Но все же ей удалось изобразить радость, когда Келли вошла в кухню.

— Келли, вот здорово, что ты пришла!

— Не вешай мне лапшу на уши! — сказала Келли, бросая сумку на кухонный стол. — Я готова шею тебе свернуть! Все в городе спрашивают меня, что с тобой, и я должна говорить, причем совершенно обоснованно, что я представления не имею. Когда ты была в Афгане, то посылала мне видео письма и рассказывала все в подробностях. Когда ты была в Саудовской Аравии, ты прислала мне двенадцать открыток. Ты звонила мне из таких мест, которые я не могла отыскать на карте. Но теперь ты наконец дома, и что происходит? Ты исчезаешь... И не просто исчезаешь, а с каким-то мужиком, о котором никто ничего не знает. Где, черт побери, ты была?

Ответ на вопрос Келли мог быть таким длинным, что Най не знала, с чего начать, или, правильнее сказать, не знала бы, если бы хотела на него ответить. Она молчала, пока заваривала чай, доставала из буфета печенье и выкладывала его на тарелку.

Пока Келли наливала чай и добавляла молоко, она не отрывала глаз от подруги. Когда та снова заговорила, ее тон стал менее агрессивным.

— Ты выглядишь так, словно побывала в преисподней и вернулась.

— Побывала, но не вернулась, — сказала Най.

— А где же твой друг?

Най пожала плечами:

— В Гемпшире.

— Вы вместе провели ночь? Что произошло? Ты поссорилась и сбежала? — Она накрыла ладонью руку Най. — Прости, но, может, это к лучшему? Может...

— Ты можешь думать только о том, что ниже пояса? — отрезала Най. — Во-первых, я не сбежала с ним. Как ты помнишь, весь город сошел с ума, все думали об открытии «Центра привидений» и хотели получить работу.

— Но ты же сама написала об этом, разве нет?

— В то время я думала, что он этого хочет. Мне так рассказали...

— Кто?

Най покачала головой:

— Теперь это уже не важно. Это было так давно, что я едва помню...

— Давно? Это было три дня назад, — заметила Келли.

— За три дня можно прожить целую жизнь.

Келли пила чай и жевала печенье, поглядывая на подругу.

— Что ж, расскажи мне все.

— Нет, — замотала головой Най. — Я не могу. — Она подняла руки, не давая Келли говорить. — Это не потому, что я не хочу рассказать тебе, а потому, что я не знаю ничего, что могла бы рассказать.

— Ты хочешь заставить меня поверить, что провела несколько дней с мужчиной и не узнала его секрет, включая местонахождение той секретной коробочки, что у него была, когда он был ребенком?

— Сейчас я знаю о нем не больше, чем в тот день, когда познакомилась с ним. О, я знаю, где он рос и имена его кузенов. Я знаю много важных вещей, но я не знаю, что руководит его поступками. Не знаю, что им движет, не знаю, зачем он купил Прайори-Хаус.

— Ради привидений. Миссис Браун рассказывала каждому, как он переделал комнату привидения в Викторианском стиле. Все говорят, что американцы ничего не понимают в истории, потому что их страна ее не имеет. А если бы он понимал, то знал бы, что Леди Грейс не жила в викторианские времена. И вообще, кто-то мог бы помочь ему составить правильное представление об этой эпохе, ты, например...

— Прекрати! — сказала Най, зажимая уши руками. — Меня тошнит от сплетен! Меня тошнит, когда люди начинают рассуждать о том, о чем представления не имеют.

Келли ничего не сказала в ответ, и когда Най взглянула на нее, ее лицо стало серьезным.

— Ты права, — вздохнула Келли. — Я превратилась в одну из них. Я опустилась так низко, что начала слушать тирады миссис Браун. Прости. Если ты расскажешь, я выслушаю, и это не выйдет за пределы этой комнаты. Если ты хочешь, я даже готова распространять фальшивые слухи, и тогда люди не узнают правду. Подумай об этом, мне это доставило бы удовольствие.

Най взяла руку Келли.

— Ты моя подруга, и я хочу, чтобы наша дружба продолжалась.

— Это значит, что ты не собираешься ничего мне рассказывать?

— Да, — сказала Най. — Но хочу, чтобы ты дала мне некую информацию.

— При одном условии.

— Что?

— Ты достанешь мне автограф Джорджа Клуни. И там должно быть написано «Для Келли».

— Ты с ума сошла? Я не беру интервью у звезд.

— Я видела по ТВ, что Джордж Клуни и его отец поехали в одну страну, куда ездишь ты, и...

— О'кей, я обещаю, если я буду в какой-то горячей точке и мне доведется столкнуться там с Джорджем Клуни, я попрошу Джорджа подписать осколок шрапнели «Для Келли». Довольна?

— Абсолютно. Итак, что ты от меня хочешь?

— Все, что ты знаешь и что еще можешь узнать о Клайве Сефтоне.

На лице Келли появилась гримаса разочарования.

— И все?

— Мне действительно нужно знать, что могло бы заставить его расколоться. Я готова пойти на все, за исключением секса. Я даже готова каждый день готовить ему еду.

— Я уверена, что заставлю его говорить, — сказала Келли не без сарказма.

— Ты знаешь, что я имею в виду, — сказала Най, затем рассмеялась.

— Что?

— Сын зеленщика подвез меня со станции.

— О, — простонала Келли. — Этот парень не закрывает рта, да?

— Последний раз, когда я видела его, он был ребенком.

— Ты отсутствовала долгое время.

— А у меня такое чувство, что я была здесь дольше, чем отсутствовала. — Най провела рукой по лицу. — Мистер Монтгомери боится чего-то или кого-то в этом городе, поэтому я не могла вытянуть из него ни слова. Я действительно должна знать, в чем дело.

— Это привидения, — твердо сказала Келли. — Всякий в здравом уме боялся бы привидений. Если бы я увидела, то...

— Упала бы в обморок. И доктор приехал бы и выписал успокоительное, после которого ты бы сутки лежала в постели пластом.

— Скажи, что с тобой этого не было! — в ужасе воскликнула Келли.

— Я не скажу ничего, — ответила Най. — Итак, ты готова узнать для меня все, что можешь? Я ломаю голову над многими вещами, но...

— Твое появление станет причиной новых волнений. Люди разрываются между злостью и радостью, не знают, как реагировать на то, что наш Маргейт не прославится благодаря привидению леди-убийцы. Разве не забавно?

— Я вообще не очень уверена, что эта таинственная леди существовала. Тем не менее с абсолютной уверенностью могу сказать, что в этих краях обитает парочка викторианских призраков.

— Значит, страхи твоего американца не так уж необоснованны?

— Может быть, — улыбнулась Най. — Он не глуп, и он не хочет превратить Прайори-Хаус в туристический объект. — Она подняла голову. — Келли? Макфарланды все еще держат эту маленькую злющую собачку, которая обожает писать на людей?

— Да, но теперь они держат ее на цепи в садике за домом.

— Ты можешь сделать для меня что-то ужасное?

— С радостью.

— Льюис и Рей по-прежнему завтракают на станции?

— Насколько я знаю, они не изменяют своей привычке уже десять лет. — Келли и Най дружили с трехлетнего возраста, неудивительно, что они могли читать мысли друг друга. — Подожди! Не говори ничего. Это они наговорили тебе этот бред про американца? И ты поверила им?

Най смущенно пожала плечами.

— О'кей. Я сделаю это. Я уверена, Макфарланды будут рады одолжить мне их песика. Я думаю, что смогу объяснить им зачем. Машина, полная лондонцев, проехала по клумбе миссис Макфарланд, так что она будет рада помочь.

— Отлично, а теперь иди. Мне надо сделать кое-что, кое-что выяснить. Звони, как только что-то узнаешь.

— Я пристрою детей, и займусь делами, и принесу тебе обед, идет?

— Прекрасно, — сказала Най, провожая подругу к дверям.

В доме снова стало тихо, и она решила провести остаток дня, записав все, что могла вспомнить о Джейсе Монтгомери. Он не многое поведал ей, но она постарается собрать воедино все эти скудные сведения. Еще в поезде она поняла, что единственная причина, которая побудила его отослать ее домой, заключалась в том, что он беспокоился за нее. Она уже поняла, что он не боится двух привидений, которые любили друг друга в течение столетия, но оставалось неясным что-то еще, и Най решила узнать, что это такое.