– Тогда пусть Гади и крадёт его – не забывай, почему люди называют его Однорукий Гади, – она презрительно фыркнула. – Этот иноземец может походить на сонную муху, но он опасен.

Али нахмурился, ссутулившись.

– Я смог бы, если бы ты меня научила.

– Нет, не стану. Красть нехорошо и опасно.

– Ты же крадёшь.

– Нет.

Она вела его через узкие проходы и переулки, не задумываясь о маршруте. Эти улицы были её территорией.

Он сказал обиженно:

– Ты крала. И была не намного старше, чем я сейчас. Гади говорил…

– Гади слишком много говорит. Я крала, когда была маленькой, и только потому, что голодала. Но теперь я работаю, а работа – этот почётное дело. А ты… – она легко коснулась его смуглой щеки. – Ты никогда не будешь голодать, пока мы с Лейлой живы. У тебя есть выбор…

– Но…

– Довольно! – дёрнула она его за руку. – Если с тобой что-нибудь случится, это убьёт Лейлу. Ты зеница её ока. Хотя я не могу понять, почему она так беспокоится о злом неряшливом мальчишке, который хочет стать вором.

– О, Эш, – польщённый Али закатил глаза, пытаясь выглядеть сердитым.

– Никаких «о, Эш», и иди домой, – она легонько подтолкнула его к заднему входу в жилище. Восхитительный запах готовящейся выпечки заполнил воздух. – Помоги Лейле с пирогами. Не ешь слишком много, и не связывайся с англичанином.

– Рамзесом, – напомнил ей Али. – Но я хочу посмотреть эту картинку. Хочу показать тебе…

– Ни слова об этом человеке и его картинке! – прервала она с раздражением. – Ступай же.

Ей самой не понадобилось много времени, чтобы найти англичанина. Кроме того, что он был чужаком, он относился к тем людям, на которых всегда обращают внимание.

Она нашла его в доме Хасана, прежнего садовника её отца. Даже если бы пять человек не сказали ей, что заморский паша отправился в дом Хасана, она бы всё равно узнала, что он находится там. Его начищенные высокие чёрные ботинки стояли перед парадной дверью.

У неё появилось искушение взять их. Нет, не украсть, но спрятать. Проучить этого англичанина, явившегося, чтобы охотиться на неё. Заставить его ходить, как она, босиком. Однако вокруг было слишком много людей.

Аиша не разговаривала с Хасаном шесть лет – и вообще ни с кем из слуг её отца. После того, что произошло, она не смела. Но эту часть города она знала хорошо.

Дом Хасана был маленьким и старым. Вся семья ютилась в двух комнатах. Англичанину наверняка тесно в этом доме, к тому же там жарко, и задняя дверь должна быть открыта. Оттуда она сможет что-нибудь увидеть.

Девушка прошла по узкому, не шире её плеч, переулку, не видимая никем перелезла через забор и забралась по лесенке на крышу соседнего дома. Строения стояли так тесно друг к другу, что с крыши она могла хорошо видеть внутренний дворик дома Хасана, где женщина что-то готовила в маленькой земляной печи. Женщина приготовила чай для гостя и понесла его внутрь, оставив дверь открытой.

Аиша лежала на животе, приложив ладони козырьком ко лбу, защищаясь от солнечного света, и пыталась разглядеть, что происходит в доме. Это было трудно, но спустя минуту её зрение приспособилось, и она увидела, как англичанин достал рисунок из кармана и показал его Хасану. Хасан посмотрел, покачал головой и что-то сказал.

Она вытянула шею, пытаясь уловить хотя бы одно слово, но ничего не смогла расслышать. Что очень её расстроило. Почти все англичане вели себя шумно, громкоголосо, словно хотели, чтобы весь город слышал их, но этот, будь он проклят, говорил очень тихо. Его с Хасаном разговор доносился до неё тихим нечленораздельным бормотанием.

Аиша продолжала лёжа наблюдать, страдая от жары, мучимая жаждой и злясь из-за собственного бессилия. Наконец, англичанин встал, дал что-то Хасану – вероятно, золото, с горечью подумала она – и пошёл к выходу.

Она спустилась с крыши и помчалась вокруг к передней двери, боясь, что может потерять его из виду. Она завернула на улицу Хасана и резко остановилась, вздымая пыль.

Англичанин поднял голову и взглянул на неё – прямо в глаза. Он надевал свои большие чёрные ботинки, но тут же прекратил натягивать их и уставился на неё. Холодные глаза сузились, брови сошлись на переносице.

Аиша выругалась и бросилась бежать в противоположном направлении. Она сделает круг и нагонит его позже.

Он заметил её, он таращился на неё, он хмурился.

Глупая, глупая, легкомысленная девчонка, выдать себя таким образом. Конечно, он посмотрел. Любой бы посмотрел, когда из переулка, как сумасшедший, выскакивает мальчишка, а потом разворачивается и убегает.

Сердце громко стучало у неё в груди. Он не может знать, кто она, упорно твердила она себе. Никто из прошлого её отца не видел Аишу последние шесть лет, кроме того, все эти годы она жила под личиной мальчика. Если бы её маскировку можно было легко распознать, она не смогла бы выжить на улицах. Одинокая женщина не должна появляться на улице, особенно женщина, одетая в мужскую одежду. Это было грехом, преступлением. Она была бы наказана по строгим законам, а потом… её при этой мысли пробрала дрожь.

Нет, её маскировка была хороша. Никто не догадывался, что она девочка, кроме Али, который для неё всё равно, что маленький братишка, и который спал вместе с ней на одной циновке. И Лейлы. Она раскрыла секрет Аиши несколько лет назад, но сохранила тайну и помогала поддерживать маскировку. Лейла понимала, как это для неё необходимо.

Для всех остальных Аиша была уличным мальчишкой Азаром.

И никто, даже Лейла, понятия не имели, кто были её родители. Это знание стоило дороже, чем её жизнь.

Или точнее, ценой их была её жизнь.

Она никому не доверила эту тайну. Она и сама постаралась всё забыть. И только тогда, когда появлялся кто-нибудь, разыскивающий её, она поневоле всё вспоминала.

Кто-то, наподобие этого англичанина.

Но он не сможет раскрыть её секрет, ни с первого взгляда, ни со второго. Она была просто неосторожна, когда выскочила на него из переулка и показала, что испугалась его. Это вообще не имело бы никакого значения, если бы не его странные глаза, которые, казалось, видели её насквозь.

Впредь она будет осторожней.

Аиша нагнала англичанина немного позже. Она задержалась, чтобы поменять чалму, теперь на ней вместо блёкло-голубой была белая с красной полосой. Она всегда носила запасную чалму, обернув её вокруг талии как пояс. В толпе люди ищут вас по чалме, и если её сменить, вы становитесь другим человеком.

Она следила за ним весь день, держась позади, прячась в тени, в переулках и за другими людьми. Несколько раз он оборачивался и осматривался вокруг, как будто знал, что она находится поблизости. К счастью, она была очень маленькой, носила неяркие старые одежды и умела оставаться незаметной.

В этот день он навестил большинство слуг её отца. Он оказался дотошным, будь он проклят, в отличие от тех, кто искал её прежде.

И всякий раз он доставал из внутреннего кармана куртки кожаную папку с рисунком и показывал её слугам. Они смотрели на него и качали головой или пожимали плечами.

И в любом случае у неё не было ни единого шанса украсть рисунок. Большая плотная толпа, такая, среди которой она впервые увидела его, лучше всего подходила для этого, но он больше не возвращался в оживлённую часть города.

Всю вторую половину дня он посещал маленькие домики в тесных переулках и тупиках. Это были места, совсем неподходящие, чтобы вспомнить прежние её навыки, даже если бы его не сопровождали любопытные и нищие, кое-кого из которых она знала. И которые также знали её и без сомнения стали бы говорить о том, что Азар интересуется картинкой.

Теперь англичанин стоял возле дома человека, который время от времени выполнял случайные работы для её отца. Он сильно растолстел, но она помнила его. Джамал. Он никогда не нравился ей. Правила вежливости требовали пригласить иностранца в дом, но Джамал, который хотел, чтобы все видели, какой большой гость пришёл к нему, держал его снаружи.