— Прекрасно, — сказала Най, отходя от окна и вытирая мокрые щеки.

— Эй! — Джейс положил руки ей на плечи, — Кажется, что-то не так?

Она взглянула на него:

— Нет, все прекрасно. Просто задумалась. Будет лучше, если я буду загружена работой.

— Мы оба. А как насчет обеда? Мне сказали, что в городе есть отличный ресторан.

— Но я думаю, я...

Джейс провел рукой по ее щеке, затем приподнял ее лицо за подбородок и попытался заглянуть ей в глаза.

— Я понимаю, что ты чувствуешь, — мягко сказал он. — Я знаю, что значит потерять близкого человека, и я знаю, что чувствуешь, когда сам жив и все время спрашиваешь себя: «Почему? Почему это случилось? Какой в этом смысл?» Я понимаю...

Он наклонился и прижался губами к ее губам в нежном поцелуе, но таком долгом, что холодок пробежал по спине Най.

И тут же, резко отстранившись, Джейс отошел от нее.

— О!.. Я не собирался делать этого.

— Ничего, — шепнула она. — Это так хорошо — целовать кого-то. Я с...

— Нет, — настаивал Джейс. — Я не должен был делать это.

Най вконец смутилась.

— Господи, я уже поняла...

Он провел рукой по лицу.

— Послушай, мы оба знаем, что нас влечет друг к другу. В то мгновение, как я увидел тебя в первый раз, мои ладони взмокли. Я должен был рассердиться из-за твоей писанины. Я мог подать на тебя в суд, а вместо этого уселся на кухне и распивал с тобой чай. И чем дольше я не видел тебя, тем сильнее хотел быть рядом. И это не вопрос, хотел я или нет поцеловать тебя, обнять тебя или трахнуть, как говорите вы, англичане, но я говорю тебе, что я не думал делать это.

Он столько всего сказал, что все, что могла сделать Най, — это просто смотреть на него. И когда он стоял перед ней и говорил все, что говорил, она и вправду начала думать, что он гей... но...

— И кто же тогда целовал меня? — спросила она, вздыхая.

Джейс хотел сказать что-то, но вместо этого привлек ее к себе и поцеловал со всей страстью, которую чувствовал с тех пор, как встретил ее. Его руки пробегали по ее спине, по шее, забирались в ее волосы и снова скользили вниз по спине, пока его рот овладевал ее ртом, его язык прикасался к ее языку, проникая в глубину ее рта.

Он отпустил ее так же резко, как и обнял, и когда отошел, они оба стояли, тяжело дыша, и молча смотрели друг на друга.

— Ты и это не думал делать? — спросила она.

— О да. — Он сделал к ней шаг, но остановился. В следующий момент он был уже у двери. — Послушай, Най. Есть некоторые вещи...

— Не говори снова об этом, — сказала она. — Ты многое пережил в своей жизни, я тоже. А сейчас я хочу принять ванну, и мы встретимся через час внизу и пообедаем без спиртного, я, во всяком случае.

Он кивнул, но ничего не сказал и вышел из комнаты.

Оставшись одна, Най подумала, что могла бы рассердиться на него. Она могла бы сказать ему, что думает о нем и о его колебаниях: нет и да, горячо и холодно; но, как ни странно, она не сердилась. Вместо этого она вальсировала по комнате, напевая «Я танцевать хочу до самого утра...». Она почти полчаса отмокала в ванне, причем все время улыбаясь, затем еще полчаса красилась и, наконец, надела маленькое черное платье для коктейля и замшевые туфли на высоком каблуке.

Когда она спустилась вниз, у нее был готов текст, чтобы отправить факс Ральфу, владельцу газеты, наделавшей столько шуму. Она просила его дать опровержение, что никакого «Центра привидений» не будет, что все это было ошибкой. И не будет свободных рабочих мест. Прайори-Хаус — частная резиденция и останется таковой.

Она показала текст Джейсу, он нашел миссис Фенни и отправил факс. Через десять минут он вернулся, взял Най за руку и сказал:

— Дело сделано.

И оба рассмеялись, чувствуя, как гора упала с плеч.

Джейс и Най, въехав в городок, сразу же отправились в ресторан. Придерживаясь молчаливого согласия, они не говорили ни о Лонгстрите, ни о Стейси, а только о себе. Джейс хотел знать о ней все: чем она занималась, где ей пришлось побывать, то есть все, что она делала в жизни. Она, в свою очередь, хотела узнать все о нем. И сразу заметила, что он охотно рассказывает и отвечает на вопросы, если они не затрагивают нескольких последних лет. Она могла заставить его рассказать о себе все, но только не то, что произошло с ним в последние шесть лет. Тут он хранил молчание.

В соответствии со своим намерением Най выпила только пол бокала вина. После обеда они вернулись в отель и разошлись по своим комнатам. Никаких поцелуев, никаких объяснений, никакой неловкости. Но, закрыв дверь, Най прислонилась к ней спиной и стояла так несколько секунд. Это не случается часто. Но иногда ты встречаешь мужчину, с которым хочется говорить, смеяться, шутить и... и, может быть, даже... любить? Она улыбнулась и легла в постель.

На следующее утро она должна была встретиться с Джейсом в восемь ноль ноль и не удивилась, увидев, что он уже спустился к завтраку.

— Сейчас не многие люди завтракают по-настоящему, — сказала миссис Фенни, накладывая жареные томаты на тарелку Джейса. — Я думаю, это никуда не годится. Мой муж всегда съедал горячий завтрак, и так каждое утро в течение сорока лет, и это никогда не смущало его.

Най потянулась через стол и шепнула:

— Но его сейчас нет здесь, эта еда прикончит тебя.

— Ничем не могу помочь, — шепнул Джейс. — Миссис Браун испортила меня. — Он отрезал кусочек сосиски и с удовольствием отправил его в рот.

После завтрака они пошли в город.

— Мне нравится здесь, — сказала Най, — даже больше, чем в Маргейте.

— А мне казалось, ты любишь Маргейт.

— Там слишком много знают обо мне.

— Знают, где у тебя родинки?

Она пропустила его язвительное замечание мимо ушей.

— Как умерли мои родители и где я была, что делала и кого знаю! Я думала, было бы здорово переехать куда-нибудь и начать все сначала, с чистого листа.

— А как же твоя работа?

— Может быть, я начну писать истории о таинственных убийствах, буду продавать их американцам и сколочу миллионы.

Улыбаясь, Джейс заметил:

— Вот церковь, думаю, там есть викарий. Пойдем, попробуем с ним поговорить.

— Ты иди, а я посижу на улице, день слишком хороший...

— Я найду тебя.

Она помахала ему:

— Иди. Я не потеряюсь. Я буду рядом.

Улыбнувшись ей, Джейс поспешил в церковь. Най пошла следом за ним медленным шагом, думая о том, что только что сказала. Она сказала, что хотела бы начать новую жизнь, эти слова слетели с ее губ непроизвольно, но ей понравилась эта идея. Она вовсе не культивировала в себе амбиции стать известным журналистом во что бы то ни стало. Это сложилось само собой. С другой стороны, ей говорили, что у нее это получается, и, возможно, поэтому она решила заниматься журналистикой. Вопрос в том, сможет ли она, будучи журналистом, изменить мир?

Церковь окружала витая чугунная ограда, старая и кое-где поржавевшая, но любовно отремонтированная. Слева располагалось небольшое кладбище, и Най поняла, что хочет пойти туда и поискать могилу Дэнни Лонгстрита, но не хотела видеть другие захоронения. В такой чудесный день не стоило думать о смерти.

Справа от церкви она увидела небольшой сквер, пестревший цветами, там, под сенью старого вяза, стояла деревянная скамья. Най присела и посмотрела на церковь. Она закрыла глаза и не заметила, как задремала, но какой-то посторонний звук разбудил ее.

Молодой человек, одетый в костюм для верховой езды, проходил мимо, пытаясь не шуметь.

— Я старался пройти как можно тише, — сказал он, — но не удалось. — Он смотрел на нее с нескрываемым любопытством. — Не знакомы ли мы?

— Нет, — сказала она, глядя на него. Он чем-то напоминал Джерри. Только еще красивее, более утонченный, но... О Господи, включилась ее система классификации. Этот молодой человек определенно стоял выше на социальной лестнице, чем Джерри. В этом незнакомце, более чем в Джерри, ощущалась порода.