Впереди ее провожатый остановился перед синей дверью, легонько постучал в нее и, не дожидаясь ответа, открыл.

– К вам дама, шеф! – объявил он и оглянулся на Эви: – Доктор… как?

– Эви Оливер, – выдавила она сквозь сжатые от боли зубы. – Большое вам спасибо.

В комнате были двое пожарных, которые стояли, ожидая, пока она войдет.

– Доброе утро, доктор Оливер, – сказал тот, что повыше и постарше, протягивая Эви руку. – Я командир пожарной части Арнольд Ирншоу. А это мой заместитель Найджел Блейк.

– С вашей стороны было очень любезно согласиться встретиться со мной, – сказала Эви.

– Никаких проблем. Правда, если прозвучит сигнал тревоги, нас тут же как ветром сдует. А до тех пор мы полностью в вашем распоряжении. Как вы насчет кофе? – Он повысил голос: – Эй, Джек, ты куда?

В комнате снова появился провожатый Эви. Он убедился, что начальство будет пить обычный чай с молоком и тремя кусочками сахара в каждую чашку, и с удовольствием согласился сделать для Эви кофе с молоком.

Все трое сели. Эви хотелось сделать небольшую паузу, чтобы перевести дыхание, но мужчины внимательно смотрели на нее, ожидая, что она скажет.

– По телефону я объясняла, что очень бы хотела побольше узнать о пожаре, который произошел в Гептонклафе несколько лет назад, – начала она. – Это связано с делом, которое я сейчас веду, но, как вы понимаете, в его подробности я вас посвятить не могу. Это вопрос конфиденциальности пациента.

Шеф Ирншоу согласно кивнул. Его коллега тоже выглядел заинтересованным и готовым помочь. Она подумала, что, может быть, пожарные большую часть времени скучают и поэтому с радостью отвлекаются.

– Этот пожар случился поздней осенью три года назад, – сказала Эви. – В коттедже по Уайт-лейн в Гептонклафе. Не помню, говорила ли я вам об этом.

Ирншоу снова кивнул и похлопал по светло-коричневой папке, лежащей на столе.

– Все здесь, – сказал он. – Хотя нам можно было туда и не заглядывать. Пожар был сильный. Там погибла маленькая девочка.

– Так вы были там? Лично присутствовали?

– Мы были там оба, – подтвердил Ирншоу. – Там был весь наш личный состав, а также несколько добровольцев. Что вас конкретно интересует?

– Насколько я понимаю, когда пожар погашен, – сказала Эви, – вам необходимо дать ответы на два основных вопроса: где находился источник возгорания и что послужило причиной пожара?

Джиллиан до сих пор так и не рассказала ей, как начался пожар. Если он произошел из-за небрежности ее самой или ее мужа, это могло как-то объяснить ее озлобленность либо чувство вины.

Оба офицера закивали.

– Мы могли бы начать именно с этого? – спросила Эви.

Блейк наклонился к ней.

– Чтобы получить пожар, доктор Оливер, требуются три вещи, – сказал он. – Нужен нагрев, источник топлива, например бумага или газ, и еще кислород. Если отсутствует хотя бы один из этих факторов, огня не будет. Это понятно?

Эви кивнула.

– В большинстве случаев наличие кислорода можно считать гарантированным. Поэтому то, что мы ищем, это комбинация нагрева и топлива. Когда она сформировалась, огонь распространяется от места возгорания в стороны и вверх. Если огонь возник у основания стены, вы увидите на ней следы распространения огня в форме буквы «V». Вы следите за моей мыслью?

Эви снова кивнула.

– Некоторые вещи в доме, такие как синтетические материалы или лестничные проемы, могут искажать картину, но практически вы вначале отслеживаете разрушения от огня до места, где они были самыми большими, а потом уже ищете там сочетание нагрева и топлива. При пожаре в коттедже на Уайт-лейн место возгорания было понятно с самого начала, даже несмотря на то что второй этаж в конечном итоге рухнул. Это была кухня, область в районе плиты.

– И вы знаете, с чего все началось? – спросила Эви.

– Ну, в основном это догадки, – ответил Блейк. – Потому что разрушения в этой зоне были очень обширными. Но мы точно знаем, что хранить масло для жарки рядом с плитой – плохая идея. Мы предполагаем, что на горящей конфорке была оставлена сковородка с маслом. При приготовлении омлета такое случается довольно часто. Люди жарят омлет и концентрируются на том, чтобы не поломать его, выкладывая на тарелку, а потом ставят сковородку обратно, забывая, что не выключили газ. Сковородка разогревается все больше и больше, пока оставшееся в ней масло не вспыхивает. Если неподалеку стоит пластиковая бутылка с оливковым маслом, пластик плавится, масло вытекает наружу. Ну а дальше уже понятно…

– Да, конечно, – сказала Эви, решив про себя, что обязательно уберет бутылки с растительным маслом, которые стоят у нее рядом с конфорками.

– Но в данном случае реальную проблему представлял собой сжиженный бутан, – сказал Ирншоу. – К коттеджу не был подведен газопровод, поэтому семья использовала плиту, работающую на сжиженном газе. В деревенской местности это обычное дело, но здесь семья держала в маленькой кладовке рядом с плитой три запасных баллона. И когда они попали в огонь…

– Ясно, – сказала Эви, сомневаясь, хватит ли ей самообладания задать следующий вопрос. – Я понимаю, что задам сейчас неприятный вопрос, и прошу вас извинить меня за него, но вы никогда не рассматривали возможность поджога?

Ирншоу откинулся на спинку кресла. Блейк смотрел на нее, нахмурив брови.

– Мы всегда должны рассматривать возможность поджога, – после паузы сказал Ирншоу. – Но в этом случае ничто не вызвало у нас особого беспокойства. При этом пожаре место возгорания определить было несложно.

– И у всего этого было простое объяснение, – подхватил Блейк.

– Если бы огонь начал распространяться от корзинки для мусора в спальне, – продолжил Ирншоу, – или если бы вокруг дома были следы бензина, тогда совсем другое дело.

– Дом был снят в аренду, поэтому мошенничество со страховкой тоже исключалось, – сказал Блейк.

– И к тому же супружеская пара потеряла ребенка, – добавил Ирншоу таким тоном, будто Эви должна была бы и сама это сообразить. Теория насчет поджога с целью замаскировать смерть от несчастного случая тут никак не проходила.

Эви уже начала думать, не слишком ли она злоупотребляет гостеприимством хозяев.

– Это я понимаю, – сказала она. – Я знаю, что задаю неделикатные вопросы. И прошу прощения, что не могу объяснить, зачем это делаю.

– Утаить улики, свидетельствующие о поджоге, не так просто, – заявил Блейк. – Поджигатели часто пользуются спичками, которые просто выбрасывают, считая, что огонь уничтожит все.

– А это не так?

Блейк покачал головой.

– Спичечная головка содержит так называемые диатомеи, – ответил он. – Это одноклеточные организмы, в которых находится очень стойкое вещество под названием кремнезем. Этот кремнезем остается и после пожара. Иногда нам даже удается определить, спички какой фирмы были использованы.

– Понятно, – сказала Эви. – У меня остался всего один вопрос, если не возражаете, после чего я оставлю вас в покое. Когда пожар был погашен, как скоро вы поняли, что тело ребенка полностью сгорело в огне?

Мужчины переглянулись. Ирншоу нахмурился еще больше.

– Я понимаю, что огонь бушевал несколько часов, – продолжила Эви. – Но даже после того как все погасили, вы должны были убедиться, что развалины дома не представляют собой опасности.

– Второй этаж обвалился, – напомнил Блейк.

– Да, вот именно, – сказала Эви. – Поэтому вы должны были осмотреть обломки, и потребовалось определенное время, чтобы все проверить.

И все это время Джиллиан бродила по торфяникам, заставляя себя не терять надежду!

– Сколько прошло, прежде чем вы убедились, что тело ребенка полностью уничтожено?

– Доктор Оливер, человеческие тела при пожаре очень редко сгорают полностью. Действительно крайне редко, – сказал Ирншоу.

– Простите, я не вполне…

– Люди, которые считают иначе, просто плохо знают химию, – сказал Блейк. – Когда тела кремируют, их подвергают воздействию температуры примерно в тысячу пятьсот градусов по Фаренгейту в течение, по меньшей мере, нескольких часов. И даже после этого среди пепла все равно находятся какие-то останки. Большинство пожаров в зданиях, особенно в жилых домах, не дают достаточно большого жара или не горят достаточно долго, чтобы сжечь тело. Сам дом просто не обеспечивает для этого достаточного количества топлива.