Чертовски здорово. Именно так пусть все и будет.

Быстро, компетентно и в максимально сжатые сроки. На утро Тесс пришла к выводу, что Джейк прав относительно способа проведения реконструкции. Он опять был непреднамеренным виновником ее бессонницы, от которой у нее чесались и слезились глаза.

Она постоянно думала о нем. Это приводило ее в замешательство. Ее должен интересовать прежде всего дом, а не мужчина. Ни в коем случае не мужчина.

Ему здесь не нравилось. Ей же не нравились настойчиво терзавшие ее вопросы о Джейке. Как мог человек, несомненно любивший свою мать, на долгие годы оставить ее доживать в одиночестве? Как мог этот же человек убедить себя вернуться исключительно для того, чтобы спасти дом, так много значивший для его матери? Как мог человек, предложивший проводить домой женщину, чтобы оградить ее от страха ночной темноты, пренебрегать своим ребенком?

Тесс со вздохом потерла глаза. Незачем думать о том, чего не поймешь и не можешь изменить.

Итак, в результате следует сделать только одно — то, что просил Джейк. Постараться помочь ему как можно скорее отсюда уехать.

Поэтому вскоре Тесс направилась через дорогу с фотоаппаратом в руках.

Она тихо ходила вокруг дома, снимая на пленку западную стену, потом северную и… мужчину, неожиданно появившегося в двери с восточной стороны дома.

Тесс виновато опустила фотокамеру.

— Я думала, вы еще спите. Не хотела вас будить, — сказала она, чувствуя необходимость оправдаться сразу перед ним и собой за то, что без разрешения шатается вокруг чужой собственности.

Джейк поднял брови и посмотрел на солнце, уже высоко стоявшее в небе.

— Понятно, — кивнул он, хотя в его глазах читалось недоверие.

Она подошла поближе и улыбнулась.

— Я всегда была никудышной вруньей. На самом деле я решила выполнить часть работы, не беспокоя вас. Мне кажется, вы пытаетесь угадать, зачем я фотографирую ваш дом.

Покачав головой, Джейк подошел к ней. Его неожиданная близость смущала Тесс. Она едва удержалась, чтобы не попросить его вернуться на веранду.

— Я прочел материалы, которые вы мне дали, и предполагаю, что вы снимаете кадры дома до реставрации. Что-то вроде регистрации исторических реалий? — Джейк осторожно протянул руку к висевшей у нее на шее камере, его длинные пальцы, ухватившись за ремешок, коснулись ее груди.

— Да, Джейк, я… что вы делаете? — Тесс потянула на себя ремешок, кожу под его пальцами как будто обожгло.

— Возможно, мне сперва следовало спросить у вас разрешения, но…

Джейк опять медленно покачал головой.

— Снимайте на здоровье, Тесс, — прошептал он. — А мне наплевать, спрашиваете вы моего разрешения или нет. Фотографируйте все, что хотите. Но сначала…

Он воспользовался тем, что она ослабила хватку, и выхватил фотоаппарат, стянув ремешок через ее голову, затем быстро повернулся к ее дому и, встав на колено, сделал снимок.

Тесс потрясенно смотрела на коленопреклоненного мужчину у ее ног.

— Джейк, что вы делаете?

Он поднял аппарат повыше, быстро снял еще один кадр, а затем встал и осторожно надел ремешок обратно ей на шею.

— Ваше дерево грозит упасть, леди. Я специально навел на него аппарат, чтобы запечатлеть вид «до». Вы позаботитесь о нем?

С того момента, как его руки прикоснулись к ее коже и волосам, Тесс почувствовала, что начала дрожать.

— Это очень крепкое дерево. Оно стояло на дворе всегда.

Джейк нахмурился.

— Это серебристый клен, Тесс. Он довольно крепкий, но часто ломается от сильного ветра. Здесь все еще случаются бури?

Конечно, случаются. Вот только что прошла сильная буря в пределах ее тела. Безжалостная, неослабевающая пульсация, приступы лихорадочной дрожи, усиливающиеся от зеленых огоньков в его глазах.

Тесс быстро отступила, повернулась и двинулась в сторону той стены дома, которую уже сфотографировала.

— Я приму к сведению. И благодарю вас… за заботу, — осторожно произнесла она.

Тишина за ее спиной напоминала безмолвие природы перед раскатом грома.

— Не благодарите меня, — медленно ответил он. — Просто я подумал, что будет выглядеть очень некрасиво, если председательница комитета по сохранению исторических памятников допустит, чтобы на ее дом упало дерево. — Он тихо, будничным тоном добавил: — Подумаешь, великое дело!

Тесс не поняла, к чему относятся последние слова, но была уверена, что они касаются их отношений, и решила сменить тему:

— Поскольку вы согласились сохранить стилистическое единство усадьбы, я взяла на себя смелость пригласить сюда на завтрашний день местное общество любителей истории. Мы сумели раздобыть две карточки вашего дома, которые могут оказаться весьма полезными. — Она оглянулась через плечо, желая удостовериться, слушает ли он. — Я принесла фотокопии. Они в папке, которую я оставила на качелях.

Когда, отсняв последний кадр, Тесс обернулась, то увидела, что лицо Джейка было расстроенным.

— Черт, почему я должен переживать из-за того, что ваша работа не оплачивается? — хмыкнул он.

— Может быть, я этого и не хочу?

Он продолжал хмуриться.

— Джейк, эта работа доставляет мне большое удовольствие. Ваш город приютил меня в то время, когда я нуждалась в месте, которое могла бы назвать своим домом, и теперь я рада вернуть ему хотя бы малую часть долга. Это не великое дело, — повторила она его слова.

— Даже если из вашей работы я извлеку выгоду?

Она наклонила голову.

— Я уже объясняла вам, что это недешевое удовольствие, поэтому сомневаюсь, что можно говорить о финансовой выгоде, но зато, когда все будет сделано, ваш дом станет просто сказочным.

Джейк стоял неподвижно, очарованный сиянием фиалковых глаз. Эти глаза могут заставить мужчину отважиться на такие поступки, которые прежде были ему не по плечу. И еще: она произнесла слова «ваш дом» так, словно эта усадьба действительно была его домом.

— Нет ли у вас еще каких-нибудь фотографий? — неожиданно спросила она, с напряжением сглотнув ком в горле, потому что он продолжал смотреть на нее с таким выражением, словно она была вином, а он — томимым жаждой путником.

Джейк тряхнул головой, будто избавляясь от наваждения.

— Когда мою мать поместили в лечебницу, я нанял человека прибраться в доме и сложить в коробки ее личные вещи, чтобы к ее возвращению они были в порядке.

Однако, к сожалению, в свой дом она уже не вернулась. Все вещи Флоры Уокер так и лежали на чердаке.

— У нее было много фотографий, — продолжал он, — но не знаю, есть ли среди них снимки дома.

— Вы согласны принять мою помощь? Я могу поискать их вместе с вами.

И снова эта женщина окажется в его доме, в пределах досягаемости его жадных рук. Но, предлагая свою помощь, она поступила великодушно, и он не станет вести себя вероломно. Следовало бы вызваться самому разыскать старые альбомы с фотографиями и материнские альбомы газетных вырезок, но Тесс смотрела на него снизу вверх, как ребенок, готовый приступить к заманчивой охоте за сокровищами, и он не мог ей отказать.

— Входите, — наконец пригласил он. — Давайте займемся поисками семейного архива Уокеров.

Солнечный свет проникал сквозь пыльное окно чердака, где Тесс стояла на коленях в паре футов от Джейка, вскрывавшего еще один ящик. Они уже просмотрели содержимое десяти и нашли только ветхую одежду и разные старинные безделушки. Несомненно, его матери нравились статуэтки.

Но в этом ящике были вещи другого рода. Маленькие. Легкие. Под слоем обветшавшей ткани лежало множество детских вещей. Скорее всего, детская одежда Джейка. Голубой плюшевый мишка с одним наполовину оторванным глазом, с проплешинами, свидетельствовавшими о том, что ребенок без памяти обожал своего зверя.

Тесс почувствовала, как при мысли о Джейке-малыше, крепко и нежно прижимающем к себе этого мишку, ее сердце сжалось. Это видение было слишком живым и чересчур… сокровенным.