Тут же Орешкин оговаривается: "Умом понимаю, что это неправильное желание".
Но главное не в том, что Орешкин понимает умом. А в том, что он предъявляет в качестве своего отношения к Путину. Путин для него – "Гитлереныш". Ему наступает "капут" (завершающий год, то бишь). Это не чужая позиция, которой Орешкин оппонирует. Мол, понимаю вас, господа радикалы, но… Это позиция самого Орешкина. Конечно, слегка смягченная оговоркой про то, что он умом понимает неправильность такого желания.
Но в том, что касается СВОЕЙ, а не чужой, оценки личности Путина, СВОЕЙ, а не чужой, оценки характера идущего процесса… Тут, повторяю, всё заострено до предела.
Путин – хуже, чем "крошка Цахес". Он даже не Гитлер, а Гитлереныш. Сюжет со сказочными друзьями Гитлереныша, которых надо послать на 8 – 10 лет в Краснокаменск, – тоже, согласитесь, расшифровки не требует.
С аналитической точки зрения, однако, важно только, зафиксировав некую политико-лингвистическую аномалию (что уже сделано), попытаться выявить ее генезис. При этом факт наличия аномалии важен лишь при определенном генезисе.
Если причиной высказывания Орешкина является только личное его отношение к Путину, то, с аналитической точки зрения, обсуждать нечего. Можно, конечно, спросить, почему Орешкин вознамерился выразить отношение только в январе 2009 года. Но это вопрос, отдающий патетической морализацией. Не мой вопрос, то есть. Поскольку я в подобных ситуациях считаю правильным (да и моральным тоже) задавать только аналитические вопросы.
Для аналитика же "либо – либо". Либо надо доказать, что в произошедшем есть что-то, кроме самовыражения Орешкина. Либо надо вывести орешкинское высказывание из разряда аналитически значимых.
Итак, гипотеза #1 – что всё просто. Орешкина ПРОСТО "достало", ему ПРОСТО надоело, он ПРОСТО самовыразился, и всё.
Доказали справедливость этой гипотезы – закрыли тему.
Располагая орешкинским текстом, лишенным всяческого контекста, мы должны считать гипотезу #1 наиболее вероятной. Но какова бы ни была ее вероятность – хоть 99%, хоть даже 99,9% – всегда остается 1% или 0,1% в пользу гипотезы #2.
Гипотеза #2 – что всё не просто, или не так просто. Эта гипотеза предполагает, что в котел кипящих орешкинских эмоций по поводу Путина была брошена маленькая щепотка чего-то этакого… Что, мол, "уже можно" (год-то завершающий!). Или даже что "пора, а потом поздно будет". Сие могло быть сказано или угадано. Главное не то, КАК был подан уловленный Орешкиным мессидж. Главное – КЕМ он был подан.
Не желая поддаваться конспирологическим соблазнам, я поначалу присвоил гипотезе #2, предполагающей наличие некоего субъекта и мессиджа, статус крайне маловероятной. Но поскольку даже малая вероятность – это все-таки вероятность, то я не прекратил сходу слежение за "антипутинским джихадом" Орешкина. И, как выяснилось, правильно сделал.
Потому что 27 января 2009 года премьер-министр РФ В. Путин дает интервью агентству Bloomberg. На вопрос: "Какой Ваш основной недостаток"? – Путин отвечает: "Доверчивость".
2 февраля 2009 года в The New Times выходит статья Орешкина "Доверчивый вы наш…". В которой Орешкин упражняется в остроумии по поводу данного высказывания Путина, сравнивая оное с гитлеровским: "Своей слабой чертой считаю нерешительность". Заодно Орешкин проводит параллель между Путиным и Сталиным, но походя. Параллель с Гитлером – главная и развернутая. "Как это по-нашему, – пишет Орешкин, – по-сверхчеловечески: зная слабое место и понимая всю тяжесть ответственности, сделать все, чтобы мир ни на секунду не заподозрил фюрера в постыдных колебаниях". И так далее.
В целом статья маловразумительная, но подтверждающая, что не праздники с их возлияниями подействовали на Орешкина. Праздники позади. А атака на Путина воспроизводится с утроенной силой. При этом параллель с Гитлером сохраняется.
Что это доказывает? То, что Орешкин не ПРОСТО самовыражается, а занимается публичной политикой. Занимается ею осознанно и уверенно. Но снова возникает тот же вопрос: а был ли мессидж?
Публичная политика без мессиджа осуществляется теми, кто располагает политическими возможностями. Орешкин ими явно не располагает. Значит, он либо просто странно себя ведет, либо обладает иными, не политическими, а элитными (властными, околовластными etc.) возможностями.
Зафиксировав это, продолжим слежение за процессом.
27 января 2009 года, то есть в день интервью премьера РФ В. Путина Bloomberg, по поводу которого стал упражняться Д. Орешкин, пресс-секретарь премьера РФ Д. Песков дал в интервью "Голосу России" развернутые разъяснения на тему об отношениях между Медведевым и Путиным. В том смысле, что отношения эти замечательные… "У них действительно очень позитивные и очень близкие личные отношения… речь не идет о противоречиях", – заявил Д. Песков.
Наверное, пресс-секретарь премьера прав. Готов считать даже, что он прав не наверное, а наверняка. Но важны-то (в который раз повторяю и буду повторять еще!) не ОТНОШЕНИЯ между Медведевым и Путиным КАК ТАКОВЫЕ, а ОБРАЗ этих отношений.
Вроде бы все уже научились понимать разницу. Книжками по пиару обложились, Пелевина изучили… И н а тебе! Когда министр финансов выступает перед гражданами и говорит, что дефолта рубля не будет, они что делают? Бегут в обменник. А когда пресс-секретарь говорит, что конфликта нет, что делают… даже не граждане (они здесь не так важны в настоящий момент), а элита? Элита воспринимает это, как подтверждение того, что конфликт есть. Так устроена человеческая психология. Да и впрямь, если отношения между Путиным и Медведевым так безоблачны, то зачем столько раз говорить, что они безоблачны?
Заявление Пескова погружает исследуемый нами орешкинский сюжет (да и другие сюжеты этого рода) уже не только в публично-политический, но и в иной, элитно-нетранспарентный контекст. А там, где есть такой контекст, гипотезы, адресующие ко всему "простому" и "личному", перестают быть наиболее вероятными.
Но все равно есть две гипотезы. Хоть и с другими вероятностями. А когда гипотез две, то это все равно, что их тысяча. Надо выбрать одну. Как выбрать?
Есть такой метод – политико-психологический портрет. Легко сказать "портрет". А данные? Был бы Орешкин мне кумом, сватом, давним знакомцем – были бы у меня собственные данные. Но чего нет, того нет.
Когда своих данных нет – что делаешь? Обращаешься к тем, кому доверяешь, и кто хорошо знает фактуру. К ним я и обратился. Мол, мне-то, стороннему наблюдателю, всегда казалось, что Орешкин – человек осторожный, тактичный, в меру оглядистый, элиты не чуждый, инстинкт карьерный имеющий. Но может, я ошибаюсь?
Те, к кому я обратился (а кто-то из них знал Орешкина еще по учебе на географическом факультете МГУ и комсомольской деятельности в тот период), полностью подтвердили и усугубили мою оценку. Обогатив ее подробностями – как советско-комсомольской эпохи, так и эпохи нынешней. И доведя подробности до избыточной конкретики. В этой избыточной конкретике было все. И то, какая именно либеральная кремлевская партия послала мессидж, побудивший Орешкина на "антипутинский джихад", и то, каковы связи Орешкина с этой партией.
Но когда информация (а) недоказуемая и (б) чужая, надо проявлять крайнюю аналитическую сдержанность. Да и человеческую тоже. Проявляя оную, я стал своих собеседников критиковать. Мол, не наговариваете ли? Не преувеличиваете ли роль прошлого в настоящем? Люди-то не до конца роботы. Накопилось у Орешкина на душе – он и "дернулся". Чего не бывает!
"Есть люди, которые сами могут дернуться. А есть люди, которые могут дернуться, только когда их дернут", – парировали мою критику собеседники, настаивая на своей версии поведения Орешкина. Но я-то почему должен верить их версии? Терзаемый сомнениями, я ждал, чем именно они разрешатся. Ждать оставалось, увы, недолго.
