– О! Я сейчас тебе перешлю все копии бумаг из исполнительного производства по факсу. Но ты будешь смеяться, Тема. Находится она на Рублево-Успенском шоссе. Представляешь себе «Каток»? Вот прямо за ним стоит поселок, а в нем есть эта самая общага. Я ее очень хорошо знаю, потому что только пару недель назад сам там был по делу… в общем, неважно, по какому. Так что можно сказать, что теперь твой сосед живет в не менее престижном месте. Стал «рублевским жителем», – усмехнулся Саффиров.
– Да уж, парадокс. Спасибо, Шама. Выручил, – поблагодарил Артем.
– Не за что. Ты же знаешь, Артем, тебе всегда помогу. Счастливо!
Артем задумался. Коробков, славившийся в доме своей необыкновенной щепетильностью, оказался злостным неплательщиком. Насколько помнил Артем, старик не хотел платить, например, за лифт, поскольку жил на первом этаже. Были у него претензии и к статье «содержание жилфонда», ибо цифры в этой графе были довольно велики, а из чего они складываются, никто объяснять не собирался. Ну, и в доме из-за старых труб, слабого давления и устаревших коммуникаций катастрофически не хватало тепла. Коробков мог пойти на принцип и отказаться оплачивать эту «не в полном объеме поставленную» услугу. Об этом он постоянно твердил всем встречным-поперечным.
Что ж, так в стране поступали многие. Главной ошибкой Коробкова было то, что он попытался игнорировать суд. И все-таки Артема настораживала поспешность, с которой старик был выселен из квартиры. А если Саффиров прав? Павлов и сам неоднократно рассказывал в своих интервью о всеядности рейдеров и о том, что в последнее время они активно захватывают даже жилые дома. Это факт!
«Нет, нет!» – Артем погнал от себя дурные мысли. Как бы подозрительно ни выглядела ночная операция, все же решение суда – не фунт изюму.
«Отправлю жалобы по Жучкову и забуду этот коммунальный рай, как страшный сон. Своих забот хватает», – дал себе слово адвокат.
Приватизация
Артем честно пытался с головой уйти в дела, съездил в суд по делу клиента, поручил помощнице собрать бумаги для следующего процесса, но ни вчерашний визит участкового, ни печальная участь Коробкова забыться в работе не давали. Даже необходимость выяснить, как идет следствие по смерти отца, отступало перед жестокой необходимостью утрясти все проблемы с квартирой. Первым делом следовало взять выписку из лицевого счета об отсутствии долгов за коммуналку, так что после пяти Артем, как штык, стоял у крыльца родного жэка номер три.
К счастью, Большой Начальник Жучков был на месте и как раз заканчивал вечерний разнос подчиненных ему дворников-гастарбайтеров. Их количество значительно прибавилось. Теперь они стояли в две ровные шеренги – все так же одинаковые по комплекции и оранжевой спецформе.
Нет, если приглядеться, они, конечно же, отличались – глазами. Одни опускали взор долу, другие – наоборот, пожирали начальника, внимая каждому его слову. Иные же усиленно морщили лбы и, видимо, пытались до конца осмыслить, чего, собственно, Жучков хочет, и это было наиболее мудрым. Как известно, отцы-законодатели ввели массу ухищрений, дабы в период экономической нестабильности освободить занимаемые сплошь и рядом «гостями из бывших республик СССР» рабочие места. Только с этой целью, например, они специальным законом ввели ограничение в приеме на работу для тех, кто не знает положенных семисот русских слов. Пользуясь моментом, ушлые издатели уже вовсю выпускали мини-разговорники со стандартными фразами типа: «Я только приехал. Вот билет. Все документы у работодателя». И вот Жучков и был этим самым работодателем, по сути – единственной опорой и защитой. А иногда и отцом родным.
Павлов дождался, пока колобкообразный начальник жилконторы объявит «Разойтись», и тут же подхватил его за локоть.
– Алексан Митрич, на пару слов, – стиснул он едва прощупывавшуюся сквозь ватную фуфайку руку администратора.
Тот дернулся всем телом.
– Что такое? У вас опять что-то стряслось?! Мы же все вам включили, господин адвокат! – раздраженно заскрипел Жучков.
Артем кивнул:
– С коммунальными сетями вроде бы нормально. У меня, Александр Дмитриевич, вопрос личный. Мне нужна выписка из нашего лицевого счета.
Жучков попытался высвободить руку, а его брови поползли вверх.
– Вашего? Это какого же, позвольте узнать?
Он явно прикидывался. Артем стиснул зубы, выразительно сжал кулак перед носом Жучкова и с силой ткнул себя в грудь.
– Лицевого счета моего отца! Андрея Андреевича Павлова. Что не ясно? – прорычал он.
– Ах, вот вы о чем… – протянул колобок. – Ну-ну. Просто… в связи с, простите, смертью вашего отца никакого лицевого счета нет.
Артем насторожился:
– Ой ли? Почему же нет?
– Да ровно потому, что с муниципальным жильем всегда так. Или вы не знали? Ай-ай-ай, вы же такой известный юрист…
– Слушайте! Колобков, – закипел Павлов, – то есть Жучков. Не морочьте мне голову!
– Я вас не пойму, господин Павлов, – сделал пустые глаза управдом. – Да и некогда мне. Прощайте.
Жучков решительно освободился от захвата опешившего адвоката и двинулся к дверям конторы. Павлов резко прыгнул вслед за ним.
– Секунду! Вы хотите сказать, что квартира не приватизирована? – выпалил Артем.
– Хм. Вот вы странный человек! – проронил Жучков. – Я же вам русским юридическим языком отвечаю. Конечно, нет. Не успел ваш отец распорядиться.
Артем, не веря, мотнул головой:
– Не может быть! Дайте посмотреть домовую книгу и журнал регистрации входящих документов! Немедленно!
Он так резко рассек ладонью воздух, что Жучков отшатнулся.
– Сказано вам, нет! Да и не положено вам смотреть нашу документацию. Вы не прокурор. Да и я, прости господи, не обвиняемый. Так что нет у вас таких прав, гражданин Павлов. И документов вашего отца у нас тоже нет. А на нет и суда нет, – ядовито подвел итог Жучков.
Павлов растерянно замер. Подобных отказов и юридических неудач у него давно не было. Рядовой начальник жилконторы нахально его отфутболил, и в принципе он был прав. А главное, визит участкового теперь выглядел вполне обоснованным.
«Это что же теперь? – мысленно охнул он. – Наша квартира вот-вот отойдет государству?»
«Дачники»
Дозвониться до человека, проживающего в дачной деревеньке Московской области, не так сложно, как до человека, отошедшего от мирской жизни. Василиса Георгиевна Павлова уже много лет вела затворнический, по современным понятиям, образ жизни. Ее тихое существование в старинном подмосковном городке Звенигороде нарушалось нечасто и лишь когда это было необходимо.
Для экстренной связи на даче был предназначен мобильный телефон, однако Василиса Георгиевна, как молчаливый, но последовательный противник всякой цивилизации, упорно его отключала. Бороться с ней было бесполезно, поэтому Артем и договорился с соседом, что в исключительном случае может позвонить ему и передать сообщение Василисе Георгиевне. Попытавшись безуспешно дозвониться до матушки, он поступил так и в этот раз.
Сосед, по счастью, оказался на месте и обещал за десять минут дойти до соседки и попросить все же включить молчащий мобильник. Артем подождал дежурные пятнадцать минут, вновь набрал мамин номер, и длинный гудок, не успев завершиться, тут же прервался знакомым голосом.
– Алло? Слушаю вас, – ровно и спокойно отозвалась матушка.
– Мамуля, это я, Артем, – Павлов нервно задрожал.
Он сглотнул неизвестно откуда возникший в горле ком. С потерей отца он вдруг впервые ощутил себя наполовину сиротой. Единственным близким и самым родным человеком оставалась мама. А ведь и она уже разменяла восьмой десяток.
– Артемушка? Сынуля, что случилось? – Мамин голос тоже дрогнул.
– Да, это я, мама. Ничего не случилось. Все нормально. – Артем едва справился с волнением.
– Ты что-то недоговариваешь? Я же чувствую! – настаивала она.
Павлов, услышав эти укоризненные интонации, вздохнул:
