Как это он сказал: своей невообразимой одеждой она ведет таинственную войну? Какая чушь. Масса людей носит броские наряды. А вот с кем она воюет? Что говорить, в последнее время она наряжается все экстравагантнее, но это не значит, что… Или значит? Неужто в пику Мэдлин?..

Ром с удивлением поймала себя на том, что едва ли не скрипит зубами. Поправив несуразную веселенькую шляпку, она посмотрелась в зеркало. Мэдлин? Глупости, Мэдлин ей безразлична. Тогда в чем же причина? Раньше снобизм ее не раздражал: она позволяла себе посмеяться над ним, но никогда не была так мелочна. Жить среди общества ей иногда помогал талант, а иногда – нестандартность. Раньше ей до остального не было дела, а теперь? Что заставляет ее так по-детски реагировать на снисходительность Мэдлин теперь?

«Что ж, займемся психоанализом? Сейчас ты получишь свой психоанализ», – прошипела она себе под нос, сдернула шляпу и швырнула на мольберт.

Наиболее вероятны две причины: Кэмерон или Реджи. Если загвоздка в Кэмероне, то она, видимо, ревнует его к Мэдлин. Но это бессмысленно, ведь Кэмерон тоже считает ее занудой. По словам Норы, Мэдлин не отказалась бы стать еще одной миссис Синклер, но либо она не знает, как это сделать, либо просто не может.

Остается Реджи. Вместо него ей вдруг вспомнилась мать. Ром тихо опустилась на край постели. Мэдди чем-то напоминает ей мать – та же цветовая гамма: бледно-голубой, желтоватый; тот же выговор, те же годы. Мать как раз умерла в таком возрасте. Ром тогда была совсем маленькой, но мать ей запомнилась отчетливо: всегда сдержанная, прохладная, душистая и безупречно ухоженная – полная противоположность всему, что окружало ее в студии мужа.

«Нет, глупости. Мама не была такой тупой». К тому же Ром ее обожала. Какое может быть сравнение, у нее уже ум за разум зашел. И пусть только Кэмерон попробует хоть на миг предположить, что она ревнует его к Мэдлин, – о, она его возненавидит!

Ром приняла душ, порылась в шкафу, вытащила алые шелковые шаровары на застежках у самых лодыжек и натянула их на еще не обсохшее тело. Потом выбрала блузку в тон – короткую, до талии, с рукавами строгого покроя и высоким воротом. Ром чувствовала себя в этом костюме ловко и уверенно. Из украшений подойдет, пожалуй, тяжелая золотая цепь с подвеской в стиле первобытного искусства. Надев ее на шею, Ром для полноты ансамбля обмотала другой цепью одну щиколотку.

Успокоившись насчет достаточной экстравагантности своего туалета, Ром вышла на балкон и закрыла за собой дверь. Склонившись вниз, она засмотрелась на долину, еще залитую лучами заходящего солнца.

Внезапно все у нее поплыло перед глазами. Голова пошла кругом, ноги подкосились, она вцепилась в перила и закрыла глаза, потом в испуге снова открыла и застонала, чувствуя подступающую тошноту.

И тут у нее за спиной стукнула дверь. Кэмерон… Подойдя к ней, он взял ее за плечи и повернул от жуткой бездны к себе.

– Что случилось? Не собралась ли ты выброситься?

Ром нервно сглотнула и с облегчением уперлась взглядом в его широкую спасительную грудь. Наконец мир перестал кружиться. Для пущей верности она крепко держала его за плечи, пока он подводил ее к расставленным на балконе шезлонгам.

– Что произошло? – повторил он.

– Не знаю. Собственно, ничего. – Ее вдруг потянуло на простую, без обмолвок и обид откровенность. – Наверное, плохо переношу высоту.

– С каких это пор? – прищурился он. Потом подтащил к шезлонгу скамейку и сел напротив нее.

Все еще ощущая легкую дурноту, она пожала плечами:

– Да ничего страшного. Я заметила это еще в первый день, но тогда у меня болела голова… Вообще-то я была в горах только в детстве.

– И тогда на скале у тебя тоже закружилась голова?

– Вроде бы нет. Во всяком случае, я не помню.., головокружения.

Уголки его губ поддразнивающе дрогнули.

– Странно. А мне помнится, ты потеряла равновесие.

Смирения у Ром хватило ненадолго. Она помрачнела и огрызнулась:

– Теперь со мной все в порядке. Мерси. – Снизу донесся шум подъехавшей машины. – Ты бы лучше шел встречать гостей. Да, кстати: мой костюм подойдет? Я постаралась выдержать его в спокойном тоне. Не хочется раздражать людей.

Она сейчас же пожалела, что ведет себя столь ребячески, сжала губы и отвела взгляд на замелькавшие мимо Ревущей пропасти фары автомобилей.

Кэмерон взял ее за подбородок, повернул к себе и сказал низким, ласковым – до ужаса ласковым! – тоном:

– Ром, не отталкивай меня так жестоко. Его пальцы впились ей в подбородок, будто он хотел еще больше вдавить ложбинку под губами. Ром не в силах была поднять на него глаза.

Заслышав легкие торопливые шаги, Кэмерон отпустил Ром и перевел взгляд на открывшуюся дверь.

– А, вот ты где, Кэмерон! – нервно воскликнула Мэдлин, появившись на балконе. – А я везде тебя ищу. Пойдем. Ван дер Хеффены уже здесь, а Лайза и Тодд позвонили и сообщили, что Джерри Локнер тоже приедет, так что дам и кавалеров будет поровну.

Джерри Локнер? Здесь? Ром ощутила выступивший на лице холодный пот. Причем явно не из-за недавнего головокружения.

Кэмерон не спеша встал и подал ей руку. Она поднялась, чуть коснувшись головой его плеча. Тут он увидел ее босые ноги.

– Иди надень туфли. Раз уж я сподобился приодеться к обеду, тебе это и вовсе не составит труда, – усмехнулся он с намеком, и она ответила ему недовольным взглядом.

– О, это совсем не обязательно, – быстро вмешалась Мэдлин. – Я убеждена, что мисс Кэрис воспользуется отсутствием мальчиков и с удовольствием побудет в уединении. Можете посмотреть телевизор в их комнате, – вежливо обратилась она к Ром. – Мы займем основные комнаты, но…

– Ром не гувернантка, Мэдди. Она присоединится к нам, – произнес Кэмерон вкрадчиво.

– Да, но…

– Нет! – Яростный протест Ром заглушил нерешительное возражение Мэдлин. Кэмерон успокоил обеих:

– Вы обедаете с нами. Ром, в туфлях или без, и на этом закончим!

Ром даже задохнулась от негодования, глаза злобно засверкали. Упершись кулачками в бока, она сурово начала:

– Кэмерон,..

– Не возражайте, пока я не надену наушники. Даю вам пять минут. Найдите выходные туфли и спускайтесь в гостиную. Если не справитесь сами, я приду и помогу вам.

Ром растерянно смерила взглядом его прямую фигуру в костюме из тонкой серовато-белой ткани.

– Разумеется, если мисс Кэрис хочет присоединиться к нам… – робко проговорила Мэдлин.

– Конечно, хочет, – прервал Кэмерон. – И я тоже. Она спустится к нам, как только отыщет свои оранжевые кроссовки.

Пока Мэдлин и Кэмерон спорили. Ром прошла к себе, закрыла дверь и в негодовании прислонилась к ней. До чего она опустилась! – сперва головные боли, потом головокружение, потом головокружительное увлечение… И это Ромэни Кэрис, сохранявшая спокойствие при всех обстоятельствах, в любых, даже самых щекотливых ситуациях! Она всего три недели здесь, а Кэмерон уже добился своего: какие бы колкости он ни говорил, от его улыбки и прикосновения она готова повеситься ему на шею как любвеобильная кошка. Раздвижная дверь балкона поехала под ее спиной. На мгновение все вокруг снова потеряло свою устойчивость. Вошел Кэмерон.

– Оставь меня, пожалуйста. – Она говорила не так уверенно, как бы ей хотелось, но все же он нерешительно остановился. К сожалению, это позволило ей еще раз полюбоваться тем, как белый костюм оттенял его смуглую красоту. Какая неравная борьба – приходится сопротивляться и ему, и своей собственной слабости.

– Ты прекрасно выглядишь. Я вообще неравнодушен к пурпурным пижамам, а тут еще босые ноги и рабские цепи. Признаться, сражен наповал, – говорил он, оглядывая всю ее, от узких маленьких ступней до ложбинки на подбородке.

– Я не хочу присутствовать на обеде. И не потому, что чувствую себя неловко, – просто не хочу, и все.

Еще бы! Мало того, что ей вечно надо терпеть эту жеманную напыщенную лицемерку, они еще додумались пригласить Джерри!