— Чаю и сдобных булочек, — отрывисто потребовала она, позвав звонком служанку. — Заварить две ложечки, а после добавить ещё одну. Да не в старом чайнике, как раньше, когда я приходила сюда. В нем заварка плохо настаивается. Новый подайте.
Служанка ушла посрамлённая, а Дик рассмеялся. Но тут же он закашлялся от пыли, которую подняла Бесси, решительно хозяйничая в мастерской.
— Что ты там делаешь?
— Навожу порядок. У вас тут свинарник, а не комната. И как вы это терпели?
— А что мне ещё оставалось? Ладно, мети дальше. — Бесси продолжала усердно мести, и в самый разгар уборки вошла миссис Битон. Муж, вернувшись домой, рассказал ей о случившемся, а под конец присовокупил наиболее подходящее из своих изречений: «Не делай другим того, чего сам себе не желаешь». И вот она соблаговолила лично пожаловать в мастерскую, дабы поставить на место эту бесстыжую девку, которая так дерзко потребовала булочек и заварки в новом чайнике, будто имела на все это полное право.
— Ну, готовы булочки? — спросила Бесс, продолжая выметать пыль.
Теперь это была уже не уличная шлюха, а благопристойная молодая женщина, ведь с тех пор, как она получила деньги по чеку и внесла залог, ей доверили подавать пиво в приличном заведении. На ней было новое чёрное платье, и она без малейшей робости встретила миссис Битон, после чего обе женщины обменялись взглядами, каковые Дик оценил бы по достоинству, если б мог видеть. Все обошлось без слов. Бесси одержала верх, и миссис Битон отправилась печь булочки, изливая перед мужем своё уничтожающее презрение ко всяким натурщицам, потаскушкам, шлюхам и прочим подобным тварям.
— Мы ничего не выгадаем, ежели вмешаемся, Лиз, — сказал он. — Алф, ступай-ка играть на улицу. Когда этому жильцу не перечишь, из него можно верёвки вить, но скажи ему поперёк хоть слово, он становится сущим дьяволом. С тех пор, как он ослеп, мы изрядно попользовались от него по мелочам, так что пускай делает, чего хочет. Само собой, слепому все эти вещи без надобности, но ежели дойдёт до суда, мы не оберёмся неприятностей. Да, я сам подозвал к нему эту девушку, потому как у меня самого чувствительное сердце.
— Даже слишком чувствительное!
Миссис Битон с досадой вывалила булочки на тарелку, вспомнив смазливых служанок, которым ей не раз приходилось отказывать от места из-за определённых подозрений.
— Я нисколько этого не стыжусь, и нельзя судить человека слишком строго, ежели он завсегда платит в срок. Я умею ладить с молодыми людьми, ты умеешь для них стряпать, и я говорю: пускай каждый занимается своим делом, тогда все будет тихо-мирно. Подай им булочки, Лиз, да не вздумай пререкаться с девчонкой. Больно уж тяжкая у него доля, и ежели ему перечить, он в ответ сыплет такими ругательствами, каких я сроду от своих жильцов не слыхивал.
— Вот так-то лучше, — сказала Бесси, садясь за чайный столик. — Спасибо, миссис Битон, вы можете уйти.
— Это я и собиралась сделать, не извольте сомневаться.
Бесси не удостоила её больше ни одним словом. Она знала, что именно таким образом сражают наповал своих соперниц благородные дамы, а женщина, которая работает в перворазрядном баре, уже, можно сказать, без десяти минут благородная.
Она взглянула через стол на Дика и была неприятно удивлена. Ворот его усеивали крошки еды; рот, заросший косматой всклокоченной бородой, угрюмо кривился; лоб избороздили глубокие морщины; волосы на впалых висках были какие-то грязновато-серые, то ли от седины, то ли неведомо отчего. Глубоко несчастный и безнадёжно опустившийся, этот человек вызывал у неё сострадание, но в глубине души она невольно испытывала ещё и злорадство, видя, до чего теперь жалок и унижен тот, кто прежде сам её унижал.
— Эх! Как приятно чувствовать, что ты здесь, рядом, — сказал Дик, потирая руки. — Ну, Бесси, расскажи подробно, как ты преуспеваешь в своём баре и как тебе вообще живётся.
— Да уж, будьте спокойны. Ежели б вы могли на меня поглядеть, сами увидели бы, как я себя блюду. А вот вам, сдаётся мне, не очень-то сладко приходится. С чего это вы вдруг ослепли? И почему об вас никто не заботится?
Дик был слишком благодарен за саму возможность слышать её голос, и его нисколько не задело то, как она с ним разговаривает.
— Когда-то, очень давно, меня ранили в голову, и от этого пострадали глаза. А заботиться обо мне теперь никто не станет. С какой стати? К тому же, право, мистер Битон делает для меня все, что нужно.
— Неужели у вас не было знакомых молодых людей и девушек, ещё раньше… до болезни?
— Быть-то были, да я не хочу, чтоб они видели меня таким.
— Так вот зачем, значит, вы отрастили бороду. Сбрейте её, она вам совсем не к лицу.
— Помилуй боже, моя крошка, да разве стану я теперь думать о том, что мне к лицу?
— А как же. Когда я приду в другой раз, чтоб её и в помине не было. Ведь мне можно прийти?
— Я буду только благодарен. Боюсь, что раньше я дурно обращался с тобой. И ты на меня сердилась.
— Ещё как.
— Поверь, я от души сожалею. Приходи, когда только будет возможность и желание. Видит бог, ни одна живая душа обо мне не вспомнит, кроме тебя и мистера Битона.
— Много он об вас помнит, да и она тоже, — при этих словах девушка тряхнула головой. — Живите как знаете, им и горя мало; станут они утруждаться, как бы не так! Это с первого взгляда видать. А я ещё приду, и приду с охотой, только вы наперёд побрейтесь да переоденьтесь — на вас даже глядеть неловко.
— У меня была где-то целая куча одежды, — сказал он беспомощно.
— Знаю. Велите мистеру Битону достать ваш новый костюм, я его вычищу и стану за ним следить. Всякий может ослепнуть, мистер Хелдар, но это вовсе не значит, что он должен быть грязен, как трубочист.
— Неужели я грязен, как трубочист?
— Ох, мне так вас жаль, просто сердце разрывается! — воскликнула она, увлечённая внезапным порывом, и схватила его за руки.
Он невольно наклонился вперёд, как бы стремясь поцеловать её — эту единственную женщину, которая пожалела его теперь, когда он уже не был столь горд, чтобы отвергнуть жалость. Она сразу встала, собираясь уйти.
— Ну нет, об таких глупостях и думать позабудьте, сперва вам надобно привести себя в приличный вид. Это вовсе не трудно, стоит лишь побриться да переодеться, всего-то делов.
Он услышал, как она натягивает перчатки, и тоже встал, чтобы проститься с ней. Она подошла к нему сзади, бесстрашно чмокнула его в затылок и убежала так же стремительно, как в тот день, когда расправилась с Меланхолией.
— Подумать только, я поцеловала мистера Хелдара, — говорила она себе, — и это после всего, что я от него натерпелась, после всего! Уж больно мне его жаль, а ежели б он побрился, на него можно бы, пожалуй, и заглядеться, но… Ох эти Битоны, совести у них нету, когда они так с ним обходятся! Ведь на Битоне была его рубашка, я знаю наверняка, будто своими руками её выгладила. Что ж, завтра погляжу… Доведаться бы, много ли у него денег. Может, это выйдет получше моего бара — утруждаться вовсе не надобно, а жизнь у меня будет такая же приличная, само собой, ежели никто не пронюхает.
Дик отнюдь не был благодарен Бесси за такой прощальный подарок. Всю ночь напролёт затылок у него горел от её поцелуя, но, как бы то ни было, он счёл наконец разумным побриться. На другое же утро он велел себя побрить и сразу ободрился. Чистая одежда, свежее бельё и сознание, что на свете есть женщина, не безразличная к его внешности, дали ему силы выше поднять понурую голову: на время он освободился от мыслей о Мейзи, которая могла бы, будь все по-иному, подарить ему этот поцелуй и ещё целый миллион поцелуев.
— Надо хорошенько подумать, — сказал он себе после завтрака. — Для этой девушки я наверняка ничего не значу, сомнительно даже, придёт она ещё или нет, но если она изъявит согласие заботиться обо мне за деньги, я денег не пожалею. Ведь никто другой во всем мире не захочет взять на себя такой труд, а ей я могу платить столько, что она будет довольна. Она выросла на панели и теперь считает за честь работать в баре: я дам ей все, чего она пожелает, пускай только приходит сюда, разговаривает со мной и заботится о моих нуждах. — Он потёр свежевыскобленный подбородок, чувствуя смятение при одной мысли, что она вдруг не придёт. — Наверно, я и впрямь был грязен, как трубочист, — продолжал он. — Я считал излишним следить за собою. Я знал, что пачкал одежду за едой, но не обращал на это внимания. Если она не придёт, это будет жестоко с её стороны. Она должна прийти. Мейзи пришла всего один раз, на больше её не хватило. Но она совершенно права. У неё есть цель, ради которой стоит работать. А эта девчонка только знай себе пиво накачивает, хотя, быть может, ей вскружил голову какой-нибудь красавчик и они весело проводят время. Подумать только, она может обмануть меня ради любого приказчика. Как же я опустился.
