Джон сделал все, что мог, чтобы убедить меня не ходить в Геологическое общество. Казалось, он жалел о том давнем случае, когда не смог сопроводить меня в Музей Баллока на предварительный просмотр экспонатов, выставленных на аукцион полковником Бёрчем. К счастью, он так никогда и не узнал, что я побывала на том аукционе сама.

— Тебя туда не впустят, потому что ты леди, — начал он, первым делом прибегнув к привычному аргументу. Мы были у него в кабинете, дверь которого была закрыта, словно Джон пытался защитить свою семью от меня, своей сумасбродной сестры. — А даже если впустят, то не станут слушать, потому что ты в этом обществе не состоишь. К тому же, — добавил он, поднимая руку, когда увидел, что я собираюсь его перебить, — не твое это дело — защищать Мэри. Ты не должна этим заниматься.

— Она моя подруга, — ответила я, — и никто другой не примет в ее судьбе участия, если этого не сделаю я.

Джон посмотрел на меня так, словно я была маленькой девочкой, пытающейся убедить свою няню, что мне можно взять еще одну порцию пудинга.

— Ты поступила крайне глупо, Элизабет. Проделала весь этот путь, по дороге заболела…

— Это всего лишь простуда, не более.

— …по дороге заболела и понапрасну нас всех тревожишь. — Теперь он взывал к моему чувству вины. — И безо всякого смысла, потому что никто тебя не выслушает.

— По крайней мере, я могу попытаться. По-настоящему глупым было бы проделать весь этот путь, а потом даже не попытаться сделать то, ради чего я здесь оказалась.

— Чего именно ты хочешь от этих людей?

— Я хочу напомнить им о том, какими тщательными методами пользуется Мэри в своей работе, как внимательно изучает экспонаты, и убедить их согласиться публично защитить ее от тех нападок, которым подверг ее репутацию Кювье.

— Они никогда этого не сделают, — сказал Джон, проводя пальцем по спирали своего пресс-папье из наутилуса. — Они могут защитить плезиозавра, но репутацию Мэри обсуждать не станут. Она ведь всего лишь собирает эти кости.

— Всего лишь собирает! — Я остановилась.

Джон был лондонским адвокатом, то есть обладал определенной манерой мышления. У меня, упрямой старой девы из Лайма, был собственный склад ума. Мы не могли прийти к согласию, и никто из нас не мог переубедить другого. Да и все равно это не было моей целью; мне следовало поберечь слова для более влиятельных людей.

Джон не согласился бы сопровождать меня на заседание, поэтому я не стала его об этом просить, но обратилась к своему племяннику. Джонни теперь стал высоким, худощавым юношей, у которого была привязанность к своей тетушке и склонность к озорству. Он никогда не рассказывал родителям о том, как обнаружил, что я тайком выбираюсь из дома, чтобы пойти на аукцион в Музее Баллока, и нас связывала эта совместная тайна. Именно на эту родственную душу полагалась я теперь, в надежде найти помощника.

Мне повезло, потому что Джон и моя невестка собирались куда-то на ужин вечером в пятницу, когда и должно было состояться заседание Геологического общества. Я не сказала брату, на какой день назначено будет заседание, предоставив ему думать, что оно будет на следующей неделе. В пятницу рано вечером я отправилась в постель, сказав, что простуда моя обострилась. Моя невестка поджала губы, выказывая явное неодобрение. Она не любила неожиданных визитов или того сорта проблем, которые я, несмотря на свою спокойную жизнь в Лайме, всегда притаскивала за собой. Она ненавидела окаменелости, беспорядок и вопросы без ответов. Когда бы я ни заговаривала на темы вроде возможного возраста Земли, она сплетала руки у себя на коленях и переводила разговор на что-нибудь другое так скоро, как только позволяла вежливость.

Когда брат с нею ушли на вечер, я прокралась из своей комнаты к Джонни, чтобы объяснить, что мне от него надо. Он замечательно принялся за дело, тут же придумав причину своего отъезда, которая удовлетворила слуг, подогнав к дому кеб и проведя меня в него так быстро, что никто в доме ничего не заметил. Нелепо, до чего же много приходилось мне совершать лишнего, чтобы предпринять хоть какое-нибудь действие, отличное от ординарного.

Однако теперь у меня была компания. Мы сидели в кебе напротив здания Геологического общества, а до этого Джонни вошел туда, чтобы проверить, как обстоят дела, и обнаружил, что члены общества все еще обедали в комнатах на втором этаже. Через окна фасада мы видели горящие там огни и время от времени чьи-то мелькающие головы. Официальное заседание должно было начаться через полчаса.

— Что будем делать, тетушка Элизабет? — поинтересовался Джонни. — Штурмовать крепость?

— Нет, подождем. Они все встанут, чтобы убрали со столов. В это время я войду и отыщу мистера Бакленда. Вскоре он станет президентом Геологического общества, и я уверена, что он меня выслушает.

Джонни откинулся на спинку сиденья и положил ноги на сиденье напротив. Будь я его матерью, я велела бы ему опустить ноги, но удовольствие быть тетушкой в том и состоит, что можно наслаждаться обществом своего племянника, не тревожась о его поведении.

— Тетя Элизабет, вы не сказали мне, почему этот плезиозавр имеет такое значение, — начал он. — То есть нет, я понимаю, что вы хотите защитить мисс Эннинг. Но почему все так волнуются из-за самой этой твари?

Я подтянула перчатки и поправила на себе накидку.

— Помнишь, когда ты был маленьким, мы водили тебя в Египетский зал посмотреть всех этих животных?

— Да, помню, там были слон и гиппопотам.

— А помнишь, ты видел там каменного крокодила, из-за которого я так расстроилась? Того, который теперь в Британском музее и которого стали называть ихтиозавром?

— Да, конечно, я видел его в Британском музее, и вы мне о нем рассказывали, — ответил он. — Но, признаться, слон мне понравился больше. А что?

— В общем, когда Мэри обнаружила этого ихтиозавра, она не знала, кто он такой, но она внесла свой вклад в новый образ мышления о мире. Это было существо, которого никто никогда прежде не видел, которое, по-видимому, больше не существует, оно вымерло — весь этот вид вымер. Такой феномен заставил людей думать, что мир меняется, пускай и очень медленно, а не остается неизменным, как это мыслилось раньше. Как раз тогда геологи изучали различные слои скальных пород и думали, каким образом был сформирован наш мир, и о том, каков его возраст. Теперь уже какое-то время люди гадают, не старше ли мир тех шести тысяч лет, что насчитал епископ Ушер. Один ученый, шотландец по имени Джеймс Хаттон, предположил даже, что мир настолько стар, что у него нет «начала», и что измерить его возраст невозможно. — Я приостановилась. — Может, было бы лучше, если бы ты не упоминал своей матери ничего из того, что я сейчас говорю. Она не любит, когда я начинаю толковать о таких вещах.

— Не стану я упоминать. Продолжайте.

— Хаттон считал, что мир ваяется вулканической деятельностью. Другие предполагают, что он формируется водой. Позже некоторые геологи взяли элементы обеих гипотез и высказали предположение, что облик мира обусловлен рядом катастроф, самой последней из которых был Всемирный потоп.

— А какое отношение все это имеет к плезиозавру?

— Он является конкретным свидетельством того, что ихтиозавр не был уникальным примером вымирания, что есть и другие — может быть, множество вымерших существ. Это, в свою очередь, подтверждает суждение о том, что мир постоянно изменяется. — Я посмотрела на племянника. Джонни, нахмурившись, смотрел на легкие снежинки, кружившиеся снаружи. — Прости, я не хотела расстраивать тебя такими разговорами.

— Да нет же, это очаровательно, — помотал он головой. — Я просто недоумеваю, почему никто из моих преподавателей не обсуждает этого на занятиях.

— Многих это слишком пугает, потому что бросает вызов нашей вере во всезнающего, всемогущего Бога и вызывает вопросы о Его замыслах.

— А во что веруете вы, тетя Элизабет?

— Я верую… — Мало кто когда спрашивал меня, во что я верую. Это было занятно. — Я предпочитаю понимать Библию фигурально, а не буквально. Например, по-моему, шесть дней из Бытия — это не дни в буквальном смысле, но различные периоды творения, то есть для сотворения мира потребовались многие тысячи лет — или даже много сотен тысяч. Это не умаляет величие Бога; это просто дает Ему больше времени для создания этого необычайного мира.