— Век… — Рэйли силилась сделать большой вдох, втянуть воздух в заледеневшую грудную клетку. — Век… нет…

Но она не достучится до него… этого не произойдет: чем громче Рэйли говорила, тем сильнее звучала как Кронер, будто его гортань заменила ее собственную. И она теряла те крупицы силы, что у нее были: Бэйлс протащил ее по спуску карьера, нижняя часть ног была сильно ушиблена, так что она знала, что потеряла много крови. Она также прекрасно понимала, что получила сотрясение, и совсем ослабела, провисев на холоде одному только Богу известно сколько времени.

Горячая слезинка сбежала по ее щеке, потом вторая… а затем ринулся целый поток.

Рано или поздно, как и подавляющее большинство людей, ее одолевали мысли, какая смерть ее ждет: медленно развивающаяся болезнь? Мгновенная автомобильная авария? Какая-то генетическая предрасположенность к больному сердцу? А может нападение преступника, она будет защищаться, может, даже ранит его, когда он выстрелит в нее. Умрет в лучах славы.

То, что происходило сейчас в этой промерзлой, сырой пещере? Совсем не то.

Смотря на холодное, разъяренное лицо Века, у нее начало двоиться в глазах, она была не способна свести две половины его воедино… поэтому более чем могла увидеть отсутствие сострадания, эмоций, никакого сомнения в его выражении…

Когда он поднял этот сверкающий кинжал, Рэйли осознала, что смотрит в лицо его отца.

Это был сын, живущий согласно отцовскому наследию.

Образ ее собственных родителей заставил слезы литься еще сильнее. У нее не было возможности попрощаться с ними. Сказать в последний раз, что любит их, и что они изменили не только ее жизнь, но жизни многих…

И она не смогла должным образом сказать Веку, что верит ему, что знает, что он невиновен… и что она любит его.

Конечно, великая ирония крылась в том, что он вот-вот убьет ее, намереваясь спасти.

— Я знаю, что ты не делал этого, — сказала она на резком выдохе, который ушел недалеко. — Улики… это был Бэйлс…

Почему было так важно сказать это в то малое время что ей осталось — то есть совсем ничего — она не знала.

Лучше поторопиться: — Я люблю… тебя…

А потом Рэйли закрыла глаза, отвернула голову и собралась с духом. Она умрет за любовь. От кинжала… самый эффективный способ… и Век не станет тратить времени, считая, что ее жизнь висит на волоске.

Ужас сдавил горло, и тело начало трясти.

Рот открылся, когда она начала рыдать.

Потекли слезы… а скоро потечет и ее кровь.

Много ночей назад, в том лесу у мотеля, Век был готов убить Кронера, этот кусок дерьма.

Конечно, не во благо общества… хотя он собирался преподнести свое деяние таким образом. И когда возможность была упущена, он почувствовал облегчение, что ничего не сделал.

Сейчас? Он имел единственное важное обоснование: его Рэйли. Ему было плевать, что она думала, что он подделал улики, или что она близко не подойдет к нему после всего.

Спасение ее жизни — этого было достаточно.

Брюнетка права; такая простая сделка.

Век сосредоточился на жертве. Кронер был подвешен к потолку, его рот шевелился, и, судя по текущим из глаз слезам, он без сомнений молил о пощаде… убийца скатился до мольбы о том, в чем он отказывал своим жертвам.

Господи, он был так, мать его, жалок, эта больничная сорочка испачкана кровью, будто его протащили головой вперед по спуску, кожа была белой, сравни снегу, опухшее лицо исказилось.

Века одолело мимолетное желание отбросить кинжал в сторону и избивать парня, пока ублюдка не прихватит сердечная недостаточность. Его жертвам пришлось умирать медленно… пребывать в сознании, когда он снимал эти проклятые кусочки с них… это казалось кармой — показать ему на собственном опыте, каково это лишиться контроля, оказаться во власти боли и на милости другого.

Но на кону стояла жизнь Рэйли.

Век поднял руку еще выше над плечом и направил так, чтобы хрустальный кинжал указывал в грудь Кронера. Нужен лишь один удар, и, черт возьми, у Века была сила выполнить дело…

Когда оружие достигло пика дуги, за секунду до того, как Век собирался вложить всю силу торса в удар с выпадом, одна из граней кинжала уловила свет свечей и послала луч на лицо Кронера.

Век нахмурился, ясно увидев крысиные черты: Кронер закрыл глаза и повернул лицо в сторону, его хрупкое тело дрожало, когда он приготовился ко смерти.

— В чем дело, — рявкнула брюнетка. — Сделай это… и ты получишь ее.

«Не мне забирать эту жизнь» — подумал Век с внезапной, необъяснимой уверенностью.

— Сделай это!

«Не мне… забирать эту жизнь».

Его отец… сам Кронер… мужчины вроде них… считали, что все жизни, все люди, вещи принадлежали им, и они выбирали своих жертв, тех, кто станет следующей зарубкой на их ремне, повинуясь капризам. А трофеи сохраняли частичку того момента, когда они были всемогущи, управляли, они были Богами… потому что, как и оргазм, этот верх наслаждения был мимолетен, а память не сравнится с настоящим опытом.

Поэтому они делали это снова и снова.

Что до него? На каком-то уровне это было идеальное начало, ветвь ядовитого плюща, зудящая в его руке, который, если почесать ее, расцветет и захватит все его тело.

«Не мне забирать эту жизнь».

— Просто сделай это, черт побери! — потребовала брюнетка.

Век перевел взгляд на женщину. Ее черные глаза говорили ему больше ее слов, предлагая соблазн за пределами этой пещеры, этого мгновения, этой грани…

— Рэйли или он, — прошипела женщина. — Выбирай, сейчас же.

Рука Века начала дрожать, каменно-твердые мускулы, готовые нанести удар, были не в силах выносить мертвое напряжение между решением и действием.

— Я не верю тебе, — услышал он свой голос.

— Что?!

Век медленно опустил оружие. Хриплым, сорвавшимся голосом, он сказал, — Я не доверяю тебе. И я не… — Он прокашлялся. — Я не стану убивать его.

Бэйлс уже был мертв, и в пещере ничего не было слышно. А эта женщина… чем бы она ни была… лгунья: в какой-то момент Рэйли была жива… и она говорила по телефону… но в этой влажной крысиной яме кроме них никто не дышал, и, судя по тому, как слаб был голос Рэйли, сомнительно, что ей удалось вызволить себя.

Велика вероятность, что она уже мертва.

И хотя горе и желание мести сводило его с ума, Кронер, в его состоянии, определенно не совершал убийства.

— Ты жалкое дерьмо, — выплюнула женщина. — Ничтожная, бесхребетная, долбанная тряпка. Твой отец не колебался… годы назад, когда пришло его время, он ухватился за гребаную возможность, которую я предоставила ему.

По неясной причине, Век вспомнил ужин с настоящими родителями Рэйли, тех, кто принял ее к себе и ввел в мир взрослых, тех, что были ей не родными по крови, но лучше людей, которые привели ее в этот мир.

— Я — не мой отец, — сказал он хрипло.

Когда слова дошли до его ушей, он почувствовал уверенность: — Я не мой отец!

Из противоположной стороны в него врезался горячий поток воздуха, словно брюнетка была печкой, включенной на максимальную мощность.

— Хочешь сказать, что это, — она указала на Кронера, — важнее женщины, которую ты любишь?

— Нет, я говорю, что не убью его. Я не верю, что Рэйли… — его голос сломался, но он быстро восстановил его — Я не думаю, что она жива. И я не знаю, какого черта ты хочешь, чтобы я пришил его, но если последнее, что я сделаю в этой жизни, разозлит тебя? Я только за. Сука.

Раздавшийся рев был столь громким, что его сбило с ног, он пролетел по спертому воздуху и врезался в стену. Осев, Век почувствовал, что земля под ним трясется, услышал, как валуны спуска вибрируют, грязь и мелкие камни падают с потолка. Повинуясь инстинкту, он прикрыл голову, все, что мог сделать для…

Свечи синхронно потухли.

А потом в кромешной тьме, ветер подул из ниоткуда, сильнейший порыв сопровождался зловещим, оглушительным шумом. Посреди этого буйства на него валились тяжелые камни, он был вынужден свернуться с мыслью… что, черт, он не выберется отсюда живым.