— Берт…

— Сейчас мой черед, Принцесса, — грубо оборвал он ее, железной хваткой сжимая тонкие запястья. — Помолчи, а я буду говорить.

Люси стояла перед ним, дыхание у нее прерывалось, испуг смешался с недобрым предчувствием. Они были совершенно одни, а она полностью утратила контроль над ситуацией. Люси облизнула губы.

— Так говори, — сказала она, но нервная дрожь в голосе поубавила бравады произнесенных слов.

Он посмотрел на нее с нескрываемым презрением.

— Я даже не знаю, зачем мне все это нужно. Ты слишком ослеплена, чтобы видеть, ты слишком испорчена Саймоном, чтобы понимать. Это все равно что объяснять чувства бездушной машине.

Люси попыталась освободиться от его захвата, злость сделала ее безрассудной.

— Я не машина!

— Вот как? — Он притянул ее ближе к своей необъятной груди. — Докажи это.

— Нет…

У нее не было возможности сказать больше. На этот раз он не стал тратить время на обольщение. Губы Берта грубо требовали ответа, и Люси оказалась совершенно беспомощна перед его натиском. Ей не хотелось снова капитулировать, не хотелось, чтобы ее целовали от злости. Но если злость и спровоцировала поцелуй, то она незаметно растаяла по мере того, как верх взяло нечто более сильное.

Люси не понимала, как он смог возбудить ее с такой легкостью. В общении с любым другим мужчиной ей всегда удавалось сохранить здравый смысл. Но только не с Бертом. Он не позволил ей это, проникнув за заградительный рубеж и непонятным образом изменив ее.

Берт пробудил в ней ощущения, о существовании которых она только подозревала, дал жизнь, глубину и цвет чувствам, которые она считала не свойственными ее натуре. В его объятиях она стала в первую очередь женщиной и только во вторую — деловой женщиной. Со страхом Люси обнаружила, что ей хочется, чтобы это ощущение длилось вечно. Но еще больше она жаждала стать желанной как женщина, а не как дочь Саймона Кларка.

Словно уловив ее мысли, Берт проник ей под рубашку и завладел полными грудями. Она тихо застонала, стон превратился в громкий судорожный вздох, когда пальцы коснулись соска. Люси прижалась к Берту, тая от его жара, не желая ничего, кроме того чтобы этот поцелуй, эти ласки длились вечно.

Берт первым пришел в себя. Его голубые глаза блестели, кожа на скулах натянулась. Он глубоко вздохнул и отстранил ее от себя.

— Беру свои слова обратно. Ты не машина. У тебя женское тело и вполне женские желания. — Его голос звучал слегка цинично. — Но я уверен, что в нем нет сердца. И нет души.

Люси не была бы более шокирована, если бы Берт ударил ее.

— Ты, сукин… — Она не смогла закончить фразу.

— Ты права. Когда дело касается этого острова, я — сукин сын. — Берт провел рукой по волосам, его губы, только что целовавшие ее, скривились в усмешке: — Как я могу рассчитывать, что ты поймешь, в чем заключается исключительность данного места, если тебе не хватает для этого эмоциональной глубины?

Глаза Люси яростно сверкали, она тяжело дышала. Желание испарилось, словно его и не было.

— Ты ничего обо мне не знаешь. Ничего! Ты не имеешь права судить обо мне! Если ты не в состоянии объяснить, в чем исключительность этого острова, то это значит, что чего-то не хватает острову, а не мне.

Берт оценивающе прищурился.

— Посмотрим. Закрой глаза. — Он отступил на шаг. — Не спорь. Просто сделай это!

Люси подчинилась, больше из желания его не видеть. Она ощущала его присутствие, знала, что Берт стоит у нее за спиной.

— А теперь что? — спросила она недовольным тоном. — Мне хочется уехать отсюда как можно скорее.

— А теперь слушай, — прошептал Берт ей на ухо. — Успокойся и послушай.

Люси постаралась восстановить дыхание, и постепенно ей удалось расслабиться. Сначала она услышала тишину. Живя в большом городе, она привыкла не замечать окружающие звуки. Теперь отсутствие шума привело ее в замешательство. Но через мгновение она поняла, что лес производит гораздо больше звуков, чем ей казалось.

Ветер шелестел в кронах деревьев у нее над головой, и она ясно слышала поскрипывание раскачиваемых ветвей вековых сосен. Потом услышала щебет птиц, какофонию посвистываний, щелчков и трелей. Кокетка фыркнула, топнула копытом и взмахнула хвостом. И, словно в ответ, тут же зашуршал ближний куст, и крохотные коготки заскребли по дереву. Люси не выдержала и открыла глаза — как раз вовремя, чтобы увидеть белку, взбирающуюся по стволу.

— Правильно. Посмотри вокруг, — велел Берт, сжимая ее плечи. — Ты стоишь среди корабельных сосен. Таких немного осталось. Здешние места охраняются законом от любого строительства. Посмотри вокруг хорошенько. Видишь заросли папоротника? Там прячется дрозд. Вон ящерица на дереве слева. В это время года можно увидеть большого ушастого филина, ястреба, коршуна и пересмешника. Просто посмотри вокруг. Они все здесь.

— А голубые цветы возле болота как называются? — шепотом спросила Люси.

— Ирисы. По другую сторону болота растут болотные розы. А когда мы подъедем к пляжу, ты увидишь розовые флоксы и примулы. Принюхайся. Правда, чудесный аромат? Это сочетание медуницы и жимолости. — Он сжал ее плечи сильнее. — Как Саймон может скопировать все это?

— Не знаю, — призналась она еле слышно.

— Это должно фигурировать в твоем исследовании. Заповедник — сердце курорта. — Берт развернул ее к себе лицом. — Не просто набор фактов и цифр на листе бумаги, Люси. Это гораздо большее.

— Я поняла это.

Он покачал головой.

— Пока еще нет. Но ты поймешь. Мы заключим соглашение, ты и я.

— Какое соглашение? — недоверчиво спросила она.

— Каждый день я буду помогать тебе исследовать один пункт из твоего списка.

— А взамен?

Его улыбка заставила Люси насторожиться.

— Ты позволишь мне показать тебе кое-что на острове, чего нет в твоем списке.

— Вот как? Ты покажешь мне на острове больше, чем я просила в обмен на помощь в моем исследовании? — Ее сомнения рассеялись. Люси не видела подвоха в предложении. Что бы он ни надумал ей показать, это только обогатит ее доклад. — Принято.

— Не так быстро, Принцесса, — предупредил Берт. — Когда придет моя очередь, ты должна будешь делать то, что я скажу и когда скажу. Без рассуждений. Если я велю ездить верхом, то поскачешь без всякого нытья.

Люси лучезарно улыбнулась ему и протянула руку.

— Согласна.

— Замечательно, — сказал Берт, и ее пальцы утонули в его ладони.

Потом он улыбнулся в ответ, и недобрый изгиб губ разбил ее самодовольство на мелкие кусочки. В этот момент Люси поняла, что Берт Чансей только что выиграл сражение, а она даже не заметила, что оно было.

— Просыпайся, Принцесса. Пора ехать.

— Уходи, — пробормотала она, натягивая простыню на голову.

Берт включил ночник.

— Я никуда не уйду, и спрятаться тебе не удастся.

Из-под шелковой ткани послышалось сонное сопение, из которого стало ясно, что нежности с этой женщиной не сработают. Схватив простыню, Берт отбросил его прочь, наслаждаясь открывшимся видом. Боже, она была прекрасна! Люси лежала, свернувшись клубочком, шелковые трусы наподобие мужских шорт красиво облегали бедра. Он усмехнулся при виде этого парадокса Женщина, которая носит пояса с чулками и трусики-бикини под строгим платьем, в постели предпочитала шорты. А еще хлопчатобумажную майку. Да, Люси Кларк, несомненно, полна загадок.

Берт взъерошил ее волосы.

— Вставай, дорогая. Подъем!

— Выключи свет! Немедленно! — потребовала Люси, сердито глядя на него сквозь спутанные золотистые пряди. Она осмотрелась вокруг, губки обиженно надулись. — Где, черт возьми, моя простыня?

— Похоже, я угадал: ты не ранняя пташка. Верно?

— Верно. Особенно если за окном еще темно. — Люси поднялась на четвереньки и перегнулась через край кровати в поисках простыни. — Который час, кстати?

— Два.

Пораженная, она уставилась на него, перевернувшись на спину.