— Поскольку это не Египет, — сказала Оливия. — Потому что ничто, кроме Египта, не может быть интересным или важным.

— Это не…

— И потому, что ты упрям, — продолжила она. — Потому, что ты сопротивляешься возможностям. Потому что ты, как обычно, хочешь лезть в драку, вместо того чтобы попытаться найти способ извлечь из обстоятельств максимальную пользу. Ты не авантюрист, я знаю. Это моя отличительная черта. Но почему ты не понимаешь, что самое разумное — объединить наши усилия?

— Мне наплевать, разумно я поступаю или нет! — вспылил Лайл. — Для меня это не игра!

— Так вот, значит, как ты думаешь? Что для меня это игра?

— Для тебя все — игра! — отрезал Лайл, — Я рассказал тебе вчера по секрету. Думал, ты понимаешь. Но для тебя это просто спорт — играть людьми, как картами.

— Я сделала это ради тебя, тупоголовый ты человек!

Но Лайл был слишком обижен и возмущен, чтобы слушать то, что говорила Оливия.

— Ты здорово все разыграла, должен признать, — продолжал он, словно и не слышал ее слов. — Показала мне, что можешь управлять даже моими родителями и заставить их поддержать свои нелепые планы. Но я — не они. Я тебя знаю. Знаю твои штучки. И не стану переворачивать свою жизнь вверх ногами только потому, что тебе наскучила твоя!

— Ничего более обидного ты мне никогда не говорил, — сказала Оливия. — Ты себя ведешь как полный идиот, а с идиотами мне скучно. Катись к дьяволу! — И она сильно толкнула его.

Перегрин этого не ожидал. Он качнулся, потерял равновесие и упал на спину в кустарник.

— Болван! — бросила Оливия и стремительно ушла прочь.

Клуб «Уайтс»

Вскоре после полуночи

Весь день Лайл пытался унять бушевавшую ярость. Он боксировал, фехтовал, скакал верхом и, уже в отчаянии, стрелял по мишеням в тире.

Но он был так зол, что хотелось кого-нибудь отлупить.

Он сидел в зале для игры в карты, поверх бокала разглядывая присутствующих и рассуждая, с кем из них стоит затеять драку, когда над его плечом раздался почтительный голос:

— Прошу прощения, ваше сиятельство, но вам принесли письмо.

Лайл оглянулся. Лакей поставил серебряный поднос на стол возле его локтя.

На свернутом и запечатанном листе почтовой бумаги было написано его имя. Хотя благодаря паре выпитых бутылок его голова была не столь ясной, как в тот момент, когда он приехал сюда, Лайл без труда распознал почерк.

Более того, не требовалось особых умственных способностей, чтобы понять, что письмо от Оливии после полуночи не могло содержать новостей, которые бы его обрадовали.

Перегрин вскрыл письмо.

Ормонт-Хаус

Пятница, 7 октября

Милорд!

Целый день напрасно прождав извинений, больше ждать я не могу. Предоставляю вам объяснить лорду и леди Атертон ваш абсурдный отказ, сделать то, что осчастливит всех.

Мои приготовление сделаны. Сумки уложены. Прислуга готова к Великой Экспедиции. Милые леди, так любезно согласившиеся оставить комфорт своих поместий, чтобы сопровождать нас меня в этом благородном деле, готовы и с нетерпением ждут момента, чтобы отправиться в путь.

Если посчитаете себя покинутым, благодарите за это только себя и свою черную неблагодарность. Моя совесть чиста. Вы не оставили мне выбора.

К тому времени как вы прочитаете это, я уже уеду.

Искренне ваша

Оливия Карсингтон.

— Нет, — пробормотал Лайл. — Только не это.

На Старой Северной дороге

Часом позже

— Клянусь, прошло лет сто с тех пор, как я сидела в дорожной карете, — проговорила леди Уиткоут, когда экипаж остановился, чтобы уплатить дорожный сбор у Кингслендской заставы. — Я почти забыла, как сильно трясет, особенно по булыжникам.

— Действительно, трясет, — поддержала леди Купер. — Напоминает мне о моей брачной ночи. Какой неприятный опыт! Почти отбил у меня вкус к этому делу…

— Так всегда бывает с первым мужем, — сказала леди Уиткоут. — Это из-за того, что девушка молода и знает только что и куда.

— А может быть, она и этого не подозревает, — поддержала ее леди Купер.

— Поэтому и не знает, как его научить, — продолжала леди Уиткоут.

— А к тому времени, когда узнает, учить мужа уже поздно, — вздохнула леди Купер.

Леди Уиткоут наклонилась к Оливии, которая сидела вместе с Бейли на противоположном сиденье.

— И все же это было не так плохо, как ты думаешь. Первых мужей выбирали наши родители, эти мужья были вдвое старше нас, а то и намного больше. Зато у нас были неплохие шансы остаться молодыми вдовами. Будучи старше и мудрее, мы лучше знали, как получить то, что нам нравится, во второй раз.

— Некоторые из нас вначале испытали второго мужа, прежде чем согласиться на брак, — добавила леди Купер.

— А были такие, кто не стал утруждать себя повторным замужеством, — хихикнула леди Уиткоут.

Оливия знала, что они намекают на прабабушку. Она была безупречно верна своему супругу. После его смерти она не хранила верности никому.

— Что ж, пока булыжники остались позади, — весело сказала Оливия, когда карета снова пришла в движение.

Их роскошный, хорошо оснащенный рессорами экипаж был пригоден и для ухабистых дорог и длительных путешествий. Он не строился, как городские экипажи, исключительно для комфорта. Колеса, грохотавшие по камням, создавали шум и тряску.

Весь последний час леди перекрикивали стук колес кареты по булыжникам и подпрыгивали на сиденьях. Оливия кричала и прыгала вместе со всеми. У нее болел зад и разламывалась спина, хотя церковь в Шордиче, от которой отсчитывалось расстояние до Лондона, находилась всего в миле с четвертью от них.

Но теперь дома стали мелькать реже, дорога пошла ровнее. Экипаж покатился с большей скоростью, и следующая миля пролетела быстрее, чем предыдущая. Они пересекли заставу в Стамфорде и поднялись на Стамфорд-хилл, с вершины которого был виден собор Святого Павла.

Оливия встала, чтобы опустить часть оконного стекла в раме. Она высунулась в окно и посмотрела назад, но ночь была темной. Она смогла разглядеть только редкие слабые огни уличных фонарей и немного ярче горевшие окна больших домов, где еще несколько часов будут длиться балы. Луна находилась в своей начальной фазе, похожая на тонкий серп.

Оливия подняла оконное стекло, защелкнула его и упала на сиденье.

— Его еще не видно? — спросила леди Купер.

— О нет, это слишком быстро, — ответила Оливия. — К тому времени, когда он догонит нас, мы уже проделаем значительный путь. Слишком далеко, чтобы поворачивать назад.

— Было бы ужасно, если бы пришлось разворачиваться обратно, — заметила леди Уиткоут.

— Это самый захватывающий план, который мы осуществили за долгое время.

— Эти нынешние времена — они такие скучные.

— Не то что в былые дни!

— О, что это было за время, моя дорогая! — произнесла леди Купер. — Жаль, ты не знаешь, как это было.

— Мужчины так красиво одевались, — вставила леди Уиткоут.

— В точности как павлины!

— Но несмотря на все их тонкие шелка и кружева, они были необузданнее и сильнее, чем нынешнее поколение.

«За исключением Лайла», — подумала Оливия. Но ведь он вырос среди Карсингтонов, а они не были ручными, даже самые воспитанные из них.

— Помнишь, как Юджиния повздорила с лордом Дрейхью? — спросила леди Купер.

— Как я могу забыть? — кивнула леди Уиткоут. — Я тогда только вышла замуж, а она была самой эффектной из вдов. По ее словам, он стал чересчур деспотичным, и она не пожелала мириться с этим. Она сбежала.

— Он ее выследил, — продолжала леди Купер. — Она уехала к лорду Мордену в Дорсет. Какой скандал был, когда Дрейхью нашел их!