— Нам понадобятся свечи, — обратился к Николсу Лайл. — И огонь. Я подозреваю, что мы пробудем здесь долго.

Спустя четыре часа Оливия сидела за столом, подперев подбородок руками, и с мрачным видом смотрела на сундучок.

Дело продвигалось слишком медленно.

После того как они с Лайлом тщательно отчистили ржавчину и смазали замки, Оливия приступила к работе.

Когда прошел час, Лайл попросил Николса принести стол и стул. Вдвоем они подняли сундучок на стол.

По прошествии второго часа Николс принес для всех чай и шаль потеплее — для Оливии.

— Надо подняться наверх и поужинать, — объявил Лайл после трех часов работы.

— Вы идите, — сказала Оливия, — а я не оставлю эту проклятую штуковину, пока не разберусь с ней.

Вместо этого Лайл велел гарпиям обедать без них, а в караульное помещение принес сандвичи и вино.

Оливия перепробовала каждую отмычку из имевшегося набора для вскрытия замков, который насчитывал десятка два отмычек. Она пробовала также открыть замки с помощью шпилек, булавок, зубочисток, швейных иголок и проволоки.

— Иногда бывает полезно прерваться на некоторое время, — спустя четыре часа бесполезных усилий сказал Лайл, — чтобы потом вернуться к работе.

— Мне никогда еще не попадался замок, который я не смогла бы открыть, — ответила она.

— Тебе никогда не попадался один из таких замков, — сказал Лайл. — Ты сама сказала, что это не просто замок или комплект замков. Это головоломка. Сколько лет потребовалось тетушке Дафне, чтобы разгадать символы, которые обозначали Рамзеса?

— Но то был утраченный язык! А это — замки, куски металла. Это единственное, что я умею делать! — Оливия наклонила голову и посмотрела на замочную скважину.

— Какая чепуха! — заметил Лайл. — Ты все умеешь делать. Проблема в том, что у тебя нет нужного для таких головоломок склада ума. Для этого нужен упорный, методичный, настойчивый ум. А твой, — Лайл покружил руками в воздухе, — весь такой возбудимый. Эмоциональный.

Оливия вскинула голову, и взгляд ее синих глаз мог бы обжечь сталь.

— Хочешь сказать, что ты можешь решить эту проблему?

— Возможно, пришло время и мне сделать попытку, — ответил Лайл.

— Нет, я сама. Я постараюсь сделать это без всякой помощи дилетантов.

Лайл направился к выходу. На половине пути он вдруг ясно представил ее лицо и снова услышал тон ее голоса, которым она произнесла слово «дилетанты». Лайл уперся рукой в стену и стал смотреть в пол, но так и не смог справиться с собой. Рассмеялся. Он смеялся, не в силах остановиться.

— Ты здоровый и надменный тугодум! — выпалила Оливия. — Ничего смешного.

Лайл подхватил ее, прижал к себе и поцеловал. Она начала было сопротивляться, но недолго. Оливия обняла его за шею и поцеловала в ответ, сердито и страстно. Через мгновение ее тело тоже затряслось от смеха, она оторвалась от Лайла, и насыщенный бархатистый звук ее смеха эхом прокатился по комнате, касаясь его кожи и проникая в сердце как водопад веселья.

— Я не могу это сделать, — сказала Оливия и, продолжая смеяться, топнула ногой. — И мне хочется рвать на себе волосы.

— Может, дело не в тебе. — Лайл снова привлек ее к себе и погладил по голове, по шелковистым локонам. — Может, замки заело.

— И что тогда? — не успокаивалась Оливия. — Кузнечный молот?

— Этим ты отведешь душу, но так можно сломать сундучок и, возможно, то, что в нем находится. Нам нужен кузнец.

Тем же вечером

— Ты опоздала, Мэри, — сказал Рой, напугав горничную, когда она шла по тропинке к дому, где они жили с братом.

— С ним все в порядке? — спросила она. — Вы не…

— Джок присматривает за ним очень старательно. В конце концов, ты же не хочешь, чтобы с его пальцами что-нибудь случилось. Как он тогда смог бы работать? Что ты так долго?

— Сегодня воскресенье. Прислуга взяла половину выходного дня, — ответила Мэри.

— Но ты не брала выходной. Мне Глауд сказал. А должна была сказать ты, Мэри.

— Они приплачивают за работу в свой выходной день. Ты знаешь, что мне нужны деньги.

— А ты должна знать, что нельзя проскальзывать домой, не поговорив со мной, просто потому, что таверна уже закрыта, — отрезал Рой. — На твоем месте я бы начал говорить!

Мэри нервно осмотрелась вокруг.

— Здесь никого нет, — нетерпеливо заявил Рой.

— Они… нашли что-то, — сказал Мэри. — Мисс и его сиятельство. В замке никого не было, кроме их собственной прислуги, и они не знали, что я была там. Я… подслушала, как ты хотел.

— Я знаю, что ты подслушивала. Что же ты услышала?

— Они нашли сундучок.

— Неужели? Не может быть! — Рой глубоко вдохнул и выдохнул.

Мэри снова осмотрелась вокруг, заламывая руки.

— Тебе лучше все рассказать мне, — приказал Рой. — Тебе станет легче. Глауду наверняка станет легче.

— Они нашли железный сундучок в старом караульном помещении в южной башне, и мистер Николс много часов отчищал его от грязи. Открыть сундучок они не смогли, поэтому завтра повезут его к кузнецу. Это все, что я знаю, — торопливо заверила Мэри. — Отпусти меня, пожалуйста. Мне надо покормить ужином Глауда.

Мэри попыталась протиснуться мимо Роя, но он схватил ее за руку.

— Кузнец, — повторил он. — Когда?

— Рано утром. Это первое, что надо сделать завтра. Пока новость не распространилась. Прежде чем в замок придут работники. Поэтому они будут у кузнеца, как только он откроет свою мастерскую, все сделают и вернутся в замок, не наделав шума.

— Иди, — сказал Рой, отпустив руку Мэри. — И передай Джоку, чтобы шел ко мне.

Мэри поспешила в дом. Через мгновение оттуда вышел Джок. Рой сообщил ему новость.

Понедельник, 31 октября

От замка до деревни было меньше мили, короткое путешествие, даже при медленной скорости. Лайл вел лошадь, тащившую небольшую повозку из разряда тех, что используют для разных сельских дел. На повозке стоял наглухо закрытый сундучок с наброшенным на него старым пледом из конюшен. Оливия шла рядом с повозкой. Стояло зябкое, серое утро, и большинство работников еще не выходили из дома. Несколько человек, встретившихся им по дороге, ежились от холода и просто кивали им, проходя мимо.

В более погожий день и в другое время они, возможно, остановились бы и с изумлением смотрели бы в их сторону. Но Лайл с Оливией оделись так, чтобы им было тепло, и вовсе не думали об элегантности. На Оливии был тяжелый флотский плащ, который должен был согревать ее в ту ночь, когда она ждала встречи с привидениями. Лайл надел свое самое старое пальто, которое Николс много раз пытался выбросить. Оно совершенно не годилось для графа Лайла, но оказалось самым теплым из всего, что у него было. Его тело по-прежнему никак не могло привыкнуть к здешнему климату. И Лайл не был уверен, что это когда-нибудь случится.

Так или иначе, его наряд был не из тех, что привлекают внимание.

Хотя в этот сумрачный час на дороге не было никого, чье внимание можно было бы привлечь. Солнце едва поднялось над горизонтом, плотные облака полностью закрывали его. И вряд ли можно было понять, какая часть неба светлее.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Лайл.

— Бейли как следует утеплила меня. Фланелевая нижняя юбка и панталоны, толстый стеганый корсет и шерстяное платье.

— Спасибо за подробную картину, — усмехнулся Лайл.

— Мужчине, который попытается достать меня из этого наряда, придется изрядно потрудиться, — заметила Оливия.

— Это вызов?

— Об этом я не подумала. Какая великолепная мысль!

— У нас нет времени, — пробормотал Лайл.

— У нас никогда нет времени.

— У нас нет времени, — твердил Лайл.

— Мне надоело быть хорошей, — заявила Оливия. — Это противоестественно! Не говоря уж о том, что все это совершенно несправедливо! Испытать страсть — и не иметь возможности делать это.