Дафни Торнтон была красива классической красотой – стройная, изящная, с рыжеватыми волосами и правильными чертами лица. Глаза, мерцавшие подобно драгоценным камням, придавали ее лицу особое очарование. Мать пятерых детей, первые из которых были двойняшки – Эшфорд и Джульетта, Дафни сохраняла свежесть молодости и выглядела лет на двадцать моложе своих лет.

Прислонившись к двери, Эшфорд стоял и ждал, когда родители обратят на него внимание. Но не прошло и десяти секунд, как Дафни подняла голову.

– Эшфорд! – воскликнула она, и в голосе ее прозвучало куда больше радости, чем удивления. – А мы как раз говорили о тебе.

– Звучит зловеще, – хмыкнул он, попадая в материнские объятия, – Так, может быть, мне лучше удалиться?… – Эшфорд взглянул на отца, и какое-то время они смотрели в глаза друг другу. Потом он повернулся к двери и притворил ее. – Значит, вы уже слышали?

– Узнали примерно полчаса назад, – ответил Пирс, источники информации которого были выше всяких похвал. – Это не похоже на работу Бариччи.

– Это и не был Бариччи, – ответил Эшфорд, и в глазах его заплясали смешинки. – Куда ему!

– К тому же он не так высокомерен, – сухо прокомментировала Дафни. – По правде, говоря, Эшфорд, с каждым днем ты кажешься мне все более похожим на отца.

Губы Пирса тронула едва заметная улыбка.

– Ты, кажется, не хотела сделать ему комплимент, а, Снежинка?

– Не хотела, – ответила Дафни. Склонив голову к плечу, она смотрела на мужа. – Не ты ли говорил мне, что высокомерие порождает чрезмерную самоуверенность? А она может испортить любое дело.

Пирс нежно погладил ее по щеке, стараясь разгладить появившиеся на ее чистом лбу морщинки беспокойства.

– Верно, говорил. Но то, что Бариччи и в подметки не годится этому вору, вовсе не говорит о его самонадеянности. Это просто факт.

– Сдаюсь. Вы оба абсолютно невозможны, – с досадой вздохнула Дафни. Пристально взглянув на сына, она Наконец спросила: – Ты не слишком рисковал?

– Риска никакого, – заверил ее Эшфорд. – И я вне подозрений. – Голос его понизился до шепота: – У меня есть деньги, которые я могу потратить на благотворительность, точнее, отдать тебе.

– Сколько? – почти безразлично спросил Пирс.

– Десять тысяч фунтов.

– Потрясающе! – Герцог тихонько присвистнул.

– И заметь, ее купил американец, – уточнил Эшфорд, – значит, опасность, что кто-нибудь увидит ее во время грядущего светского лондонского сезона, исключена. Да, это изрядно подпортило бы общую картину празднеств и приемов, – добавил он.

– Не знаю, как ты можешь выдерживать эти крикливые и безвкусные вечера, следующие один за другим, – ворчливо заметил Пирс.

– Они нужны мне для дела.

– И что же это за дело? – упрямо продолжал Пирс. – Расследование деятельности Бариччи или погоня за новой женщиной?

– В основном первое, но и второе тоже имеет место… – Эшфорд как бы нехотя налил себе кофе. – Кроме картины, я хотел бы поговорить с вами еще кое о чем, – произнес он наконец.

– Я уже догадалась, – откликнулась Дафни. – В противном случае не думаю, что ты пожертвовал бы своим драгоценным сном, чтобы примчаться сюда в такую рань – Так что, велеть кухарке подать тебе завтрак?

– Нет, я предпочел бы сначала поговорить.

– Речь пойдет о твоем благотворительном бале? – Между бровей Дафни появилась тонкая морщинка озабоченности при упоминании об их ежегодном празднике – он обычно продолжался три дня и включал карточные игры, скачки и грандиозный бал. Преследовал он одну цель – собрать деньги для бедных детей и сирот.

– На этот раз я буду присутствовать на нем, – сказал Эшфорд, отхлебнув глоток кофе. – Но я хочу попросить тебя об услуге… Среди приглашенных должны быть граф и графиня Фаррингтон и их дочери.

Брови Пирса изумленно поднялись:

– Это как-то связано с Бариччи? У тебя есть основания подозревать, что Эрик Бромли связан…

– Нет. Граф не имеет никакого отношения к Бариччи. К его делишкам, имею в виду. А Бромли – прекрасные и благородные люди. Они щедры и будут счастливы, внести свою лепту в дело помощи обездоленным детям.

– Я согласна, – сказала Дафни. – Они известны щедростью в своем приходе. Я с удовольствием пошлю приглашение Фаррингтонам – Пожалуйста, упомяни в приглашении всю семью – настойчиво повторил Эшфорд.

Дафни поставила чашку с кофе на блюдце, и лицо ее приняло задумчивое выражение.

– Кажется, у графа две дочери?… Младшая, насколько я помню, еще ребенок. Но старшая – постой! Сколько же лет ей может быть?

– Восемнадцать, – подсказал Эшфорд.

– Восемнадцать? Значит, скоро состоится ее дебют?

– Абсолютно верно. Эрик Бромли собирается начать вывозить Ноэль в Лондоне в этом сезоне.

– Понимаю. – Дафни водила указательным пальцем по краю чашки. – Этот внезапный интерес к семье Бромли как-то связан с тем фактом, что Ноэль Бромли – дочь Бариччи?

– Это послужило толчком к нашей встрече.

– К вашей встрече? – Дафни подняла голову и посмотрела на сына. – Так ты встречался с леди Ноэль?

– Гм-м. В поезде, когда она ехала в Лондон, чтобы побывать в галерее Франко. Я ответил на все твои вопросы?

– Напротив, твои ответы породили новые вопросы.

– Я тотчас же удовлетворю твое любопытство. Ноэль не связана с Бариччи – их соединяют только кровные узы. Почему она решила с ним повидаться, об этом я могу только догадываться. Думаю, что наш благотворительный бал даст мне возможность поговорить с ней без помех.

Дафни и Пирс обменялись быстрыми взглядами.

– Значит, интерес к Ноэль Бромли носит чисто профессиональный характер? – спросил Пирс без обиняков. – Если память мне не изменяет, во время своих визитов в приход мистера Каррана я видел его правнучку и нашел ее очень привлекательной молодой особой.

– Да, она хороша собой. Очень… Если у меня появится нечто иное, чем интерес к ней как к дочери Бариччи, обещаю – вы первые узнаете об этом… Кстати, Ноэль – страстный игрок в карты. Она будет рада принять участие в этом «виде спорта и предпочтет его досужим сплетням за чаепитием.

– В таком случае эта девушка мне уже нравится, – улыбнулась Дафни.

Заметив искры интереса, заблестевшие в глазах матери, Эшфорд сменил тему:

– Когда ждете Джульетту?

– На следующей неделе, – откликнулась Дафни. – Джульетта с Карстоном и детьми завтра выезжают из Парижа прямо в Маркхем.

– Блестяще! – воскликнул Эшфорд, чувствуя, как потеплело у него на сердце.

– Тебе уж придется какое-то время уделить и Каре, – напомнила Дафни. – В ее последнем письме каждая строчка начинается со слов: «Милый дядя Эш».

– Никуда не денешься, – с улыбкой согласился Эшфорд. – Не успеем опомниться, как эта малютка начнет разбивать сердца – Эшфорд встал, собираясь подняться к себе.

– И что ты думаешь об этом? – спросил Пирс, когда они с Дафни остались одни.

– Не знаю, – задумчиво покачав головой, отвечала жена. – Но у меня есть предчувствие, что наш праздник в этом году превзойдет все ожидания.

Снег лениво кружился в воздухе и, подгоняемый легким /Ветерком, медленно опускался на землю. Ноэль смотрела на зимний пейзаж, но не видела ни серого неба, ни снежных хлопьев – мысли ее занимала поездка в Лондон.

Встреча с мистером Бариччи была самым ярким, удивительным событием последнего времени. Почему он был так настойчив в своем желании установить с ней какие-то отношения? Это казалось ей весьма сомнительным. Нет, Франко Бариччи определенно самодовольный интриган, безнравственный негодяй, занятый только собой и своими сомнительными делишками. Отвращение Эшфорда и его недоверие к ее родителю были настолько же очевидны, как и страх Бариччи перед Эшфордом и его антипатия к нему. И все это вело к единственному заключению: Франко Бариччи являлся подозреваемым, и Эшфорд Торнтон намеревался доказать его вину.

Размышления об Эшфорде вызвали у Ноэль странные ощущения. Никогда прежде не чувствовала она такого ошеломляюще сильного влечения к мужчине, и не только физического, все усиливавшегося по мере того, как они общались. И никогда в жизни ей так сильно не хотелось бросить вызов отцу: почему, черт возьми, ее появлению в лондонском свете могли повредить невинные встречи с этим человеком? Почему она должна была томиться два долгих месяца, прежде чем снова увидит Эшфорда?