Мы втроем возвращаемся к дому. Папа жмет руку Люку, а мама обнимает его.

— Поверить не могу, — она переводит взгляд с Люка на меня, — просто не могу в это поверить. Люк, какие у тебя длинные волосы!

— Еще бы, — он улыбается мне, — постригусь, когда выйду на работу.

Я так счастлива, что не хочу затевать с ним перепалку. Вот такой мне и представлялась встреча: все вместе и рады видеть друг друга.

— Заходите, выпьем по чашечке кофе! — говорит мама, доставая ключи.

— Мы не хотим кофе! — заявляет папа. — Хотим шампанского! Такое событие!

— А может, они не хотят шампанского! — возражает мама. — Может, они устали после перелета. Дорогая, ты устала? Не хочешь прилечь?

— Нет, мама, спасибо. — От нахлынувших эмоций я опять обнимаю ее свободной рукой. — Я так рада вас видеть.

— А мы-то как рады, дочка! — Она обнимает меня, и я вдыхаю знакомый аромат духов «Твид». Сколько себя помню, другими мама не пользуется.

— Ну слава богу! — смеюсь я. — А мне уж показалось, что вы… — Я неловко замолкаю.

— Что, дорогая?

— Ну, мне показалось, что вы, как бы это сказать, сбежали, как только увидели меня! — Я посмеиваюсь, чтобы мама не обиделась.

Повисает пауза. Мама с папой переглядываются.

— Просто папа уронил очки! — вдруг сообщает мама. — Правда, милый?

— Точно! — оживленно подхватывает папа. -

Уронил очки.

— Пришлось вернуться за ними, — поясняет мама.

Но оба тем временем напряженно на меня смотрят.

Что тут происходит? От меня явно что-то скрывают!

Неожиданно у нас за спиной раздается возглас:

— Кого я вижу! Бекки?

Это Дженис, наша соседка, заглядывает через забор. На ней розовое платье в цветочек, на веках такие же розовые тени, а волосы выкрашены в какой-то неестественно рыжий цвет.

— Бекки! — Она прижимает руки к груди. — Это в самом деле ты!

— Здравствуйте, Дженис, — улыбаюсь я. — Да, мы вернулись!

— А похорошели-то как! — ахает она. — Правда, похорошели! Такие загорелые!

— Да, путешествовали, — небрежно отвечаю я.

— Ой, Люк, а вы прямо как Данди-Крокодил! — Дженис пялится на нас с таким неприкрытым восхищением, что мне до невозможности приятно.

— Ну, пошли в дом, — говорит мама. — Расскажете нам все по порядку!

Ах, сколько раз я представляла себе этот момент. Как я сижу со своими родными и друзьями, рассказываю им о своих приключениях в разных странах. Раскладываю потрепанную карту… живописую закаты в горах… гляжу в завороженные лица слушателей… слушаю их восторженные возгласы…

Но все с самого начала идет не так, как мне виделось.

— Ну и где вы были? — спрашивает Дженис, как только мы рассаживаемся за обеденным столом.

— Везде! — гордо говорю я. — Назовите любую страну!

— О-о! На Тенерифе были?

— Э… нет.

— А на Майорке?

— Нет. — Так, мне это надоело. — Мы были в Африке, Южной Америке, Индии… Везде!

— Боже мой! — восклицает Дженис, округлив глаза. — А в Африке жарко?

— Ужасно, — улыбаюсь я.

— Не выношу жару, — качает головой Дженис. — Всю жизнь терпеть ее не могла. Даже когда мы были во Флориде. — Она вдруг оживляется: — А вы в Диснейленд ездили?

— Э… нет.

— Ну ничего, — сочувствует Дженис, — может, в другой раз!

В другой раз? Когда мы еще найдем время, чтобы пропутешествовать годик по миру?

— Похоже, отпуск удался на славу, — подбадривает она меня.

«Это был не отпуск! — так и хочется крикнуть мне. — Это было настоящее путешествие!» Ну в самом деле! Представляете, если бы Христофора Колумба встретили дома со словами: «Ой, Христофор, а ты Диснейленд видел?»

Я оглядываюсь на маму с папой, но они нас даже не слушают. Стоят возле раковины, и мама что-то нашептывает папе.

Ох, не нравится мне это. Что-то тут нечисто. Смотрю на Люка — он внимательно наблюдает за моими родителями.

— Мы привезли вам подарки! — громко объявляю я и тянусь к дорожной сумке. — Мама, папа, поглядите, что здесь!

С трудом вытаскиваю из сумки деревянную маску южноамериканских индейцев и вручаю маме. Маска в виде собачьей морды с большими клыками и огромными вытаращенными глазами. В общем, впечатляющая вещица.

— Из Парагвая! — с гордостью добавляю я. Чувствую себя опытной путешественницей.

Вот, привезла образец туземного ритуального искусства из далекой Америки в родной Оксшотт. Вдумайтесь, много ли моих соотечественников видело такое? Может быть, эту маску у меня даже попросят для музея!

— О господи! — Мама нервно вертит маску в руках. — Что это?

— Ритуальная маска индейцев племени чиригуано, да? — спрашивает Дженис.

От удивления я столбенею.

— Вы что, бывали в Парагвае?

— Нет, что ты, милочка. — Она отпивает глоточек кофе. — Просто такие же есть в магазине «Джон Льюис».

— В магазине… «Джон Льюис»? — выдавливаю я.

— Да, в Кингстоне. В отделе подарков, — улыбается она. — В наши дни у «Джона Льюиса» можно купить что угодно!

— Говорят, у них даже без распродаж все раскупают, — добавляет мама.

Не может быть. Я волокла эту бандуру шесть тысяч миль. Думала, привезу домой экзотическую и уникальную вещь. А ее, оказывается, можно преспокойно купить в соседнем магазине!

Мама замечает мое огорчение.

— Дорогая, но твоя-то маска — самая настоящая! — быстро говорит она. — Мы ее поставим на полку над камином, рядом с папиными призами за гольф.

— Ладно, — угрюмо соглашаюсь я. Перевожу взгляд на папу. Но он стоит у окна, погруженный в свои мысли. Отдам ему подарок попозже.

— А у вас здесь как дела? — спрашиваю я, принимая из маминых рук чашку с кофе. — Как Мартин? Как Том?

— У обоих все нормально, спасибо! — отвечает Дженис. — Том на время переехал к нам.

— А-а, — понимающе киваю я.

Том, сын Мартина и Дженис, не слишком удачно женился. Его жена, Люси, ушла от него, потому что он не согласился сделать татуировку, как у нее.

— Дом они продали, — грустно сообщает Дженис. — Кстати, очень выгодно.

— Он все еще переживает? Мама с Дженис переглядываются.

— Том с головой ушел в свои увлечения, — наконец произносит Дженис таким тоном, словно оправдывается. — Старается не сидеть сложа руки. Сейчас вот занялся столярным ремеслом. Столько всего понаделал! Три садовые скамьи… две кормушки для птиц, а теперь вот строит двухэтажную беседку!

— Ого! — вежливо восторгаюсь я. — Здорово!

Неожиданно в духовке звенит таймер. Неужели мама без меня увлеклась стряпней?

— Ты что-то печешь? — спрашиваю я и заглядываю в духовку, но там, кажется, пусто.

— Нет! — смеется мама. — Это напоминалка, чтобы не забыть про торги на eBay [Самый большой интернет-аукцион, на котором можно купить все — от антиквариата до колготок] .

— eBay? — Я удивленно таращусь на нее. — Это еще что такое?

Откуда мама знает про сетевой аукцион? Она же к компьютеру близко не подходит! В прошлом году я предложила ей подарить Люку на Рождество коврик для мыши, так она отправилась за подарком в зоомагазин.

— Ну как же, шопинг по Интернету! Я сделала ставку на пару подсвечников… — Она вытаскивает из кармана цветастый блокнотик и сверяется с записями. — Ах да, и еще секатор для папы. Почти новый!

— Интернет-аукцион — это нечто! — вторит ей Дженис. — Развлечение — блеск! А ты там ничего не покупала, Бекки?

— Я?… Нет.

— Знаешь, тебе понравится, — подхватывает мама. — Правда, вот вчера вечером зайти на сайт так и не смогла и ставки на портмейрон-ские тарелки не проверила. Не знаю, что со связью случилось.

— Наверное, доменные сервера у них глючат, — со знанием дела говорит Дженис. — Я всю неделю со своим модемом мучилась. Бекки, печеньку будешь?

Ничего не понимаю. Мама бывает на виртуальном аукционе? А завтра что? Скажет, что прошла шестой уровень «Лары Крофт — расхитительницы гробниц»?

— Да у тебя и компьютера-то нет! Ты же терпеть не можешь всю эту современную технику, — говорю я.