Но, вот, появились те кого ждали, и Великий Князь сделав свое серьезное выражение лица, еще более озабоченным, начал свою речь. Как и положено, сначала шли приветствия, уверения в дружбе и благосклонности. Затем, пошел серьезный разговор о выгодах, которые сулило объединение под его властью. Все правильно, сначало надо о прибытке разговаривать. После Великого Князя, высказались Ярослав Переяславский, Милош Светлоярский и один из основных варяжских вождей — Радомир Ветер. Как и ожидалось, все они выразили готовность вступить в военный-экономический союз, и обратились к остальным с призывом, быть мудрыми и сделать то-же самое. Остальные, как и ожидалось, поступили в большинстве своем — верно, то есть, приняли предложение и объявили Великого Князя Иосифа — Диктатором Союза Славянских Государств. Причем, голосование происходило просто, поднимите руки, кто за, и поднимите руки те, кто против. Разумеется, почти все проголосовали за первый вариант. С полсотни незначительных самостийников попытались возмутиться, но им быстренько рот заткнули, объяснив, что за речи дерзкие, можно и не доехать до родного полузавалившегося замка.

Так образовалось новое государство на Рамине, к которому я имел самое непосредственное отношение. Благодаря большой подготовительной работе, и новым для Рамины методам коммунистического голосования, которые генерал Прохоров успешно внедрял, все собрание заняло час времени. Весь час я молчал, и лишь одобрительно качал головой в заранее определенных местах. Когда рядом работают такие зубры, как князь Иосиф, фон Четин и Прохоров, надо молчать в тряпочку и учиться, учиться, а потом еще раз учиться. Так что, в этом действе моя роль, была ролью статиста и свадебного генерала.

После быстрого, но торжественного подписания договоров, был организован фуршет. На торжестве я не задержался, очень уж устал, и хотел выспаться, тем более, что на завтра планировался выход нашей эскадры в поход. Спальню во дворце мне никто выделять не собирался, по крайней мере пока, и пришлось ехать в свой базовый лагерь — крепость Штир-Штар, которую мне подарил князь, за заслуги перед его отечеством.

В лагере все было в порядке, и приняв доклад дежурного по отряду я завалился в своей комнате, с огромной потребностью выспаться хотя бы одну ночь нормально. Однако сон не шел, в голову лезла всякая хрень и ощущалось какое-то непонятное беспокойство. Поворочавшись так с полчаса, и поняв, что не засну я подсел к маленькому столу, зажег пару свечей, и уставившись на огонь крепко задумался.

А раздумья меня накрыли неслабые. Главная мысль терзавшая меня в эту ночь я сформулировал просто — как, за два с половиной месяца я умудрился так подняться. Оно, конечно, раньше я тоже не навоз на ферме кидал, армия и достаточно активная жизнь многое дали, но сейчас, как прорвало плотину удачи, что не удар, так в цель, что не шаг, так удачный. Почему именно мое мнение стало важным для многих людей, которые больше знают и умеют, не понятно. Почему, так быстро поменялись приоритеты и жизненные цели, тоже не совсем ясно. Ведь по совести сказать, раньше, то есть до прибытия на Ра-Ар, я был хорошим исполнителем, но никаким не лидером, а тут, на тебе, инициативу проявляю немерянную, а энергии, так даже через край. Да еще заметил, что люди ко мне тянуться стали, а такого за собой, я припомнить не мог. Был как все — обычным человеком, а теперь, только слово скажу, а люди как один рвутся исполнять. Или случай с Прохоровым взять, раньше, он для меня аторитетом непререкаемым был, а сейчас, всего лишь старый друг семьи и подчиненный, которому можно и порицание высказать, если считаю что он того заслужил.

Есть подозрение, что это Врата так на меня влияют, но если это так, то не превратиться бы мне в монстра какого, в обличьи человека, который будет их бездушно в пекло кидать, ради целей своих. С другой стороны, если это так, то очень может быть, что все от человека зависит, а Врата только дают ему бонусы, а как он ими распорядится зависит от него? Может быть, ведь говорил-же Бильча, что всякое с людьми происходит при переходах, крайне редко, но случаются странности. Или вот, когда сенс-паранорм приезжал недавно и вновь прибывших офицеров проверял, то он прямым текстом сказал, что во мне изменения происходят. Нет бы остановиться, расспросить поподробней, так нет, махнул рукой, да дальше побежал. Надо все-таки найти человека, который разбирался бы в подобных материях. Опять вопрос, где взять такого человека?

Дальше мои мысли перескочили на тему планов своих лично и отряда в целом. Вся эта беготня за последние два месяца, не давала толком задуматься о том, чего-же я хочу на самом деле и какова конечная цель. Ведь если разобраться, то большинство решений я принимал или по наитию, или с чужой подачи, просто двигался туда, куда течение тянуло. Ладно, течение притянуло удачно — есть отряд, есть база, хорошие связи и неплохие перспективы. Однако все могло сложиться и не настолько удачно. Надо думать, и опять думать, а то вопросов тьма, а с ответами пока не очень. Вот цель какую себе и людям определить? Вроде бы понятно все — продвинуться к родной планете и закрепиться. Все правильно, но, что потом делать? Убивать несогласных, захватывать власть, агитировать людей на переселение или попытаться экономически подчинить родную планету? Да и не известно еще, что будет в тех мирах через которые придется идти? Кого встретим мы там? Ответа нет.

"Ничего", — мысленно сказал я сам себе, — "сейчас полегче будет". Главное, что в отряде начал складываться костяк из людей, на которых можно положиться и скинуть одно из направлений. Всю штабную работу полковник Назаров тянет с самого начала, и пока справляется. За разведку, тоже можно быть спокойным — Прохоров чутья не потерял еще, какую-никакую, а агентурную сеть налаживает. С земной торговлей сложнее, так как представители земных государств, почему-то, хотят иметь дело со мной, а не Сан Санычем, но эта проблема их, а не наша, да и она, со временем должна решиться. Пусть знают, что есть партнеры приорететные, то есть немцы, а есть все остальные, с которыми командору, то есть мне, по статусу встречаться не положено. Есть три направления, которые тянут ответственные люди, а по другим, так и наметок даже нет. Это кажется, что все просто, а на деле подобрать правильного человека на должность, уже половина успеха. Есть важное направление — внедрение инопланетных технологий, а лучше всех в этом вопросе, разбирается майор-технарь Семенов, но при этом, полностью отсутствует инициатива. Да, назначил его временно, но при этом, постоянно приходится его подталкивать, а это потеря времени. Вот и пойми, хорошо это или наоборот, в сторону от назначенного плана не отвернет, но и что-то полезное упустит. А есть еще набор новобранцев, переделка и модернизация вооружений под наш отряд, медицина, контроль за финансами, работа со СМИ и многое другое. Одна надежда, что немцы не подведут и пришлют нормальных специалистов, поскольку отрекламированный Прохоровым Союз Ветеранов, оказался пустышкой, очередной ширмой для собирания недовольных режимом людей.

Вот так просидел я до полуночи со своими думками, и на многое, взглянул с другой стороны. В конце концов, так и заснул за столом.

— Иосиф, может все-таки сковать их цепью на всякий случай? — спрашивал адмирал фон Четин князя романского.

— Нет, не надо, даже то, что они великие убийцы, не защитит их от "калашниковых" моей охраны. Да и не со злом они пришли, точно тебе говорю, — ответил князь, просматривая стопку бумаг лежащих на столе.

— Ну, как знаешь, — пробурчал адмирал. — Охрана, сопроводите наших гостей.

В комнату, в сопровождении гвардейцев вошли двое. Иосиф оторвался от очередного документа и поднял глаза. Охрана расположилась вдоль стен, а по центру кабинета стояли двое — старик и молодая девушка. Старику было лет под семьдесят, и если не присматриваться, то он, производил впечатление типичного жителя пустыни Суль-Сахейн — потертый и побитый временем белый бурнус, смуглое лицо, карие глаза, да крючковатый нос. Однако не все так просто — для простого бедуина у него был слишком пронзительный взгляд и умное выражение лица. С девушкой проще — боец, вся напряжена, и ждет только команды старика, чтобы вступить в бой. На вид ей было лет двадцать, светленькая, явно не из пустыни, черты лица резкие, но в то же время приятные — типичное лицо росской девчонки, из какого-нибудь "хищного" клана.