«Хочешь что-нибудь попить, чтобы утолить жажду?»

«Не откажусь», — радостно согласился я.

Он вывел меня с шумной улицы в пустую лавку и что-то заказал у стоявшего за прилавком обнаженного по пояс человека, обернутого в едва прикрывавшую колени тряпку. Лавочник легким щелчком отбросил в сторону дымящуюся самокрутку, взял кусок какой-то смолы и стал тереть ее об камень, пока смола не превратилась в бледно-зеленую пасту. Указательным пальцем он соскреб пасту в железный кувшин, налил туда воды и энергично взболтал ее. Затем он налил из кувшина целый стакан, бросил туда щепотку каких-то специй, размешал их ложкой и со стуком поставил стакан передо мной. Я посмотрел на человека, угощавшего меня. Он многозначительно улыбался.

«Пей, — сказал он. — Это натуральный напиток, безалкогольный и очень полезный».

У меня с утра не было во рту ни росинки, поэтому я осушил стакан одним залпом.

Когда мне предложили второй, я с благодарностью выпил и его, а за ним — третий и четвертый. Напиток имел вяжущий вкус, и я никак не мог понять, что он мне напоминает.

«Как называется этот напиток?» — спросил я.

Не переставая загадочно улыбаться, мой новый знакомый ответил:

«Он называется бханг».

Я слышал это название впервые.

Мы распрощались, и я пошел дальше по шумной улице. Вдруг, совершенно неожиданно, я начал пьянеть. Странные звуки, краски и лица закружились вокруг меня в пугающем хороводе. Меня била дрожь, и я, теряя ориентацию в пространстве, начал сталкиваться с прохожими. Я стал озираться по сторонам, и мне показалось, что все вокруг смотрят только на меня. Откуда мне было тогда знать, что бханг имеет одурманивающее действие и что готовят его из конопли? Сочтя его обычным прохладительным напитком, я выпил четыре стакана подряд. При мысли о том, что я невольно нарушил свою клятву никогда не употреблять одурманивающих веществ, меня охватил ужас. Находясь в этом странном, неприятном для меня состоянии, я старался как можно скорее дойти до конца улицы, чтобы скрыться от пронзительных взглядов толпы. Но улица никак не кончалась, и я беспомощно натыкался на людей, коров, свиней или сталкивался с рикшами.

В конце концов улица уперлась в массивные каменные стены Красного форта. Сквозь наркотический туман я смотрел на циклопическое строение — крепостные стены, окружавшие гигантский дворец, который в семнадцатом веке был резиденцией могольского императора Шаха Джахана, и не верил своим глазам. На площади перед дворцом я увидел скопление народа. Все еще находясь под действием наркотика, я решил подойти поближе и посмотреть, что происходит. На земле сидел старик в белом тюрбане и играл на каком-то экзотическом духовом инструменте. Он представлял собой высушенную полую тыкву, в которую были вставлены два полуметровых тростниковых стебля. Старик — а это был заклинатель змей — извлекал заунывную мелодию из своего инструмента, раскачиваясь из стороны в сторону. Вокруг стояла дюжина плетеных корзин с крышками. Большой бородатый человек в черных одеждах и красном тюрбане подошел к корзинам и стал открывать их. Толпа ахнула. Под гипнотическую мелодию, которую играл заклинатель, из корзин, устрашающе раздувая капюшоны, появлялись кобры — одни из самых опасных ядовитых змей. То и дело показывая свои раздвоенные языки, они раскачивались в такт музыке. Бородач открывал одну корзину за другой, показывая публике разные виды змей. Когда очередь дошла до последней корзины, он достал оттуда огромного удава длиной не менее четырех метров и сантиметров восемь толщиной. Толпа в ужасе отпрянула.

Не успел я и глазом моргнуть, как бородач подскочил ко мне и обернул чудовищную змею вокруг моих бедер. Змея медленно поползла выше, обвивая своими мощными холодными кольцами мою талию и грудь и прижимая мои руки к туловищу. Голова змеи находилась всего в нескольких сантиметрах от моего лица, и я уже чувствовал на себе ее дыхание. Ее узкие глаза смотрели прямо и мои глаза, а раздвоенный язык вырывался из пасти, почти касаясь моих щек. Змея сдавливала меня все сильнее, и от этого сердце мое бешено колотилось, а руки и ноги дрожали. Поскольку я все еще находился под действием бханга, у меня продолжались кошмарные галлюцинации, кружилась голова, и липкий страх захлестнул меня с головой. Толпа зевак вокруг меня росла, держась при этом на безопасном расстоянии от змеи.

Вдруг из толпы вышел какой-то мужчина и обратился ко мне по-английски:

«Как Вас зовут, сэр? Откуда Вы? Из какой страны? И как на Вас оказалась эта опасная змея?»

«Прошу Вас, помогите мне», — задыхаясь, ответил я. Но стоило мне открыть рот, как змея сдавила меня еще сильнее, словно ревнуя и требуя внимания только к себе одной.

Высокий бородач в красном тюрбане подошел ко мне и пристально посмотрел мне в глаза. У него было такое выражение лица, словно перед ним стоял иноземный захватчик. Размахивая руками, словно оружием, он стал кричать: «Пятьдесят рупий! Пятьдесят рупий!» Наконец, один из зевак объяснил мне по-английски: «Он согласен снять с тебя змею, но только если ты заплатишь ему пятьдесят рупий».

Собравшись с силами, я выдавил из себя: «У меня нет денег».

«Тогда тебе придется остаться в объятиях змеи», — безучастно констатировал мой переводчик.

Разум мой помутился, и меня захлестнула новая волна страха и унижения. Толпа пялилась на меня, диковинного иностранца, опоясанного змеей. Возможно, все решили, что это часть представления. Змея облизывалась и время от времени заглядывала мне в глаза. А старый заклинатель играл свою гипнотическую мелодию, под которую мерно раскачивались черные кобры. В этих мучениях прошло, наверное, полчаса.

Мой ум отказывался понимать происходящее. Шел всего лишь первый день моего пребывания в Индии. Глядя на зубы змеи, я думал: И ради этого я рисковал своей жизнью? Что бы сказали мне родители, увидев своего сына вдали от дома, в такой ситуации? Поскольку мне больше не на кого было рассчитывать, я закрыл глаза и стал молиться: Господи, если Тебе угодно, чтобы я еще что-то сделал в этом мире, пожалуйста, помоги мне! Когда я вознес эту нехитрую молитву, мне стало немного легче.

Наконец, из толпы вышел пожилой мужчина с четками в морщинистых руках. Сжалившись надо мной, он подошел к бородачу и, поторговавшись, заплатил десять рупий за мое освобождение. К моему облегчению, бородач пропел какие-то мантры, приглашая змею вернуться к нему в руки. Под одобрительный гул толпы змея медленно сползла с меня. Поблагодарив своего избавителя, я поспешил на другую сторону улицы.

Там я увидел компанию мужчин, сидящих на деревянных стульях. Они посасывали нечто, что я сначала принял за красные леденцы. Мужчины угостили и меня. Поскольку меня все еще очень интересовали индийские обычаи и пища, я взял один «леденец» и раскусил его. Рот обожгло, словно пламенем. На теле проступил пот, а из глаз потекли слезы. Я выпил залпом стакан воды, но она только усилила жжение — это было равносильно тому, чтобы тушить костер керосином.

«Леденец» оказался жгучим красным перцем чили. Так состоялось мое знакомство с этой пряностью. И снова вокруг меня собрались толпа любопытных. Я вежливо благодарил мужчин за угощение и пошел дальше. Мне пришло на ум высказывание о том, что пища одного человека — яд для другого. Эта мудрость показалась мне в тот миг очень актуальной — подтверждением ей было сильное жжение по рту. Вспомнив все, что я знал об иудаизме, христианстве и исламе и что вынес из своих экспериментов с буддизмом и поверхностного знакомства с индийской философией, я понял непреложность следующей истины: то, что доставляет удовольствие одному, другому причиняет страдания. Восприятие этого мира весьма относительно и зависит от нашего субъективного опыта, поэтому Бог, который является Высшим Абсолютом, разным людям являет Себя по-разному. Все еще страдая от жжения во рту, я осознал, что лишь предвзятый и недалекий человек станет утверждать, будто есть только один путь, ведущий к Богу.