Сорен рассмеялся, хотя прекрасно понял, каково тогда было Гильфи.

Однако соблазны библиотеки заставляли совят пересиливать свой страх. Продолжая ходить туда, друзья вскоре худо-бедно научились не только не обращать внимания на ворчливое уханье Эзилриба, но и, по возможности, не глазеть на изуродованную лапу старика и избегать его пронзительного янтарного взгляда.

Библиотека располагалась на самой вершине огромного Древа, в просторном дупле, сверху донизу уставленном книгами. Пол здесь был покрыт мягкими коврами, сплетенными из травы, мха и редких вкраплений совиного пуха.

Когда Сорен с Гильфи вошли внутрь, Эзилриб сидел на своем обычном месте. Рядом с ним, как всегда, высилась кучка гусениц. Время от времени старик подцеплял личинку, кидал в клюв и принимался жевать. Перед ним лежала огромная книга под названием «Магнетические свойства: естественные и сверхъестественные».

Сорен сразу направился к полке с книгами о церквях и амбарах. Когда-то, в незапамятные времена, амбарные совы или сипухи любили селиться в таких зданиях, и Сорену ужасно нравилось разглядывать в них картинки и читать про древнее житье.

Среди церквей попадались поистине великолепные: с огромными витражными окнами всех цветов радуги и каменными шпилями, устремленными в самое небо. Но больше всего Сорену нравились простые деревянные церквушки, причудливо раскрашенные, с уютными звонницами. Что касается Гильфи, то она предпочитала сборники стихов, загадок и анекдотов.

Вот и сейчас малютка-эльф направилась проверить, на месте ли обнаруженный ею накануне толстый том под названием «Гиканье, гуканье и уханье: Большая книга совиного юмора с шутками, советами и рецептами». Написала книгу некая Филомена Шипосвист, знаменитая слепая змея, которая всю свою жизнь провела в услужении у сов.

Но не успела Гильфи снять драгоценную книгу с полки, как за ее спиной послышалось знакомое хриплое ворчание:

— Неужели нельзя выбрать что-нибудь поприличнее? Мне кажется, одного дня на знакомство с этими помоями более чем достаточно. Может, пора обратиться к более серьезной литературе?

— Какой именно? — пролепетала Гильфи.

— Начни-ка вот с этого, — подняв свою трехпалую лапу, Эзилриб указал в сторону полки.

Сорен оцепенел. Он не мог отвести взгляда от когтей старика. Интересно, он родился с таким уродством или же потерял коготь в битве с какими-нибудь воронами?

Три когтя со свистом рассекли воздух, и, испугавшись, Сорен с Гильфи автоматически прижали перья, как делают все совы. Старик встал из-за стола, проковылял к стене и, ловко подцепив ее одним когтем, вытащил книгу с полки. Гильфи с Сореном, словно зачарованные, уставились на его лапу.

— Смотрите на книгу, дурачье, а не на мой коготь! — взорвался Эзилриб. — Хотя что с вами делать! Ладно, глядите хорошенько, авось привыкнете и перестанете на меня таращиться!

С этим словами он потряс изуродованной лапой прямо перед глазами ошарашенных совят, так что друзья едва в обморок не хлопнулись от ужаса.

— Мы… уже привыкли, — пролепетал Сорен.

— Вот и отлично! А теперь принимайтесь за книгу, — велел Эзилриб.

Гильфи начала вслух разбирать заглавие: «Характеры мускульных желудков или популярная психология этого важнейшего органа Strigi-formes».

— Что еще за Stri-gi-for-mes такие? — прошептал Сорен.

— Это мы — совы, — так же тихо ответила ему Гильфи. — Это научное название всех сов, будь то сычики, или сипухи, или… — Гильфи помолчала и дерзко выпалила: —… или пятнистые совки!

— Верно! А теперь давайте дальше. Садитесь вместе и читайте, бездельники. — Эзилриб обжег их янтарным взором своего кривого глаза. — И не теряйте время, пялясь на мои когти. Если захочется поглядеть — милости прошу. Подходите и любуйтесь, — он слегка взмахнул лапой и отправился на свое место, ненадолго остановившись перед камином, чтобы пошевелить кочергой угли.

Сорен с Гильфи открыли книгу. Слава небесам, тут было множество картинок, но сначала нужно было продраться через первый абзац.

Мускульный желудок является самым удивительным органом совы. Он носит название второго, или мышечного, желудка, поскольку в нем происходит накапливание неперевариваемых остатков пищи, таких как кости, шерсть, мех, перья и зубы.

Мускульный желудок совы прессует эти части пищи в плотные комки-погадки. Далее погадки отрыгиваются через клюв (смотри примечание о способах определения породы сов по анализу их погадок).

— Думаю, сноски и примечания можно пропустить, — прошептал Сорен, чтобы Эзилриб не слышал. — Эта такая скукотища!

— Я всегда пропускаю примечания, — заметила Гильфи.

— И сколько книг с примечаниями ты прочла? — вытаращил глаза Сорен.

— Одну. Про процесс оперения. Ой, смотри-ка, — пискнула Гильфи, тыча когтем в следующий абзац.

Существует множество книг, посвященных физиологии мускульного желудка сов. Однако гораздо труднее найти литературу, посвященную характеру и психологии этого органа. Это представляется нам огромным упущением.

Разве не мускульному желудку мы обязаны своими самыми сильными и проникновенными чувствами? Сколько раз на дню мы говорим себе: «Да, я чувствую это желудком!» Именно так мы поступаем, испытывая сильную страсть или ощущая инстинктивное доверие и недоверие.

— Чистая правда, — подтвердил Сорен. — Но это и так всем известно. Ничего оригинального!

— Постой, не спеши. Смотри, что сказано дальше.

Желудок служит нам надежным проводником. Он, и только он, указывает нам путь на обманчивой территории чувств. И тем не менее молодые совы зачастую не умеют правильно распознать сигналы своих мускульных желудков. Иначе почему так много птенцов нарушают строжайший запрет родителей и пытаются раньше времени покинуть гнездо? В чем причина таких поступков? В обычном упрямстве. Молодые совы, сами того не сознавая, заглушают настойчивые, но слабые сигналы, которые подает им мускульный желудок…

Сорен поднял глаза и поймал на себе пристальный взгляд Эзилриба.

— Как ты думаешь, зачем он заставил нас читать эту книгу? — шепотом спросил он.

— Мне кажется, он хочет нам что-то объяснить, — отозвалась подруга.

— Но что? Не быть упрямыми? Слушать свои желудки?

— Этого я не знаю, зато знаю, что нам пора на ночные уроки. Они захлопнули книгу и вышли из библиотеки, коротко кивнув Эзилрибу на прощание.

— Очень интересная книга, — вежливо заметила Гильфи. — Спасибо вам за совет.

— Большое спасибо, — подхватил Сорен.

Эзилриб и бровью не повел. Только сипло кашлянул, вытаскивая из кучи очередную гусеницу.

— Великий Глаукс, да я просто сдохну, если меня назначат в клюв всепогодников! Ты представляешь, каково иметь в наставниках Эзилриба? Да мне даже подумать об этом страшно! — пробормотал Сорен.

— Но если тебя изберут в угленосы, это автоматически означает зачисление в клюв всепогодников. Это же сдвоенный клюв, они всегда вместе летают, — рассудительно заметила Гильфи.

— Тоже мне радость — болтаться в клюве угленосов! Кому охота вечно ходить с обожженным клювом? — фыркнул Сорен.

— Ну, ты-то ни капельки не обжегся, когда поднял уголь и бросил его на рысь!

— Как будто я один таскал угли! Мы все это делали.

— Да, но ты-то с ним взлетел!

— Это случайно получилось. Я и сам не заметил.

— Возможно, но если правильно обращаться с углями, то никогда не обожжешься. Именно этому учит Бубо. Знаешь, я бы с радостью занималась под его руководством.

— Так-то оно так, но это означает получить в придачу Эзилриба. Нет уж, ни за что! Мне кажется, что Бубо там редко появляется. Угленосов возглавляет другой старик, его зовут Элван. Честно говоря, я вообще не понимаю, почему всепогодников объединили с угленосами!

— Да потому что угленосы летают на лесные пожары и собирают горящие угли. А лесные пожары сами по себе как особые погодные условия. Чтобы уцелеть, нужно хорошо разбираться в воздушных потоках и ветрах, которые возникают от жара. Я сама слышала, как Бубо говорил об этом.