- Теперь уже недолго, - сказал сам себе полковник, потом чуть громче позвал: - Майор Форрест?

- Сэр? – Форрест выступил из темноты.

- Все в порядке, Форрест?

- Да, сэр, - Форресту, как и Шарпу, делать было нечего.

Внезапно с севера раздался приглушенный треск мушкетов. Уиндхэм резко повернулся:

- По-моему, это не наши, - звуки доносились слишком издалека, из-за реки, где Пятая дивизия занималась французскими фортами. Уиндхэм расслабился: - Уже скоро, джентльмены.

Из темноты донесся крик. Офицеры замерли, вслушиваясь, и похолодели. Шарп услышал, как Уиндхэм задержал дыхание.

- Qui vive? – кричал французский часовой. - Qui vive? - и громче:- Gardez-vous!

Из форта ударили мушкеты.

- Черт! – выплюнул Уиндхэм. – Черт, черт, черт!

В форте послышались крики, показался мерцающий свет – это в темноту метнули зажигательный снаряд, пытаясь перебросить его через ров. В тусклом свете Шарп отлично видел роты Коллетта.

- Огонь! – крик раскатился по шеренгам, и британцы ответили на выстрелы из амбразур.

- Черт! – прокричал Уиндхэм. – Мы слишком рано!

Роты Коллетта стреляли повзводно, залпы волнами катились по строю, пули громко цокали о каменную кладку. Офицеры кричали громче, пытаясь создать ощущение крупных сил, мушкеты били, как часы. Шарп осматривал укрепления. Мушкетный огонь французов был непрерывным, и он решил, что на каждого человека у амбразуры или бойницы приходится по меньшей мере пара заряжающих.

- Не думаю, что защитников мало, сэр.

- Черт! – Уиндхэм как будто не слышал Шарпа.

Соборный колокол добавил свои скупые ноты к звукам перестрелки. Из форта бросили еще зажигательных снарядов, и Шарп услышал, как Коллетт приказывает отойти назад, под прикрытие темноты. Уиндхэм лихорадочно метался взад-вперед, его лицо пылало разочарованием:

- Где же легкая рота? Где, черт возьми, легкая рота?

Артиллеристы в городе налегли на лафеты, повернули пушки и зарядили их картечью. Раздался выстрел, пламя осветило поле боя, послышался характерный свист.

- Цепью! – донесся до Шарпа голос Коллетта: это была разумная мера предосторожности против картечи, но так было гораздо сложнее убедить французов в реальности атаки.

Уиндхэм достал шпагу и громко позвал:

- Капитан Лерой?

- Сэр? – вопросил голос из темноты.

- Вашу роту вперед! Прикройте майора Коллетта справа!

- Так точно, сэр, - и гренадерская рота двинулась вперед, добавив путаницы.

Уиндхэм повернулся:

- Время, Шарп?

- Две минуты двенадцатого, сэр, - ответил тот, припомнив колокольный звон.

- Так где же они?

- Дайте им время, сэр.

Уиндхэм как будто не слышал. Он смотрел на форт, на горящие зажигательные снаряды, освещавшие весь ров и пространство перед ним. Люди пересекали его маленькими группами, иногда припадая на колено, стреляя и снова растворяясь во тьме. Шарп видел, как одного скосило картечью, неподвижное тело было хорошо видно в отблесках пламени. Двое других рванули к нему, ухватили за ноги и утащили обратно к его роте. «Заряжай! Целься! Пли!» - раздавались над полем до боли знакомые приказы, мушкеты стреляли в сторону форта, а с высоких стен им отвечали смертоносной картечью.

- Капитан Стерритт? – завопил Уиндхэм.

- Сэр?

- Поступаете в распоряжение майора Коллетта! Ваша рота придана ему в подкрепление!

- Так точно, сэр! – рота двинулась вперед, и Шарп виновато потупился, осознав, что еще один капитан имеет хорошую возможность попасть под картечь. Он мог только гадать, что случилось с Раймером: со стороны дамбы не слышалось ни выстрелов, ни взрывов. Он постоянно ждал вспышки, клубов дыма, но дамба молчала.

- Где же они? – Уиндхэм ударил себя кулаком по бедру, потом со свистом рассек воздух шпагой. – Черт бы их побрал! Куда они подевались?

Из боя выходило все больше раненых картечью, и Коллетт оттянул свои роты назад, понимая, что в ложной атаке не стоит терять людей. Огонь со стороны форта поутих. Взрыва все не было.

- Черт! Нам надо узнать, что происходит!

- Разрешите мне, сэр, - Шарп видел, как тщательно продуманный Уиндхэмом план рушится на глазах. Должно быть, французы уже поняли, что атака не настоящая, и не нужно было большого ума, чтобы осознать: реальной целью может быть только дамба. Он снова попытался представить саперов с бочонками пороха на спине. – Может, их взяли в плен, сэр? Они могли вообще не добраться до дамбы.

Уиндхэм помотал головой. Неподалеку послышался голос майора Коллетта:

- Полковник? Сэр?

- Джек! Мы здесь!

Коллетт возник из темноты и отсалютовал:

- Дольше не продержимся, сэр. Слишком много людей теряем из-за проклятой картечи.

Уиндхэм повернулся к Шарпу:

- Как быстро сможете туда добраться?

Шарп подумал, что много времени это не займет: не надо скрываться, идти в обход – шум боя достаточно громок, чтобы скрыть его передвижения поблизости от форта:

- Пять минут, сэр.

- Тогда идите. И послушайте, - остановил Уиндхэм двинувшегося было Шарпа, - мне нужен доклад, ничего больше, п’нимаете? Узнайте, где они. Не раскрыли ли их? Сколько времени им еще надо? Ясно?

- Да, сэр.

- Я хочу, чтобы через десять минут вы были здесь. Десять минут, Шарп, - он повернулся к майору Коллетту. – Дадите мне десять минут?

- Да, сэр.

- Хорошо. Тогда идите, Шарп! И торопитесь!

Шарп побежал в сторону форта и прятавшейся за ним дамбы, невидимый в ночи в своем темном мундире. Он взял немного вправо, чтобы избежать света зажигательных снарядов и попасть прямо в овраг, где текла Ривилья, чуть ниже дамбы. Он натыкался на кочки, поскальзывался на мокрой земле, но зато он был один – и свободен. Над головой просвистела картечь, посланная из замка, но Шарпа она задеть не могла, он двигался в темноте, оставляя слева вспышки мушкетных выстрелов из форта. Через некоторое время он чуть замедлил бег, понимая, что до Ривильи уже недалеко, а в овраге могут прятаться французские патрули. Он снял с плеча винтовку и полностью взвел курок. Пружина была привычно тугой, спусковой крючок с тихим щелчком встал на место, и Шарп почувствовал, что доволен: теперь он вооружен - как там говорил Хоган, с головы до ног? Как бы то ни было, он был рад и, улыбаясь во тьму, продвигался вперед, теперь медленно, ощупывая глазами каждый дюйм края оврага. Он поглубже натянул кивер, чтобы козырек закрыл вспышки выстрелов, мешающих ночному зрению, и увидел полосу густой тени, обрамленную кустами – ага, вот и овраг. Теперь залечь и двигаться по-пластунски, туда, за край.

Овраг оказался глубже, чем он думал: вялый плеск воды слышался футах в двадцати вниз по склону. Других звуков снизу не доносилось, ни саперов, ни легкой роты видно не было. Слева, футах в сорока, темной массой высилась дамба, она казалась пустой и тихой, за ней угадывался широкий простор воды.

Шарп перевалил через край оврага, все еще ползком, и начал тихонько съезжать по склону. Он старался уклоняться от колючих кустов, при этом держа винтовку на вытянутых руках, поэтому чуть не выстрелил, услышав хриплый шепот:

- Кто идет?

- Шарп! А кто спрашивает?

- Питерс, сэр! Слава Богу, это вы.

Шарп наконец разглядел тень человека, притаившегося за кустом у самой воды. Он подошел поближе:

- Как тут?

- Не знаю, сэр. Капитан ушел туда, сэр, – Питерс указал в сторону дамбы. – Десять минут назад, сэр. Оставил меня тут. Как думаете, сэр, они совсем ушли?

- Нет, останься здесь, - он похлопал парня по плечу. – Они вернутся этим же путем. Все будет в порядке.

Раймер и саперы не могли быть далеко, но их совсем не было слышно, поэтому Шарп, по колено в воде, пошел вверх по течению, дожидаясь оклика. Ярдов за двадцать до дамбы, под самым фортом, через поток перекинулись небольшие деревца, от них отделился темный силуэт:

- Кто идет?

- Шарп! А кто спрашивает?

- Хэйксвилл, - раздался знакомый смешок. – Пришли помочь?