Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Сказано это было так, словно не пить – себя не уважать.

– Теперь вот, – работяга с укором ткнул рукой в сторону притихших азиатов. – Глядите! Наша надежда и опора. Вчера овец пасли в своих аулах, хлопок собирали. А теперь они москвичи. Чистая улица, чистые узбеки, чистая Москва. Во, мля! Так их разтак! Ну что, мил-человек, смешно тебе?

Он глянул на Артема, но теперь в глазах его стояла тоска.

– Уволюсь я…

Артем вздохнул.

– Слышь, отец, ты не горюй. Все наладится. Ты мне скажи, где же Жучков?

– Да вон он, лыжи навострил отсюда, – мужик ткнул пальцем за спину Павлова.

Артем резко развернулся, увидел спешно удаляющегося начальника жэка и, не теряя времени, побежал за ним.

– Алексан Митрич! Постойте! Мне с вами надо поговорить! Да стойте же вы! – уже с раздражением схватил Жучкова за рукав Артем.

– Ах, это вы, господин Павлов, – окинул его недовольным взглядом Жучков. – И что вам теперь от меня надо?

– Мне надо, чтобы вы посмотрели на этот документ. – Артем достал из бумажника найденную дома квитанцию и помахал ею перед носом Жучкова.

Тот недовольно скривился:

– И что? Что вы ко мне все время пристаете?

– Я не пристаю. Я вам предъявляю юридический документ – квитанцию из Сбербанка. Смотрите!

– А я-то, старый, думал, это билетик в трамвай. Или рецепт какой-то старый. Извините, не разобрал. – Он вдруг выпрямился во весь свой небольшой рост и, глядя Павлову в глаза, жестко произнес: – Только мне-то ваши квитанции без надобности.

«Он все прекрасно понимает…» – осознал Артем.

– Учтите, Жучков, – предупредил он, – я все равно докажу, что отец передал вам договор на приватизацию. Еще при жизни. И, будьте уверены, я разворошу ваш муравейник! Чего бы мне это ни стоило.

Финансист

– Как прошел полет? – встретил Поклонского вопросом главный финансист.

– Полет? Отлично! С его высоты я увидел наши перспективы, – мечтательно сообщил космический турист.

Финансовый директор иронично изогнул бровь:

– И каковы же они?

– Отличные! – бодро ответил девелопер. – Начинаем новый проект. Будем строить офисные центры на Марсе и Луне.

– ???

– Ну что ты вылупился? – поморщился начинающий космонавт. – Сказал, на Луне, значит, на Луне.

Он совершенно не собирался объяснять этому узкому специалисту, что если можно продать участок лунной поверхности, а их вовсю продают, то наверняка будет и спрос на инвестирование лунного строительства.

– Ага, – ехидно скривился финансист. – Значит, на Луне. Тогда оплату принимаем в космотугриках или марсодолларах?

Поклонский рассвирепел.

– Слышь, ты, Сорос недоделанный! Будешь принимать в том, в чем скажу. Твое дело – касса. Встал и пошел собирать бабки!

Финансист пожал плечами и молча поплелся в свой кабинет. Причуды начальника по мере неуклонного роста его капиталов становились все вычурнее. А вслед уже неслись новые распоряжения Игоря Михайловича:

– Риелторов, отдел продаж и пиар-службу через пятнадцать минут ко мне. В большую переговорную.

И, как и было велено, через пятнадцать минут все указанные персонажи перешептывались в ожидании Поклонского. И вскоре он ворвался в переговорную и, даже не взглянув на верных подчиненных, обрушился на них с мощью Ниагарского водопада:

– Всем привет. Всем молчать! – И без остановки продолжил: – Будем строить. Быстро, долго, много, дорого.

Работники, опасаясь пропустить хоть слово, споро застрочили карандашами в блокнотах.

– Пиарщикам понтов не жалеть! – ударил по столу широкой ладонью босс. – Финансистам – деньги попридержать. Риелторам продавать, продавать, продавать. Больше и дороже. И вообще, с сего дня единственный показатель вашей работы – это выручка. Каждый, кто приносит в компанию доллар, получает десять центов премию. Хотя нет, пять с вас будет достаточно, а то сам разорюсь, – прищурившись, поправился Поклонский.

По комнате пронесся тяжелый вздох, и он замотал головой:

– Нечего вздыхать! Работать! Мой барометр запускайте. Менять цены два раза в день. Добавляем по пятьсот долларов за метр.

– За раз? Или за день? – уточнил въедливый финансист.

– За раз! Сам ты зараз! – незлобно огрызнулся Игорь Михайлович и тут же продолжил инструктаж: – Еще раз подчеркиваю: продавайте. Все, что можно продать. Клиент не должен уйти с деньгами. Позвонил – значит, уже попался. Выжимайте все до копейки.

– А если спросят документы? Разрешение, постановление правительства, землеотвод? – не унимался финансист.

Как во всяком быстрорастущем деле, части документов хронически не хватало – просто не успевали оформить.

– Спросят – покажешь! – резко оборвал Поклонский.

– А если нет? – резонно поинтересовался финансист. – Если нечего показать-то?

– Если нечего – нарисуешь! – отрезал босс. – Или говори так, чтоб ни один педант не усомнился.

– Значит, врать? – поддел неунимающийся финансист.

– Слушай, уймись! – рассердился девелопер. – Это я тебе вопросы должен задавать!

Он зло засверкал глазами, но никого напугать этим не мог. Уж больно комично выглядели его выпученные глазищи в венце кудрявой рыжей шевелюры.

– Ну-ну, – вздохнул финансист.

Он получал более чем хорошую зарплату и действительно был обязан ее отрабатывать, впрочем, как и все остальные работники девелопера Поклонского. Они привыкли не задавать лишних вопросов и выполнять все поручения начальника, а главное, каждый из присутствующих уже давно подсчитал в уме, сколько сможет заработать на обещанных шефом процентах.

Поклонский же несся дальше. Он уже вовсю развивал свою очередную идею и требовал от подчиненных главного: загнать потенциальных жильцов в такой психологический стресс, из которого нельзя было выйти, не купив квартиру. В этом и состоял смысл выражения «разогреть рынок». Игорь Михайлович слыл отличным специалистом по этой части.

Коробков

Сразу же после разговора с Жучковым адвокат поехал к выселенному соседу, и надо сказать, новое жилище Коробкова выглядело ужасно. Снаружи это был двухэтажный деревянный барак с двумя подъездами, один из которых оказался заколочен досками крест-накрест. Все многочисленные жильцы этого прогнившего насквозь строения вползали через единственный вход и растекались по двадцати восьми комнаткам, чтобы затем встретиться на единственной кухне. Встречались они там по острой нужде: чувство голода гнало одних, чтобы приготовить какую-то еду, а других, чтобы попытаться эту еду украсть – такой уж контингент. По этой причине кухня и была местом, где крики и ругань не стихали круглые сутки.

Павлов пригнулся, чтобы не разбить лоб о подвешенный каким-то умником прямо над входом скелет велосипеда. Тут же увернулся от изгнанных с кухни бросившихся прямо в ноги трех орущих котов. И тогда справа из темноты кто-то противно и хрипло захихикал:

– Кхе-хе-хе, пижончик залетел на пистончик.

Павлов, не мешкая, двинулся по длинному коридору, но обладатель сиплого голоса не отставал:

– Слышь? Дай полтинничек, мил-человек? У меня нутро сгнило. Сдохну щас, если не промочу глотку. Не жлобись…

Но Павлов уже толкнул дверь под нужным ему номером. Она оказалась незапертой, и его взору предстала абсолютно убогая комната величиной с обувную коробку. Может, в ней и было четыре квадратных метра площади, но все они уже были использованы и заставлены невообразимым барахлом. И вот поверх всей этой груды картона, тряпок, разобранных деревянных панелей от шкафов и столов громоздилась кушетка, на которой безжизненно лежал Василий Коробков.

Артем с трудом протолкнулся через мусор и скарб и легохонько потряс за плечо бывшего соседа:

– Василь Василич, проснитесь! Это я, Павлов. Вы меня… – Тут он и увидел, что Коробков не спит: глаза старика неестественно выкатились, рот был широко раскрыт, а лицо приобрело фиолетовый цвет.

– Только этого не хватало!

16
{"b":"141014","o":1}