Не лучше ли, знаете ли, в ожидании какой-нибудь будущей – подлинной и расширительной – сакральности, соорудить схемы и трансферты, в рамках которых Майкл Кентский и Роман Аркадьевич будут осуществлять бизнес-операции без расчленения Российского Государства?
Поскольку вампиры знают (от самого Белковского), что проект "Майкл Кентский" – это его проект, начиная аж с 2004 года, то они за этим следят. Не за Белковским, за проектом. И многие, в принципе, не против самого Майкла Кентского. Вопрос – в качестве кого? Не в качестве же разделителя и разбазаривателя Земли Русской? Великий британский соотечественник принца Майкла Кентского Вильям Шекспир написал, как известно, пьесу "Гамлет", в которой Тень Отца предупреждает принца: "Не посягай на Мать".
Земля русская – Мать ли она для Кентского? Если Мать, то почему он не отмежевывается от желания представить его разделителем и разбазаривателем, посягающим на Мать? Тут есть два возможных ответа.
Первый – потому что это не Мать. (А какая и впрямь-то она ему Мать, ЭТА Земля?) Но если она и впрямь не Мать – лучше бы где-нибудь еще воцаряться.
Второй – что принц Майкл не знает о том, как резвятся, пользуясь его именем. Ну, так пусть узн ает! И он, и другие. Пусть узнают – и отмежуются.
Боритесь за власть себе на здоровье, но на Мать-то не посягайте! Если без метафор, то чтобы в проекте (с Кентским или без Кентского) сепаратизма не было. И коллаборационизма тоже. В ходе борьбы, повторяю, посягайте – на Путина, на вампиров. Если надо, раз в день. А если надо, то и утром, и в five o`clock. Но без нарушения главного табу, святого для любого несуррогатного патриота.
Табу это касается Родины и народа. Не государства! родины и народа.
Государство ведь – это что такое? Высшая сакральная инстанция, как это следует, например, из размышлений восторгающегося идеями Белковского Терина (Ю. Терин, "Майкл Кентский: монарх на троне?", АПН, 01.04.2005.)? В народе говорят: "Лиха беда начало". Признав что-нибудь подобное (а как не попытаться впарить что-нибудь подобное в условиях регресса нашему державнику?), вы попадаете в специфическую ловушку. Устроенную ненамного сложнее, чем ловушка с отсекновением головы по причине головной боли. (То бишь – отделением Северного Кавказа по причине несовершенства нынешних кремлевских властителей.)
Ловушка эта называется – идолопоклонством. Признав государство высшей сакральной инстанцией, унеся его, как говорят философы, в трансцендентальное измерение, вы его превращаете в идола. И еще неизвестно, между прочим, какого именно. Но главное – идола. А дальше – пиши пропало. Почему бы не принести в жертву этому идолу часть территории? Или народ? "Неисповедимы пути твои, Государство!"
Так что же такое государство? Аппарат насилия, находящийся в руках господствующего класса, как якобы полагал Маркс? Неужели и доильный аппартат, в том числе? Среднесрочно-доильный, краткосрочно-доильный?.. А еще ведь может быть аппарат, способный от производства молока перейти к производству мясопродукта…
Вишь ты – "аппарат насилия". Сие есть даже не вульгаризированный марксизм, а просто еще один вариант того же самого идолопоклонства. При котором – что государство, что колония заморских земель. Главное, чтоб насилие! Массы, знаете ли, его обожают… Особенно, если оно кем-то как-то "сакрализовано"… А уж кем и как… не ваше собачье дело, граждане-жильцы-подданные.
И все же государство-то – это что? Настаиваю на том, что предстоящие нам идеологические баталии нельзя выиграть у многоликих постмодернистов, не поняв, что государство – это средство, с помощью которого народ длит и развивает свое историческое предназначение.
Сакрализоваться должно не государство (этак до сакрализации стула в кабинете у бюрократа можно дойти), а историко-культурная личность – Родина-Мать. То есть то, в чем воплощено историческое предназначение. Сообразно этому происходит сакрализация страны как отсвета высшей, Небесной Родины. А также народа как Собора, в котором плечом к плечу живые и мертвые. Тогда и средства осуществления предназначения в каком-то смысле сакрализованы. Но минимально – именно как средства.
И тогда понятно – чем твоя свободная Родина отличается от колонии, в которой кто-то, не сопричастный твоему сакралитету, хмыкает про какой-то сакралитет вообще и по-хозяйски тебя "нагибает". (Так-то и под Гитлером можно было прогибаться и сакральность чужую вкушать).
Либералы скажут, что сакралитета нет вообще. Что есть граждане и общественный договор.
Ну, во-первых, не "граждане" создали США. Читайте "Декларацию независимости": "Когда ход событий приводит к тому, что один из НАРОДОВ должен расторгнуть политические узы, связующие его с другим НАРОДОМ, и занять самостоятельное и равное место среди держав мира" (выделено мною – С.К.)…
А во-вторых… как ни ущербна эта модель, она на порядок лучше той, в которой государство предстает в качестве идола (сакрального Баала, что ли), чьи пути неисповедимы, чьи жрецы – иностранцы, а чья территория – отнюдь не "единая и неделимая".
Такое государство – это уже даже не колония, не гетто, не резервация. Это концлагерь. Уберите всю патетику из текста "Жизнь после России" (часть 1). Что остается? Это и остается.
Это – и прямое указание на то, кто должен быть комендантом монархического концлагеря. Которое не устает повторять и сам С. Белковский, и его коллеги ("Даешь Майкла Кентского!").
Стоит приглядеться и к декларации на сайте Майкла Кентского. В разделе "Кто" сказано, что у принца нет претензий "ни на реальную, ни на формальную власть". В разделе "Что мы будем делать?" – о важности сакральной власти. В разделе "Цель" – что "пример Вильгельма Оранского – великолепный образец того, что мы предлагаем для России". Что российский Вильгельм Оранский (иностранец, посаженный на трон) – это Майкл Кентский. Что он и в хорошем возрасте, и при достойных детях, которые продолжат его монаршье дело в России.
Делается сие, видимо, в твердой уверенности, что Россия – существо с переломанным хребтом, которому все "бара-бир" ("Вправе ли мы сегодня говорить о "бесхребетной России"? – да, вправе". С. Белковский, "Комсомольская правда", 19.01.2004.)
Что ж, настало время поговорить об этом самом хребте…
"Мы сломали хребет", – с важным видом заявлял А. Н. Яковлев.
Моя знакомая, спускаясь с горы, сломала позвоночник… Ее мать, врач по профессии, была поблизости. Она остервенело и сосредоточенно тыкала булавкой в нервные окончания тела дочери. Надеясь на реакции. На то, что дочь дернется. Или вскрикнет от боли.
Коли не дергается, не вскрикивает – дело дрянь. Тогда и впрямь – "жизнь после России". Тогда и впрямь нынешняя Россия сходна с гаснущей Османской империей ("больной человек Европы").
Но дернулась же Россия, уколотая булавкой позорного Хасавюрта?
Скажут: "Так ведь то Хасавюрт, да еще вторжение в Дагестан и все прочее. Это дела. А вы их со словами путаете".
Конфуций путает, а не я, уважаемые прагматики (присяга – это "мин", то, к чему она должна побуждать, – "ши").
И американцы, создавшие концепцию, в которой грубой силе ("hard power") противопоставлена мягкая сила ("soft power") – тоже, разумеется, путают. Мол, можно или с помощью "hard power" наносить удары по материальным объектам – электростанциям, транспортным узлам, скоплениям войск, или… или с помощью "soft power" бить без устали… ПО ЧЕМУ?
По социокультурным кодам (архетипическим словам, образам, символам и так далее), хранимым в ядре атакуемой социокультурной системы. Каковой могут быть империя, конгломерат, цивилизация, нация и так далее.
