Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Уже много лет в нем зрел этот вопрос, и неоднократно он прокручивал в голове разговор, который за этим последует.

– Ты меня любишь? – спросил он.

– Да.

– Меня, Эгона Вахтера?

– Да.

– Тогда ты не захочешь, чтобы я это сделал. Потому что тогда я больше не буду Эгоном Вахтером. Эгон Вахтер – геолог, который еще в детстве почувствовал в себе эту страсть, оставшуюся с ним навсегда. Лишить его этой страсти невозможно, не превратив в того, кем он не является. Не важно, хороший ли он геолог и сделал ли он успешную карьеру. Он такой, какой есть. Тот, кто хочет любить Эгона Вахтера, должен это принять, даже если он простой учитель географии, который ставит оценки, не влияющие на аттестат, и даже если он внес лишь крупицу знаний в науку о Земле.

– Я подумаю об этом, – сказала Адриенна.

Наказание, назначенное Акселу, растаяло, как снег под лучами солнца. Его осудили на шесть лет, после апелляции хотели дать четыре, но в результате сошлись на трех, а спустя несколько месяцев освободили досрочно за хорошее поведение. Если вычесть время, проведенное в больнице, то убийство человека стоило ему в общей сложности меньше полутора лет.

Перестрелка превратила его в знаменитость. Не только благодаря его прошлому, но и потому что он слыл реформатором голландского преступного мира, возглавляя экстремистскую организацию, охватывающую более десяти стран, с оборотом в сотни миллионов долларов. Журналист Михил Полак приписывал ему целую серию убийств. Аксел подал на Полака в суд, но проиграл.

Даже если только четвертая часть из всего о нем написанного была правдой… Эгон с омерзением читал о разделении власти, запугивании, приговорах, отпиленных ногах и отрубленных членах – мир неписаных законов и наказаний, ад, перенесенный из фильмов в реальность, в котором Аксел сейчас был королем.

Среди всей этой гнусности Эгона больше всего шокировала одна история: первое убийство, заказанное Акселом много лет назад. Двое мужчин вошли в переполненный ресторан и убили мирно ужинавшего человека. Эгон вспомнил тот случай; подобное было тогда новым явлением для Голландии, и о нем подробно рассказывали все газеты. По записной книжке Эгон уточнил, когда именно Аксел отвез его в Бельгию – оказалось, через две недели после убийства.

Жутко и невероятно: мальчик, который в роскошном саду Юренн ораторствовал о взаимоотношениях между мужчиной и женщиной; мальчик, которому Эгон объяснял, как взрываются звезды при соприкосновении с рукой любимой девушки; мальчик, в котором еще был жив смельчак, забравшийся на солонки в лагере, – этот мальчик мог приказать своему вассалу убить человека.

После проигранного судебного дела Аксел больше не связывался с прессой. Он не прятался – наоборот, был постоянно на виду. Он никогда не уделял особого внимания одежде и теперь построил на этом свой имидж. Имея возможность позволить себе все, он тем не менее ходил по городу небритый, в стоптанных кроссовках и выцветшем плаще – королевской мантии, которая как раз и демонстрировала его богатство и его одиночество – удел всех королей. Его телохранители, однако, носилидорогие костюмы. Он по-прежнему хромал, отчего выглядел еще более устрашающе. По телу бежали мурашки, когда ты натыкался на это смертоносное чучело. Его знали все – для широкой публики он являлся единственным убийцей, которого можно лицезреть живьем.

Эгон тоже видел его пару раз. При этом ему хотелось настроиться на сентиментальный лад, подумать о мальчике из Ла-Роша, утратившем свою невинность, хотя уже тогда Аксел был подонком. Эгон быстро сворачивал на боковую улицу или заходил в магазин, чтобы избежать встречи. Но однажды в булочной, где он покупал бутерброд, кто-то сжал его плечо. Обернувшись, он увидел перед собой горящие голубые глаза Аксела.

– Что было в тех солонках? – спросил Аксел.

– Ничего, – ответил Эгон.

– Ничего, – кивнул Аксел. – У нас все в порядке, а? Так держать. – И пошел дальше под прицельными взглядами всех посетителей магазина.

Настанет день, думал Эгон, когда на первой полосе газет появится его фотография: Аксел, изрешеченный пулями, с открытым ртом, свешивается из машины. Но газеты напечатали лишь его свадебную фотографию с той миловидной женщиной из зала суда. Ее звали Ими. У них были дети, они жили в самом дорогом районе, и Аксел по-прежнему ходил в лохмотьях, спокойный и невозмутимый. Однажды взорвалась машина, в которой он, по-видимому, должен был находиться, – убили его телохранителя Бобби, а он остался цел и невредим. Он посещал галереи, покупал картины, участвовал в крупной регате. В Ратанакири арестовали голландского предпринимателя Херберта Доорненбоса, обнаружив у него в двойном дне чемодана несколько килограммов героина. Газеты писали о смертной казни и возможной причастности к этому Аксела ван де Графа. А Аксел сидел на скамейке в парке и смотрел, как его дочка кормит уток.

Как-то раз Адриенна вошла к Эгону в кабинет.

– Мне надо с тобой поговорить, – сказала она, присев на старый диван, заваленный бумагами, книгами и контрольными работами, которые еще предстояло проверить. – Что ты думаешь о наших отношениях?

Доорненбоса приговорили к смертной казни. Он подал на апелляцию, но мера пресечения осталась прежней. Доорненбос заявил, что не будет просить о помиловании.

Эгон купил маленькую квартиру в спальном районе и попробовал устроиться на полную ставку. Однако к тому времени географию исключили из числа обязательных предметов, а для нефтяных компаний он уже был слишком стар. Директор школы, где он работал, предложил ему преподавать еще и испанский, что не составило бы для него никакого труда. Но Эгон отказался – он был геологом.

В газете он прочитал статью об американской экспедиции археологов, антропологов и биологов на плато Рорайма, на юго-востоке Бразилии, близ Венесуэлы и Гайаны, одну из самых недоступных территорий в мире. Рорайма! Желание участвовать в экспедиции было таким же сильным, как юношеская тяга к геологии. О плато Рорайма он читал еще давно, в самой первой книжке по геологии – одна из старейших формаций на земле, образовавшаяся около миллиарда лет назад. Наверняка там тоже было геологическое окно, как в Юреннских пещерах. У него закружилась голова, когда он представил себе, в какие умопомрачительные тайны можно проникнуть через такое окно. Эта черная дыра во времени была возвратом в прошлое, возвратом на миллиард лет назад!

В статье ничего не говорилось об участии в экспедиции геологов, и он тут же написал письмо в Америку. Ответ пришел незамедлительно: за сорок тысяч гульденов он мог купить себе участие в экспедиции.

Его банк не захотел увеличить ему ипотечный кредит, а журналы не проявили интереса к его идеям. В голове пульсировала фраза, брошенная Акселом тогда в магазине: «У нас все в порядке?» Он имел в виду: «У меня-то все в порядке, а ты – простофиля». Эти роли были распределены еще на перроне центрального вокзала: он был свидетелем триумфа Аксела, мерой его правоты.

Аксел перетрахал всю Голландию, наверняка продолжая заниматься этим и по сей день. В то же время он был женат на Ими, сияющей от счастья на семейной фотографии. Эгон посвятил Адриенне четырнадцать лет, Аксел – несколько минут, но до последнего момента тот случай в «Гриме» оставался для нее увлекательным приключением, о котором она с удовольствием вспоминала. Эгон служил науке, Аксел – самому себе. Эгон никому не причинил зла, Аксел же доводил до отчаяния лагерных вожатых, убивал людей, плодил наркоманов, привел Доорненбоса на эшафот. Аксел пользовался славой и был сказочно богат, в то время как Эгон не мог раздобыть пары тысяч гульденов, чтобы совершить путешествие своей мечты.

Если ты подонок, мир лежит у твоих ног. Аксел был прав: образованность – лишь внешний лоск, который объединяет трусов и защищает их от истинных хозяев этого мира, тех, кто хватает все без разбора.

15
{"b":"140349","o":1}