Ребекка, осознавая официальность своей униформы, была рада тому, что в нее одета. Это хоть как-то добавляет ей хладнокровия, которое, похоже, обычно покидало ее, когда он был рядом. Почему он все время так ее беспокоит? Почему он так смеется над ней? Или она была для него новой забавой — для мужчины, пресыщенного женщинами своего собственного круга? Какими бы причины ни были, это для нее означало только опасность. Она повернулась к нему и сказала:

— Но почему вы меня преследуете, мсье Сент-Клер?

Он безразлично пожал плечами.

— Чтобы отдать вам вот это, — сказал он, предлагая ей что-то, завернутое в яркую бумагу.

Ребекка не взяла его, положила свою сумку для покупок в машину и заложила руки за спину.

— Спасибо, но от вас мне ничего не надо, — резко заявила она. — Теперь, если вы позволите…

Пьер Сент-Клер холодно рассматривал ее.

— Как вы думаете, что в пакете? — спросил он.

Ребекка покраснела.

— Не знаю, что и сказать.

— Вы думаете, что это флакон с маслом сандалового дерева, не так ли?

Ребекка чувствовала себя ужасно.

— Ну, хорошо. Что, если так?

Он повертел в руках пакет.

— А что, если я скажу, что вы кое-что уронили на рынке, — что-то, что я нашел и обернул в эту красочную бумагу?

Взгляд Ребекки сразу же переместился на ее сумку для покупок. Не проверив содержимое, она не могла быть уверена, что у нее там было все, что она купила. Сжав на мгновение губы, она сказала:

— Я уверена, что ничего не теряла, мсье.

Она провела рукой по волосам, проверяя нервными пальцами прическу.

— Я думаю, что вы намеренно изводите меня по каким-то своим особым причинам.

Он поднял свои темные брови и ловким движением позволил пакету развернуться в руках, так, что тюбик с порошком талька упал в его ладонь, освободившись от обертки. Ребекка смотрела на порошок талька неверящими глазами. Это был ароматизированный тальк, который она купила для Адель.

Ребекка тяжело сглотнула, а потом сказала:

— Это мой!

— Как скажете, — непринужденно заметил он.

Ребекка глубоко вздохнула.

— Я не могла уронить его, не услышав звук падения.

— Что? В шуме рынка?

Ребекка вздохнула.

— Я не уверена. — Она провела языком по верхней губе. — Возможно, вы взяли это из моей сумки.

Он раздраженно покачал головой.

— Что я такого сделал, что у вас обо мне столь низкое мнение? — спросил он. — Что наговорила вам моя непредсказуемая свояченица?

Ребекка шире открыла дверь автомобиля.

— Она ничего не сказала мне, мсье. А теперь, если вы позволите…

— А порошок талька разве вам не нужен, мадемуазель?

— О да, я думаю. — Ребекка почти вырвала тюбик из его рук и бросила его в заднюю часть салона к остальным покупкам. — Теперь мне пора ехать. Адель… я хотела сказать, мисс Сент-Клауд… будет волноваться, почему меня нет так долго.

Он небрежно повел плечами.

— Очень хорошо, мадемуазель. Если вы настаиваете.

Ребекка села за баранку автомобиля и затем взглянула на него почти призывающе:

— Я… я не понимаю вас, мсье.

— Нет! Здесь я бы с вами не согласился.

Ребекка колебалась, закусив губу.

— Вы… я хочу сказать, вы придете к нам на ужин до вашего отъезда?

Он рассматривал ее яркими темными глазами.

— А вам бы хотелось? — мягко спросил он.

У Ребекки засосало под ложечкой.

— Я… я, ко мне это не имеет отношения, — запинаясь, сказала она.

— Нет? — Он пожал плечами. — Да, я приду. Я позвоню Адель и назначу время. — Выражение его лица стало задумчивым. — А потом вы со мной прокатитесь?

Ребекка испуганно взглянула на него широко открытыми глазами.

— Я… я — служащая у Адель. Я не могу себе такого позволить. Кроме того, — она нащупывала ключ зажигания, — Адель никогда не согласится.

— Адель не следует знать. Зачем ей?

Их взгляды встретились.

Ребекка сделала прерывистый вдох.

— Я… я правда думаю, что вы теряете время, мсье, — прошептала она нервно. — Я… я не такая женщина, вы знаете…

— Я это понимаю, — холодно ответил он. — Я кое-что понимаю.

Ребекка беспомощно покачала головой.

— Я… я должна ехать, — сказала она. — Всего… Всего хорошего.

— О’ревуар, — ответил он и шагнул назад, когда она включила передачу и торопливо уехала прочь.

За пределами города дорога некоторое расстояние тянулась прямо, врезаясь в голубые воды Залива Островов. Это было невероятно красиво, но этим утром Ребекка не была склонна этого оценить. Она была уставшей и потрясенной, напуганной тем, что Пьер обладал над ней такой властью. В его присутствии ее противостояние совершенно исчезало, и то же самое было с ее сопротивлением ему. Но в этой ситуации было радостно осознавать, что он считал ее привлекательной и что ужасная, предательская ее часть, которой импонировала лесть, хотела принять обеими руками то, что он предлагал. Но разумная ее часть знала, что все, что он мог предложить, принять было опасно, и в результате это состояние мучало ее.

Когда она вернулась на виллу, Адель отдыхала в шезлонге в саду, под тенью большого полосатого зонтика. Она изучающе посмотрела на Ребекку и затем сказала:

— Тебя долго не было. Что ты купила?

Ребекке удалось не покраснеть.

— Только то, что вы просили купить, — ответила она, становясь на колени на теплые мозаичные плитки и начиная разбирать свою соломенную сумку для покупок. Тальк, который Пьер дал ей, был наверху, и она дала его Адель первым. Затем она разобрала остальные покупки, доставая чулки и косметику, бигуди и сеточки для волос, предметы туалета и зубную пасту. На дне ее сумки был тюбик с ароматизированным тальком, такой же, как и тот, который она дала Адель.

Достав его, она недоверчиво его рассматривала, и Адель, видя ее оцепенение, воскликнула:

— Ради Бога, девочка, о чем ты думала? Купить» тюбика талька!

Ребекка на этот раз покраснела и отложила второй тюбик в сторону.

— Я… я купила его для себя, — быстро сказала она.

— Но ведь ты не любишь этот запах, — сказала Адель раздраженно. — Незачем притворяться, Ребекка. Я не против двух тюбиков. Со временем я их оба израсходую. — Она наклонилась и подняла второй тюбик там, где Ребекка положила его.

Ребекка с силой закусила губу.

— О, но вы правда… — начала она.

Адель фыркнула.

— Ну ничего, моя девочка. Иди и убери эти вещи, а потом попроси Розу приготовить немного кофе.

За день до того, как Пьер Сент-Клер позвонил Адель, да и все время между встречей с ним на рынке и его приездом на ужин, Ребекка испытывала странное чувство — она вся была в ожидании. Она обдумывала загадку с тальком, пока не поняла: ее сумка была сделана из переплетенной соломы, ему было нетрудно рассмотреть ее содержимое. Она размышляла о его ходе мыслей, о том, как он принял решение привлечь ее внимание с помощью пакета в руке и затем разыграть ее. Он должен был слишком хорошо знать слабый пол, думала она с замиранием сердца, и этот случай лишний раз убедил ее, что он потенциально был очень опасным мужчиной. Он договорился с Адель, что присоединится к ним за ужином на следующий вечер, и на следующее утро Адель настояла на столь нечастой для нее поездке в Суву, чтобы навестить своего парикмахера. У Ребекки были сомнения относительно разумности такой экскурсии в день, когда Адель следовало бы воздерживаться от того, чтобы не перевозбудиться, но она мало что могла сделать, чтобы предотвратить это. Если Адель приняла решение, то уже мало кто мог что-нибудь сделать.

Днем, когда Адель отдыхала, Ребекка гладила платье, которое она выбрала на вечер. Адель не хотелось позволять этого Розе, и Ребекка взялась за это, чтобы в дальнейшем избежать каких-нибудь изменений.

Ребекка была занята своими собственными мыслями и прекрасно осознавала, что мысленно искала причину, чтобы не присутствовать на вилле в этот вечер. Не потому, что Адель ждала, что она присоединится к ним за ужином, этот вопрос так никогда и не поднимался, но ей просто хотелось как-нибудь держаться подальше от зятя своей хозяйки.