— Расчетное время прибытия — одиннадцать минут.

Матиас закрыл глаза. Он не до конца понимал, зачем едет… но некое побуждение, которому не мог противиться разум, тянуло его на север штатов. Он просто должен был поехать, несмотря на то, что был поражен такой срочной необходимостью.

Но, с другой стороны, как и его заместитель, обнаруживший свою цель, Матиас также должен был определить местонахождение солдата, который интересовал его по личным причинам. И этот длинный перелет через океан был совершен потому, что Матиас хотел последний раз взглянуть в лицо мужчине, который спас ему жизнь… прежде чем закопать труп ублюдка.

Он убеждал себя, что едет, дабы убедиться в смерти Джима Херона.

Но было что-то большее.

Даже если он не понимал причин… с этим путешествием было связано что-то большее.

Больше всего на свете Гри злилась на саму себя. Когда она бежала к своей Ауди, лавируя среди машин и ускользая от громил, все приняло резкий фокус: где она была, что делала в здании суда, кого пыталась спасти.

Исаак сломал парню руку. На глазах у нее и сотни других людей. И отнесся к этому так, будто завершил телефонный разговор — с той же степенью шока и паники.

Будто делал это каждый день.

А потом он взял деньги за бой.

Добравшись до своего седана, она достала ключи и сняла машину с сигнализации. Увидев свое отражение в окне водительской двери, она вспомнила брата.

Дикий гул в голове, который привел ее в Молден, напомнил ей о ночи, когда он умер.

Именно Гри нашла его тело. Ее попытки реанимации не принесли результата… потому что он уже был мертв. Но она продолжала надавливать на его грудь и вдыхать в рот воздух.

Медики оттащили ее от тела Дэниела. Она кричала.

И дело в том, что в смерти, как и при жизни, Дэниела не волновали ее попытки спасти его. Он застыл от своей последней дозы, исступленное удовольствие, которое невозможно забыть, замерло на его бледном лице, его наркозависимость достигла апогея.

Безрассудность может принимать разные обличия, не так ли?

Гри всегда гордилась тем, что была самой ответственной из них двоих, самой успешной в школе, она упорно работала, чтобы преуспеть, и никогда не делала ничего, что не одобрили бы ее родители. И она никогда не пробовала наркотики. Ни разу.

И все же, вот она, рискует собой, своей карьерой, надеясь направить абсолютного незнакомца на путь истинный. Если бы появилась полиция, — если появится, для этого еще достаточно времени, — то ее арестуют как зрительницу и вышвырнут из Массачусетской коллегии адвокатов прежде, чем она успеет сказать «Но, Ваша Честь, я приехала только ради клиента». Она уже вложила двадцать пять тысяч, которые едва ли пошатнут ее капитал… но сколько пользы принесли бы эти деньги, направь она их на какую-нибудь программу для проблемной молодежи?

Когда в голове начало пульсировать, она окинула свежим взглядом все свои действия, начиная с девяти утра. И, кто бы мог подумать, она увидела не адвоката, пытающегося творить добро в этом мире, а ненормальную женщину, которая…

С другой стороны ее машины появился Дэниел, его призрачное лицо было смертельно серьезным. Сядь в машину, Гри. Сядь внутрь и запри двери.

— Что? — спросила она. — Зачем?

Сделай это. Сейчас же. Казалось, ее брат, не моргая, смотрел за ее правое плечо. Черт возьми, Гри…

— Я помню тебя.

Она зажмурилась. О, да ради бога, ночь становится все лучше и лучше. Тот наркоман вернулся.

Поворачиваясь, чтобы дать ее старому поклоннику…

Мужчина схватил ее руки и толчком, от которого она стиснула зубы, пихнул ее к машине. Он удерживал ее своим телом, напоминая Гри о различиях между мужской и женской физиологией: мужчины были намного сильнее. Особенно обколотые и отчаявшиеся.

— Ты сестра Дэнни. — Его дыхание было горячим и пахло протухшим мясом. — Ты приходила пару раз в его квартиру. Что с ним сталось?

— Он умер, — прохрипела она.

— О, Боже… Мне жаль… — Наркоман на самом деле казался опечаленным. В Бертоновском[39], искаженном стиле. — Слушай, можешь подкинуть бабла? У богатенькой девушки вроде тебя… должно быть полно налички. Если ты не против.

Ага, точно. Гри знала, что отдаст ему все, что он захочет, вне зависимости от своего желания… в этом вся суть грабежа, в какие бы слова он не облачил происходящее.

Ее обыскали грубые руки, сорвав при этом сумочку с плеча. Она подумала закричать, но давящий на ее грудную клетку вес сделал невозможными даже мелкие вдохи, и, к тому же, она припарковала машину далеко в тени. Кто ее услышит?

Наблюдая диким взглядом за отъезжающими машинами и грузовиками, одновременно близкими и такими далекими, у нее в голове всплыло смехотворное воспоминание первой сцены из «Челюстей»[40]… когда акула тащит женщину под воду, и последнее, что она видит, — это голубые огни домов на берегу.

— Я не причиню тебе вреда… мне просто нужны деньги.

Продолжая прижимать ее к машине своим телом, он вывалил содержимое ее сумочки на грунт: мобильник, кошелек, ключи, все полетело наземь. А потом он перебросил ее «Биркин»[41] за шестнадцать тысяч долларов через капот Ауди.

Тупой придурок. За сумку он бы выручил на «иБэй»[42] больше денег, чем все, что найдет в кошельке.

Часть ее разума металась в панике, другая пребывала в ледяном спокойствии, и Гри сосредоточилась на последнем, потому что была истинной дочерью своего отца: рано или поздно этот наркоман развернет ее, потому что захочет прихватить ожерелье, и когда это произойдет, она хорошенько врежет по его причиндалам.

Даже если придется забыть о том, что ее вот-вот стошнит на собственные туфли…

Давящий на нее вес не столько убрали, сколько он испарился, исчез так же быстро, как появился. В одно мгновение она не могла дышать. В следующее получила доступ ко всему кислороду на планете Земля.

Когда она втянула огромный глоток воздуха и вцепилась в крышу Ауди, чтобы удержаться на ногах, сзади послышались звуки борьбы.

Развернувшись, она была вынуждена пару раз моргнуть, чтоб осознать, на что смотрит… но никакое количество «подождите-мне-это-мерещится» не изменят происходящего: Исаак появился из ниоткуда, повалил напавшего на нее наркомана наземь и занялся чисткой корневых каналов парня.

Своим кулаком.

— Исаак…. — Голос сорвался, и она прокашлялась. — Исаак. Остановись!

Слова Луи, частного сыщика, эхом пронеслись в ее голове: Этот сукин сын может оказаться убийцей.

— Исаак!

Она собиралась кинуться к нему или позвать кого-нибудь, чтобы остановить избиение парня, но все закончилось так же быстро, как и началось. Исаак без чужой помощи бросил изображать из себя Рокки[43], перевернув парня на живот и заломив руки, обездвиживая его.

В этот раз ничего не сломали.

Исаак даже ровно дышал, когда обратился к ней.

— Ты в порядке?

Его взгляд был проницательным, выражение лица — смертоносным и спокойным, а голос — ровным и вежливым. Очевидно, что он полностью контролировал себя и ситуацию… и тут до Гри дошло, что возможно он спас ее от чего-то ужасного. С наркоманами никогда не знаешь наверняка, каков будет их следующий шаг.

— Он не ранил тебя? — спросил Исаак. — Ты в порядке?

— Нет, — хрипло сказала она, не зная, на какой вопрос отвечала.

С чистой, животной силой Исаак дернул мужчину вверх и толкнул его, на что не последовало ни споров, ни комментариев. Нападавший удрал так, будто чертовски хорошо осознавал, что только что избежал трепки всей своей жизни.

А потом Исаак собрал ее вещи. Одну за другой, он поднял то, что лежало в ее сумочке, вытирая грязь о толстовку, выстраивая предметы на капоте ее машины.