Кавалер снова двинулся на меня. На этот раз он уже не так спешил покончить со мной. Но он, видимо, очень полагался на силу своих ударов, да и что же еще можно сделать двуручным-то мечом? Он как-то не располагает к изощренной технике фехтования. Я уклонялся или парировал своим клинком его удары, переводя плоскость движения его меча на траектории, которые мне были неопасны. Ну не хотелось мне убивать этого олуха! А сам, олух-то, стал уставать! Его удары стали менее резки, и он все чаще давал себе передышку. Я и выбрал момент такой передышки. Зацепил своим мечом его клинок и резким движением вырвал его из руки Кетвана.

Я услышал облегченный вздох Семена. Кинув на него быстрый взгляд, я заметил, что он опускает свой лук с наложенной на тетиву стрелой. Стоящий рядом с Семеном оруженосец Кетвана Хрончик весь был в бою и не замечал действий Семы.

– Кавалер Кетван, я предлагаю тебе признать свое поражение, – громко сказал я. – Оно не позорно, ибо проиграл схватку ты мечнику «Зеленой стражи». Дабы скрасить тебе горечь поражения, предлагаю устроить на этой поляне привал и распить флягу доброго эльфийского вина в знак примирения.

Видно было, что кавалеру очень не хочется признавать себя пораженным. Но то, что клинок был не в его руке, а в моей, вынуждало его очень взвешенно подходить к решению этого вопроса. Когда же прозвучал очень весомый довод в виде фляги эльфийского вина, то Кетван сломался. Немного посопев для приличия, он вдруг задушевно мне признался:

– Ты прав, эльф, я действительно забыл имя этой дамы. Сам понимаешь, это было после того, как мы уже хорошенько приложились. А тут она. Вот я спьяну и назвал ее дамой своего сердца и пообещал все подвиги посвящать ей. А что делать? Слово кавалера.

– Это было записано где-нибудь? – деловито поинтересовался я, наблюдая, как Пэрто сноровисто сервирует постеленную прямо на траве скатерть.

– Что? – не понял Кетван.

– Ну то, что она твоя дама сердца и все твои подвиги посвящены ей?

– Не-эт, – неуверенно сказал Кетван.

– Тогда забудь! – великодушно сказал я. – Если обязательство не нанесено на пергамент и не заверено соответствующими органами, то оно не имеет юридической силы и может не выполняться.

Такой оборот был, видимо, внове для Кетвана.

– А слово кавалера?

– А много выпитого вина? – в тон ему спросил я.

– Оно, конечно, так… – задумчиво проговорил он.

В это время Пуплин притащил флягу с вином.

– Ну раз уж вы, эльфы, так говорите, то вы правы! – решил Кетван тяжелый вопрос.

Его двуручник согласно поблескивал из высокой травы.

– Хрончик, ты оруженосец или где? – рявкнул кавалер. – Меч подними и почисти, пока мы тут будем отмечать примирение!

Мы сидели у импровизированного стола. Розан, уже выпив походный кубок вина, клевал носом. Кавалер красочно расписывал какой-то свой подвиг, причем врал безбожно, судя по лицу Семы. Пуплин и Хрончик дисциплинированно стояли в ожидании конца трапезы, а Пэрто возился возле кареты.

Мне сначала было интересно устное творчество в исполнении типичного представителя местной фауны. Но потом, когда представитель, ввиду достаточного количества принятого на грудь вина, начал запинаться и повторяться, мой интерес пропал. Я уже слушал вполуха и перестал подавать реплики, в которых, кстати, рассказчик и не нуждался.

Меня начало охватывать какое-то беспокойство. Своим чувствам я привык доверять. А чувства были не очень бодрыми. Я кинул взгляд на Семена. Он давно уже устал слушать кавалера и следовал известному изречению: «Рассказывайте-рассказывайте, я всегда зеваю, когда мне интересно». Семен поймал мой взгляд и вопросительно поднял брови.

– Что-то назревает, – сказал я. – Что-то не очень хорошее.

Кавалер, не обращая внимания на то, что слушателей нет, продолжал вещать о своих похождениях.

Сема, молодец, понял меня правильно и подтянул поближе к себе колчан и лук. Я негромко свистнул Пэрто. Тот отреагировал на свист быстро. Взглянул на меня и, повинуясь моему знаку, ухватил свой палаш и щит. Быстро передвигаясь, схоронился за каретой так, чтобы быть лицом к возможной опасности.

Я еще раз проверил, как выходит мой меч из ножен и есть ли под рукой метательные ножи.

Случившееся потом не застало нас врасплох. Когда на поляну высыпало голов …надцать серых теней, мы уже оказались на ногах и встретили атаку как долгожданную получку.

Напавшие были упырями (кто бы сомневался!). Солнце уже собиралось скрыться за горизонтом, поэтому активность упырей была выше, чем при свете дня. Штучки четыре-пять сразу же выбыли из игры, встреченные стрелами Семы и моими ножами.

Рявкнув Розану и Пуплину: «Лежать и не шевелиться!», я, ускоряясь, взял на себя основную массу этих тварей. Семен отскочил к карете и начал отстреливать нападавших, стараясь не попасть в меня. Пэрто был рядом с Семой, для прикрытия.

«Сеча Радогора» – очень полезное умение при схватке с несколькими противниками. Что я и доказал нападавшим. Но для меня основным было не то, что мне приходилось противостоять многим упырям, а желание найти идейного их вдохновителя – Хартропа. Почему упыри подчинялись ему, а не сожрали, по своему обыкновению, было для меня не так уж важно. Покрошив свою кучку, я рванул в лес, туда, откуда выскочили напавшие на нас. Я полагал, что Хартроп находится именно там. Жаль! Ушел он и на этот раз. В темпе пройдя вокруг поляны по лесу, я только выявил и зарубил трех упырей, и ни одного Хартропа! Ну что за невезуха! Откуда он мог знать, что эта атака закончится неудачей для него? Визг Розана заставил меня снова метнуться на поляну.

Розан визжал, лежа на спине. На нем мирно отдыхал упырь, украшенный двумя стрелами Семена. Кетван пытался вытащить свой двуручник, глубоко ушедший в землю. Разложенная пополам, сверху вниз, тушка упыря показывала, что он не остался в стороне от веселья. Пэрто оттаскивал трупы упырей в сторону, не спеша приходить сынку барона на помощь. А Пуплин боялся это сделать. Он, прикрыв голову руками, старательно выполнял мой приказ, то есть лежал и не шевелился.

Я ногой столкнул упыря с Розана. Тот как будто не заметил этого. Задушевный визг не стихал. Пришлось применить более радикальные меры. Пара пощечин в такой момент – самое то. Вот их-то я и применил.

– Все-все! Хватит! Выключай сирену! – скомандовал я Розану. – Видишь? Он тихий, мирный, лежит, и ему нет до тебя дела.

Розан приподнялся на локтях, недоверчиво вглядываясь в усопшего упыря.

Кетван, несмотря на свои заплетающиеся ноги, наконец справился с мечом. Но справиться с инерцией ему не удалось, поэтому он смачно приземлился на пятую точку.

– Вот этот подвиг, кавалер, ты можешь смело записать на свой счет! – многозначительно кивнув на располовиненного упыря, сообщил я. – Заметь, у тебя уже есть такой задел, что любая дама сочтет за честь стать твоей дамой сердца.

– Это ты верно говоришь, эльф, – пробурчал Кетван, пытаясь рассмотреть то, на что он, влекомый инерцией, сел (а это был пирог с лесной ягодой, очень вкусный, между прочим, пирог…).

– Кстати, какого ордена ты кавалер? – заинтересовался Семен, собирая наши вещи в сумку.

Кетван почему-то засмущался. Хрончик старательно очищал его штаны от остатков пирога.

– Я член ордена Сумрачных Походов, – наконец выдавил Кетван. – Все, кто в наш орден вступают, автоматически становятся кавалерами.

– Сумрачных Походов? – удивленно поднял брови Семен. – А почему «сумрачных»? И куда походы?

Кетван засмущался еще больше.

– Ну походы пока только по тавернам и харчевням. До бóльшего мы еще не успели добраться.

– Угу, – кивнул я. – После таверн и харчевен добираться еще куда-нибудь – ох как трудно! Но я не пойму, при чем здесь «сумрачные»?

– Так просыпаются-то наши кавалеры только к сумеркам, – пояснил Хрончик, закончив очистку кавалеровых штанов. – Они же до утра ходють. Потом спать заваливаются.

– А, так, значит, ты решил вот так добраться до бóльшего, – догадался Семен.