Мы установили, что приличный человек в России – это не классический западный приличный человек, а антитеза оному.

Но что же такое антитеза классическому западному приличному человеку – на Западе? Поскольку классический западный приличный человек – это человек Модерна, то антитезу этому человеку на Западе надо искать за пределами Модерна. Однако ведь нас, во-первых, интересует актуальная антитеза, а не типажи из далекого прошлого. А во-вторых… Во-вторых, классический Модерн не разрывал с предшествующей классикой. Какой-нибудь античный Муций Сцевола был несомненным авторитетом для Робеспьера или Сен-Жюста. Главный художник Великой французской революции Давид преклонялся перед античными эталонами чести и жертвенности. Христианский идеал остался в культуре Модерна. И так далее.

А раз так, то антитезу западному классическому приличному человеку, то есть человеку Модерна, можно искать только в Постмодерне. Притом, что Постмодерн – не продолжение Модерна, а самый радикальный из всех возможных разрывов с оным и с классикой вообще. Постоянно участвуя в дискуссиях по Постмодерну и считая участие в этих дискуссиях крайне важным как с моральной, так и с политической точки зрения, я поражаюсь тому, как апологеты Постмодерна извращают, мягко говоря, суть оного.

Им указываешь на эти извращения – они молчат. Ты изумляешься ("как это вы говорите, что Модерн не знал смерти? а Бальзак, Гюго, Пушкин, Толстой?") – они в ответ ухмыляются.

Ты пропускаешь мимо ушей бессмысленные упреки и пытаешься понять, что же люди говорят, ну, например, на тему "Модерн и государственность". Выясняется, что с Модерном сочетаема только определенная ("хорошая") государственность, к которой Россия никогда не имела никакого отношения, ибо в ней государственность всегда была плохой.

Пропускаешь мимо ушей и то, что государственность в России всегда была плохой. И пытаешься уточнить, с какой же хорошей государственностью сочетаем этот самый Модерн. Тебе сначала быстренько сквозь зубы что-то о праве говорят. А потом… Потом развернуто и патетически разъясняют, что Модерн сочетаем только с комфортом западной политической демократии.

Но это в точности равнозначно вышеназванному "модернизации без свободы не бывает". То есть… то есть абсолютной лжи. Только и подобающей у нас приличному меньшинству, обреченному барахтаться в трясине неприличного большинства.

Наполеон Великий – почему велик-то? Потому что сначала что-то завоевал, а потом это завоеванное "профукал"? Нет же! Он велик потому, что создал и насадил современное (модернистское, то есть) право. Наполеоновский кодекс называется. А также доразвил полученное в наследство от якобинцев современное (опять же модернистское) государство. Классическое буржуазное право Наполеон насаждал беспощадно и эффективно. Настолько беспощадно и эффективно, что никакая реставрация, никакой Людовик XVIII или Карл X ничего потом не могли изменить. Создав одновременно с этим правовым каркасом специфического буржуазного собственника, Наполеон определил образ западного мира на столетия. В этом его величие, его гениальность. И потому Наполеона III современники (тот же Маркс) оправданно называли "маленьким племянником большого дяди".

Итак, Наполеон Великий – главный герой Модерна. Его государство – триумфальное утверждение Модерна. Но это же беспощадная диктатура, а не политическая демократия. Так что же такое модернизация? Мне-то казалось очевидным, что это реализация проекта "Модерн" в той или другой стране теми или другими способами.

А что, есть другие определения? И нет классического определения "авторитарная модернизация"?

Возможно ли осуществление проекта "Модерн" при наличии политической свободы, то есть классической западной демократии? С большой натяжкой можно сказать, что это произошло в США. Но в силу наиочевиднейших причин – отсутствовала там вся домодернистская культурная и прочая традиция! Отсутствовала начисто, и все тут. Это, кстати, не избавило США от кровавой бойни, называемой "гражданская война". Бойни, без которой Модерна в США бы не было. Ибо не может быть Модерна при наличии института рабства и доминировании сопряженных с этим институтом сельскохозяйственных латифундий. Но из уважения к ревнителям свободы допустим, что модернизация однажды в истории была осуществлена при формальном соблюдении политической демократии. Если, конечно, согласиться считать ею мягкую диктатуру Авраама Линкольна в сочетании с беспощадностью генерала Гранта и "револьверным правом" Дикого Запада.

Есть ли еще примеры? Увы, их очень немного. Да, Индия идет путем модернизации, храня верность политической демократии. Честь ей и хвала за это. Но вы там были? Вы эту самую Индию исходили, изъездили? Вы понимаете, что там происходит реально?

А вот уже в Китае модернизация осуществляется в условиях отсутствия демократии, причем во многом успешнее, чем в Индии. Во всей Юго-Восточной Азии модернизация осуществлялась, согласитесь, при слишком очевидном преобладании жесткого или мягкого авторитаризма. То, что мы видим в Японии, можно при желании назвать классической западной демократией, но лишь при очень большом желании. Однако Япония испытала оккупацию и многое другое. Модернизация же Мэйдзи (а именно она была классической, автохтонной японской модернизацией) проходила в условиях, совсем уж далеких от классической западной демократии.

Турецкое светское государство Ататюрка – в момент его создания было ли "строго демократическим"? И является ли оно таковым даже сейчас? Не применяй турецкие военные время от времени вполне недемократические средства, что бы было уже с турецкой модернизацией?

Что более модернизационно – диктатура шаха Ирана, свергнутого аятоллой Хомейни, или установленная аятоллой, свергнувшим шаха, политическая система? Ответ очевиден. К стандарту модернизации (авторитарной, естественно) ближе то, что делал шах. А вот демократии (на свой манер, разумеется) в нынешнем Иране больше, чем при шахе. Не говорю, что она есть. Но ее больше. Демократии больше – модернизации меньше.

Модернизация и демократия находятся в очень сложном соотношении. По преимуществу не в прямом (где больше демократии, там больше модернизации), а в обратном (где меньше демократии, там больше модернизации). Но и само по себе отсутствие демократии, конечно, тоже ничего не гарантирует. Существуют авторитарные (и иные недемократические) режимы, ставящие перед собой контрмодернизационные задачи. Или же просто неспособные решить задачи модернизационные. Саддам Хусейн задачу модернизации Ирака не сумел решить. А саудовская династия и не собирается решать эту задачу. Она, возможно, и способна ее решить. Но не хочет.

Многочисленные исследования самых разных ученых, использующих самые разные методы, неопровержимо доказывают, что модернизация в развивающихся странах почти всегда на тех или иных этапах сочетается с более или менее жесткой диктатурой. Повторяю, это не значит, что всякая диктатура является модернизационной. Диктатура Наполеона насаждала право, а определенные африканские диктатуры право разрушали. Ну, так и говорите о праве определенного типа, о культуре определенного типа, об обществе определенного типа (нации). Но не лгите, приравнивая государство Модерна к западному демократическому государству. Когда-нибудь потом, после того, как Модерн насаждается тем или иным Наполеоном, создаются условия и для политической демократии. Но это потом!

Демократия и рынок могут оптимизировать функционирование системы, да и то не всегда. Но они почти никогда не могут обеспечить ее форсированное развитие. Функционирование и развитие систем находятся в очень сложном соотношении. Упования на то, что политическая демократия и свободный рынок могут развивать человечество, – это главный блеф глобализации. Тот самый блеф, который породил нынешнюю глобальную неприятность. Имеющую, при всей ее внешней импозантности и респектабельности, черты именно катастрофические. Катастрофы ведь бывают разные – и сладкие, и горькие, и мягкие, и жесткие, и почти мгновенные, и растянутые на столетия.