Когда в пустом клубе воцарилась тишина и в этот поздний час с улицы не доносился шум, острое чувство одиночества пронзило Джеймса, словно у него в этом мире не было никого, кроме Робби и этого сломанного оловянного солдатика.

Что было, конечно, полной нелепостью, поскольку в соседней комнате спала Филиппа. За весь день она ни разу не подошла к нему, однако Джеймсу, говоря по правде, это принесло облегчение. Ему еще предстояло разобраться с внутренним голосом, который, изредка прорываясь сквозь безумие последних дней, напоминал ему об отсутствии здравого смысла в его поступках и суждениях.

Что ему известно о Филиппе? Она превосходная актриса, одаренный учитель и искусная лгунья. Она могла играть любую роль, от молодого человека до экзотической соблазнительницы, и любая роль ей удавалась превосходно.

А может, даже сейчас она играет роль? Может, весь клуб, очарованный ее способностью к перевоплощению, попал под ее влияние? Все «лжецы» были героями, независимо от их прошлого. А очаровать героя достаточно просто, нужно лишь дать ему возможность проявить свой героизм, а значит, предстать перед ним с просьбой о помощи.

Бедная девушка, не имеющая друзей, которая хочет лишь доказать невиновность своего похищенного отца и спасти его жизнь. Весьма соблазнительно в это поверить. Он мог получить сразу и восточную танцовщицу, и друга. Мог получить то, о чем мечтает каждый мужчина, – смелого и красивого напарника, который подходит ему, как часть собственного тела.

Джеймсу очень хотелось в это верить.

И именно поэтому у него возникли сомнения.

В клубе давно наступила тишина. Филиппа прижала ухо к двери своей спальни, прислушиваясь. Ни звука.

Должно быть, уже далеко за полночь. Филиппа осторожно приоткрыла свою дверь. В коридоре было темно. Взяв свечу и коробок спичек, которыми снабдил ее Фишер, Филиппа вышла в коридор.

В конце его находилась потайная дверь.

Довольно быстро Филиппе удалось справиться с защелкой, но она не знала, сумеет ли открыть дверь с обратной стороны. Достав из кармана щепку, Филиппа положила ее на косяк, чтобы дверь полностью не закрылась.

Теперь она стояла на роскошном ковре в коридоре, где пахло воском и лимонным: маслом.

Слева от нее должна находиться кладовка со щетками. А справа – цель ее путешествия, кабинет Джекема по прозвищу Хромоногий Мошенник. Джекем действительно прихрамывал.

«Когда-то он был великим вором». Так ей сказал Робби. Но только сегодня Филиппа об этом вспомнила. Джеймс знает Джекема в течение многих лет. Они друзья.

Станет ли Джеймс прислушиваться к ее словам, ведь она собирается обвинить Джекема на основании всего лишь намека, полученного от Лавинии. А если это неправда, простит ли он ей подобное обвинение в адрес друга?

И вот она пришла сюда, чтобы найти хоть какое-нибудь доказательство того, что он действительно вор.

К ее удивлению, кабинет Джекема не был заперт. Войдя внутрь, Филиппа остановилась в нерешительности. Но потом все же вошла, прикрыла дверь и зажгла свечу.

Кабинет был просторным и типично мужским. Прекрасный письменный стол совершенно не гармонировал со старым диваном, который, казалось, притащили со свалки. Ее внимание привлекли стопки бухгалтерских книг. Возможно, в них она найдет свидетельства растраты.

Однако, с точки зрения «лжецов», это незначительное преступление. Единственное, чего не прощают «лжецы», это измену.

Однако где бы могло храниться такое доказательство? Профессиональный вор будет избегать всех обычных потайных мест – сейфов, ящиков с двойным дном, тайников под паркетом. Филиппа села на краешек дивана и обвела взглядом комнату.

Что бы она использовала, чтобы скрыть правду от опытных шпионов? Еще одну ложную панель в одной из стен? «Лжецы» очень хорошо знакомы с этим механизмом. Незакрепленный камень в камине? Она подошла к каминной решетке. Все камки были тщательно скреплены известковым раствором.

Разочарованная Филиппа вернулась на диван. Сидеть было неудобно, пружины впивались в ягодицы. Неужели Джекем не может купить более приличный диван?

И тут Филиппу осенило. Она вскочила, внимательно осмотрела потертую обивку.

Затем стала прощупывать подушки. Ничего. Филиппа отодвинула диван от стены.

Спинка была выцветшей, обивка насквозь пропылилась, но швы выглядели совершенно целыми. Филиппа опустилась на корточки, ощупывая каждый дюйм, и когда добралась до нижнего угла покрытой обивкой спинки, под пальцами что-то хрустнуло.

– Конский волос так не хрустит, мистер Джекем, – пробормотала она, опуская руку ниже. Что-то было засунуто под ткань, значит, где-то есть отверстие или разрез.

Кончиками пальцев Филиппа нащупала разошедшийся шов, а затем узкую щель в обивочной ткани, прямую, как разрез бритвой. Ее выдавали лишь несколько свободно свисающих ниток.

Филиппа легла на спину и засунула голову под диван, чтобы рассмотреть дыру. Щель была достаточно большой, и Филиппа засунула туда руку.

– Мистер Стаббс, вы недобросовестно выполняете свои обязанности, – пробормотала она, стараясь не чихнуть.

– Я обязательно передам ему это, поскольку сомневаюсь, что вам доведется с ним встретиться вновь.

Чертов вор-предатель. Она должна была догадаться, что кабинет Джекема не заперт потому, что он все еще находится в клубе.

Комната Филиппы была пуста. Кровать застелена, на подушке аккуратно лежала ночная рубашка, а на вбитых в стену крючках висели оба ее платья. Джеймс стоял посреди комнаты ошарашенный, даже не в силах чертыхнуться.

Он пришел поговорить с ней, обнять ее. Но она, видимо, одетая по-мужски, куда-то исчезла.

Джеймс не на шутку встревожился.

Он вышел в коридор. Пламя свечи заколебалось на сквозняке. Прикрыв его свободной рукой, он заметил в конце коридора узкую, но хорошо различимую полоску света.

Подойдя ближе, Джеймс обнаружил, что потайная дверь приоткрыта. Сквозь щель видна была открытая дверь кабинета Джекема и свет, лившийся в темный коридор публичной части клуба.

Распахнув потайную дверь, Джеймс поспешил в комнату. Там были видны явные следы борьбы. Бухгалтерские книга валялись на полу. Диван был отодвинут от стены, диванные подушки разбросаны.

На полу лежал подсвечник, свеча, выпав из чашечки, продолжала гореть, грозя поджечь клуб. Джеймс поднял подсвечник и поставил свечу на место. Это был довольно изящный бронзовый подсвечник, один из тех, которые находились в комнате Филиппы. Судя по маленькой лужице воска, растекшейся по полу, стычка произошла совсем недавно.

Джеймс обошел вокруг дивана, размышляя, что бы это могло значить. Зачем было выдвигать его на середину комнаты? Борьба в комнате, возможно, могла сдвинуть его в одну или другую сторону, но мебель выдвинули намеренно.

Его охватило мрачное предчувствие. Филиппа побывала здесь до него. Что она здесь делала? Где она сейчас?

Скользнув взглядом ниже, Джеймс заметил небольшой белый треугольник, торчавший из-под дивана. Но ведь диванные подушки не набивают бумагой.

Джеймс, наклонившись, извлек лист плотной бумаги, опустился на колени и обнаружил под обивкой еще несколько листков. Вытащив их, он направился к столу, чтобы рассмотреть бумаги при свете свечей.

Один листок представлял собой угрожающее и злобное послание.

«Помни, вор, кого они будут обвинять в этом».

Второе носило более мирный характер:

«Ты считал вознаграждение достаточно щедрым, когда передавал мне первый список имен».

Было еще много листков подобного содержания. Джеймс сразу узнал почерк леди Лавинии Уинчелл. Тем же почерком были написаны и другие письма, извращенные сексуальные послания, которые, как теперь начал подозревать Джеймс, явно предназначались ему.

А в самом низу этой стопки явных улик Джеймс нашел и признание.

«Если ты читаешь это, Саймон, я скорее всего уже мертв. Знай, что я погиб от руки леди Уинчелл. И чтобы забрать с собой в ад эту мерзкую тварь, я хочу полностью признаться в своих преступлениях».