— Я не расположена с тобой разговаривать, Логан Теннер, а потому возвращайся лучше на свою террасу и не мешай мне работать. Ты уже наделал достаточно дел, чтобы до конца дней не приближаться ко мне на пушечный выстрел. — Отвернувшись, она начала собирать инструмент.

— Мои дурацкие бумаги подождут. И твои инструменты тоже. — Он поймал ее за плечо и заставил повернуться лицом к себе.

Элида снова стряхнула его руку и отступила на шаг.

— Ты же сам сказал, что все нормально? Извинения приняты, твоя совесть чиста, и можно оставить меня в покое и заниматься каждому своим делом.

Взгляды их на мгновение скрестились.

— Надо ли понимать, что мои извинения для тебя ровным счетом ничего не значат?

Элида фыркнула.

— Для меня эти извинения как бинт — прикрывает рану, но не лечит. Может быть, время и в самом деле лучший доктор, но ты наговорил мне вчера кучу гадостей!

— Я же объяснил, почему так вел себя, — побагровел Логан.

— Есть вещи, которые нельзя произносить вслух ни при каких обстоятельствах, — запальчиво бросила Элида. — Почему ты решил, что я должна отчитываться перед тобой, куда езжу, с кем вижусь и вообще что я делаю, расставшись с тобой? — Постучав кулаком по груди, она почти крикнула: — Я же тебя не спрашиваю, что ты делаешь в свободное от работы и от ухаживаний за мной время?

— Я не делаю ничего такого, что должен скрывать.

Элида прикрыла рот и сжала губы. Ей было что скрывать, и это «что» самым угрожающим образом разрушало их жизнь.

— А тебе? Тебе есть что скрывать? — Губы Логана искривились в циничной и горькой усмешке.

Увы, он имел полное право на цинизм.

— Извини, Логан, — срывающимся голосом проговорила она, и никогда в жизни слова не давались ей с таким трудом.

— Извиняю, малышка, — горько усмехнулся он. — Конечно же, извиняю. — И, круто развернувшись, он направился туда, куда она его гнала минуту назад — на свою террасу, к столу и ненужным, бессмысленным чертежам и бумагам.

«Одно из преимуществ бессонницы, — подумала Элида, потянувшись, — это возможность отвлечься от всякой ерунды и прясть, прясть, прясть». Она улыбнулась и впервые за несколько дней почувствовала себя почти счастливой. Скоро она привезет своим старикам-соплеменникам самодельные одеяла, и то-то будет радости!

— Если б только ты могла соткать мне счастье в этой жизни, — со вздохом сказала она, задвигая прядильную машину в чулан.

Еще час она пролежала, не сомкнув глаз, в постели, потом пришла пора вставать, принимать ванну и одеваться перед уходом на работу. Но, присев на несколько минут с чашкой кофе в руке, Элида вдруг пришла к решению, маячившему на обочине ее сознания всю эту ночь.

Быстро, чтобы не осталось времени передумать, она подошла к телефону и набрала номер Логана. «Только бы он был дома!» — молила она, считая гудки. Пятнадцать… Пальцы у нее сжались… Двадцать.

— Алло?

— Это я, Элида, — проговорила она полушепотом. — Если ты еще не успел перекусить, я бы хотела пригласить тебя к себе на завтрак.

Лишь бы он не отклонил ее приглашение, лишь бы не отклонил!

— Хорошо, — ответил он. — Но я только что из-под душа и приехать смогу не раньше, чем через час.

— Приезжай через час. — Блаженно улыбаясь, она опустила трубку на рычаги. — Через час! — повторила она, медленно опустилась на диван, а потом, словно опомнившись, бросилась на кухню — готовить завтрак.

Выросшая в убеждении, что она никогда не выйдет замуж, Элида после встречи с Симоном обнаружила, что в семейной жизни она совершенная неумеха. Мэри Уэйд и другие женщины племени потратили немало сил, знакомя ее с элементарными обязанностями жены. Они научили ее и готовить — чтобы Симон, возвращаясь домой, не оставался голодным. За прошедшие годы она навострилась по кулинарной части и теперь при случае могла бы ублажить самый взыскательный желудок.

К приходу Логана в духовке у нее стояли готовые, с пылу с жару, маисовые лепешки, слоеные пирожки с яйцом и сыром, жареная картошка, а на плите дымился, источая благоухание, полный кофейник со свежим кофе.

С удовлетворением оглядев плоды своего труда, Элида поспешила в спальню, чтобы переодеться.

Логана она встретила в нарядном платье. Он стоял на пороге и держал букет прекрасных роз. Элида обомлела. Она уже свыклась с мыслью, что никто и никогда не подарит ей больше цветов.

— Мне? — выдохнула она изумленно.

— Как босс, я объявляю сегодняшний день праздником для всех судостроителей страны, имеющих в подчинении красивых и великодушных ассистенток, — сказал Логан и подал ей букет. — Я и в самом деле прощен?

Элида почувствовала, что у нее перехватило горло.

— И ты еще спрашиваешь? — выговорила она. — Ну, проходи же! Завтрак уже готов.

При упоминании о завтраке брови Логана чуть приподнялись, словно он забыл, для чего сюда приглашен. Элида за руку увлекла его на кухню, а там, усадив за стол, принесла вазу для цветов.

— Чем так восхитительно пахнет? — оживился Логан, выискивая источник наполнявших кухню ароматов.

Элида просияла — ей уже сто лет не говорили таких комплиментов.

— Сейчас подам на стол. Вот только налью воду, — проговорила она, но руки у нее так тряслись, что ваза, не подхвати ее Логан, упала бы на пол и разбилась.

— Посуда бьется к счастью, — сказал Логан, — но позволь с этим управиться мне. Я слышал, что, если бросить в воду таблетку аспирина, цветы стоят гораздо дольше.

— А что, попробуем?!

Ваза с цветами стала истинным украшением утреннего стола, и при каждом взгляде на свежие, благоухающие цветы Элида ощущала, как сжимается от восторга ее сердце.

Логан ел от души, а Элида подкладывала ему, снова и снова спрашивая себя, зачем, собственно, она пригласила его.

«Неужели для того, чтобы рассказать ему свою историю?» — спросила она себя, и у нее захватило дух от мысли, что сейчас, возможно, она откроет ему самую большую тайну своей жизни.

— Помыть посуду? — спросил Логан, дожевывая последнюю маисовую лепешку.

— Потом. Сейчас бери кофе и проходи в комнату… Я хочу тебе кое-что показать.

Деликатно воздержавшись от вопросов, Логан перебрался в гостиную.

Элида затворилась в спальне, а он встал у окна и задумчиво стоял, глядя на пейзаж за стеклом. Им вдруг овладела неуверенность, вроде той, что овладевает человеком, ступившим на тонкий, еще не окрепший осенний лед.

Воображение у него так разыгралось, что, решительно остановив себя, он торопливо присел на диван и попытался думать о чем-нибудь постороннем. Поднося к губам чашечку с кофе, он то и дело поглядывал на дверь спальни, откуда должна была появиться Элида.

И она появилась с возгласом:

— Это я — и вот кто я такая!

Логан вскочил, да так и застыл как вкопанный на месте, ошеломленно вглядываясь в стоявшую напротив женщину. Ему показалось, что он видит сон — или смотрит кинофильм на тему покорения Дикого Запада.

На ней было платье из оленьей кожи с бахромой на рукавах и по подолу. С выреза воротника свисали узенькие кожаные полоски с разноцветными бусинками на концах. Волосы были заплетены в две толстые косы — переплетенные кожаными шнурами, они падали на грудь. А завершали наряд коричнево-черная головная повязка и мягкие мокасины на меху.

Логан тряхнул головой и поморгал, не в силах поверить увиденному.

Гордо подняв голову, словно позируя для снимка, Элида ждала, когда Логан заговорит. Слишком много зависело от того, что скажет он сейчас. Внешне Элида казалась совершенно спокойной, хотя и неулыбчивой, но внутри — сплошной комок нервов.

«Не перестаралась ли я? — тревожно подумала Элида, потому что Логан молчал. — Неужели мне суждено потерять его, даже принеся эту жертву?»

А Логан недоверчиво и изумленно оглядывал ее с головы до ног, не в силах воспринять очевидное. Наконец рот у него искривился в полуулыбке.

— Ты удивительно красивая, — только и смог прошептать он.