— И вы хотите продолжить ваши игры в Париже? Но что будет, если вы найдете там женщину, на которой захотите жениться?

Леди Вудкотт сочла необходимым прервать это интервью:

— Элинор, не смей задавать такие неприличные вопросы! Тем более в присутствии своего жениха.

Элли повернула голову к Равенворту. Так же, как и все собравшиеся, виконт почувствовал, что она задает все эти вопросы неспроста, и поспешил на помощь. Он медленно поднял свой лорнет на черной ленточке и негромко, холодно произнес:

— Я нахожу вопросы мисс Дирборн более пристойными, чем ответы лорда Крессинга. — И он окинул барона ненавидящим взглядом, не оставлявшим сомнений в истинных чувствах виконта.

Лорд Крессинг проигнорировал и взгляд Равенвор-та, и затаенную в нем угрозу и лишь рассмеялся в ответ.

— Да, я знаю, что произвожу впечатление совершенно аморального человека. — Он оглядел лица зрителей — смущенные, растерянные, возмущенные — и вздохнул с притворным сожалением. — Что ж, очевидно, я и в самом деле бесстыдник. А что касается ответа на ваш вопрос, мисс Дирборн, то отвечу на него коротко: это невозможно. Нет на свете женщины, на которой я захотел бы жениться. Когда человек хочет вступить в брак, он вольно или невольно принуждает к этому своего избранника, а я не терплю насилия. Никого не принуждаю сам, но и не позволю никому принуждать себя.

Он достал из табакерки понюшку табаку, с наслаждением вдохнул, а затем деловито напомнил, что им осталось сыграть еще одну партию.

Гул, подобно морскому прибою, покатился волнами по комнате. Одна хрупкая юная девушка громко воскликнула:

— О боже! Я сейчас упаду в обморок!

К ней тут же пришло спасение в лице молоденького краснощекого лейтенантика, который ловко подхватил девушку под руку и проворно скрылся вместе с нею за дверью.

Лорд Крессинг наклонился над столом и спросил, понизив голос:

— Что с вами, мисс Дирборн? Я вижу, вы побледнели. Приступ мигрени? — Он немного помедлил. — Вы можете продолжать игру?

Кончики его тонких пальцев принялись выстукивать что-то на серебряной крышечке табакерки, и Элли вдруг почувствовала, что перед глазами у нее все расплывается. Она прекрасно понимала тайный смысл его слов. Да, этот человек действительно умеет мешать карты. Как же он ненавистен ей!

Элли откинулась на спинку кресла, грустно посмотрела на чернеющую за окном майскую ночь и увидела в стекле свое отражение — смутное, темное. Итак, ей предстоит стать его любовницей… Вот чем заканчивается для нее дурацкое пари, сгоряча заключенное с Джорджем!

— Элли! — прервал ее мысли голос леди Вудкотт. — Ты так побледнела… У тебя мигрень? Может быть, нам лучше вернуться домой?

Элли обернулась к тетушке и вымученно улыбнулась.

— Нет. Со мной все в порядке. К тому же я всегда заканчиваю игру, если начала ее, — добавила она, уже обращаясь в лорду Крессингу.

— Превосходно! — упиваясь своей властью над ней, ответил тот.

— Всегда заканчиваешь игры, которые начала? Что ты там болтаешь, Элли? Какой-то детский лепет! — Леди Вудкотт повернула голову к его светлости. — Не обращайте внимания на мою племянницу, лорд Крессинг, она всегда несет какую-то чушь.

Крессинг усмехнулся и раздал карты на третью партию. Леди Вудкотт тут же заглянула в карты Элли.

— О, сколько червей! Пожалуй, ты выиграешь таким раскладом, — заметила она. — Но я все-та ничего не понимаю в картах. Вот то ли дело — лотерея! — Она весело засмеялась и откинулась на спинку кресла. — Только не говори об этом миссис Уорнхолл, дорогая, а то она перестанет приглашать меня на свой знаменитый вист по четвергам.

Леди Вудкотт была права: карты к Элли пришли и в самом деле отличные. Длинная черва — семь штук. Элли почувствовал уверенность. Теперь Крессингу никуда не деться, она отыграет у него заветную табакерку! Как-то раз Равенворт назвал ее богиней возмездия — Немезидой. Но даже богини бессильны перед любовью. И как же все-таки глупо все получилось: это пари, эта табакерка…

Прежде чем Элли принялась разыгрывать последнюю сдачу, в гостиной появились лорд Барроу и Фанни. Они вошли вместе и расположились возле камина, рядом с Равенвортом. Фанни крепко держала барона под руку. Элли взглянула на ее сияющее лицо и улыбнулась. Фанни ответила своей милой, слегка застенчивой улыбкой. На секунду Элли остро позавидовала своей кузине — до чего же все хорошо складывается в ее жизни! Просто, надежно… и пристойно. И это справедливо: Фанни больше, чем кто-либо другой, достойна такой участи.

Лорд Барроу тоже улыбнулся Элли, но затем заметил лежащую на столе серебряную табакерку, блестевшую в свете свечей, и мгновенно напрягся.

— Джефф, ты видел? — прошептал он.

Равенворт положил руку на рукав друга и предостерегающе покачал головой.

Элли глубоко вздохнула, с сожалением оторвалась от стоящей возле камина компании и сосредоточилась на игре. Казалось, все складывалось как нельзя лучше: Элли быстро объявила «пике» и с торжеством посмотрела на Крессинга. Но она не учла одного обстоятельства — благодаря неосторожному замечанию леди Вудкотт барон знал ее сильную масть. «Нужно, чтобы он не сумел понять весь мой расклад», — мелькнула в голове Элли паническая мысль, но через секунду ей стало ясно, что барону известны все ее карты. Так дьявольски улыбаться мог только шулер. Элли сразу вспомнила подозрения Равенворта. Но почему, почему никому до сих пор не удалось поймать Крессинга за руку?

Так или иначе, партию она проиграла, и это была катастрофа. Элли понимала, что кончилась не только игра — кончилась ее жизнь.

Не видя ничего вокруг, она медленно поднялась из-за стола. Лорд Крессинг тут же подошел к ней и прошептал, опережая возгласы сочувствия, которые неслись со всех сторон:

— Я считаю, что нам нужно уехать пораньше, чтобы никого не встревожить. Скажем, в шесть.

Элли безучастно кивнула в ответ:

— Полагаю, что мне лучше всего будет нанять кеб, лорд Крессинг.

Барон бросил косой взгляд на Равенворта, затем поднес к губам руку Элли и поцеловал, не обращая внимания на то, что она пытается отдернуть руку.

— Обещаю, что вам не будет скучно со мной. По крайней мере, ближайшие пару месяцев. Итак, на Мун-стрит, в шесть!

Равенсворт смотрел на происходящее за столом и с трудом сдерживал свой гнев. Черт побери, какую же ставку назначила Элли в этой игре? Что она проиграла? В любом случае целовать ручки на глазах будущего мужа — это уж слишком, лорд Крессинг! Впрочем, нужно знать этого мерзавца. Он просто хочет побольнее кольнуть его, Равенворта. Кровь бросилась ему в голову, когда он увидел лицо Крессинга, склонившегося над рукой Элли. Терпение виконта лопнуло. Зрители еще не разошлись, но ему это было уже безразлично. Что ж, пусть все видят и знают!

Подходя к столу, Равенворт заметил, что Крессинг потянулся за табакеркой Эверетта.

— Одну минутку, сэр, — обратился он к барону, и Элли вздрогнула, услышав его голос.

Прежде чем она или Крессинг успели пошевелиться, Равенворт протянул руку и прижал к столу запястье барона. Табакерка выскользнула из его ладони и покатилась по столу, оставляя за собой дорожку мелкой табачной крошки.

Элли вскрикнула от неожиданности. Подняв глаза, она увидела взгляд Равенворта, устремленный на Крессинга, и замерла от страха. Как тихо стало в гостиной и как стремительно обернулись все головы туда, где напротив друг друга застыли лорд Крессинг и Законодатель Мод!

— Где вы взяли эту табакерку, Крессинг? — спросил виконт, и от его негромкого голоса по гостиной пробежал холодок.

Крессинг помолчал, затем опустился в кресло, непринужденно улыбнулся и сказал:

— О, это забавная история. Желаете услышать?

Он откинулся на спинку кресла и поднес к глазам свой лорнет в инкрустированной серебряной оправе. Элли похолодела. Неужели Крессинг сейчас расскажет все?

Она до боли сжала руки и невольно шагнула к Равенворту — только рядом с ним она чувствовала себя защищенной.