— Я вообще-то совсем не чародейка, — возразила Лина. — Я просто люблю животных, и они меня тоже любят.

— Млекопитающие, — уточнил Гадес, отводя с ее лица длинную прядь волос.

Лина наклонила голову, чтобы коснуться его руки щекой.

— Может быть, именно поэтому ты и меня зачаровала, волшебница. — Гадес осторожно провел большим пальцем по ее пухлой нижней губе.

— Никого другого я не хотела бы зачаровать больше, чем тебя, — услышала Лина собственный голос.

Она наклонилась вперед, навстречу его поцелую.

И когда что-то толкнуло ее в спину, она не вздрогнула, не вскрикнула и не оглянулась. Она просто протянула руку и не глядя погладила морду Ориона.

— Знаешь, люди несведущие могли бы подумать, что Подземный мир — идеальное место для тишины и уединения.

Гадес нахмурился, покосившись на жеребца.

— Они бы здорово ошиблись.

Орион фыркнул и встряхнул головой, потом снова ткнул Лину носом, обдав теплым дыханием ее шею.

Лина ухватилась за шелковую гриву, и Орион вскинул голову, помогая ей подняться на ноги.

Гадес сердито посмотрел на жеребца. Лина наклонилась, взяла Гадеса за руку и потянула; ему поневоле пришлось встать.

— Хочешь продолжить прогулку по Элизиуму? — спросил Гадес.

Лина приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.

— Мне бы очень хотелось увидеть как можно больше в твоих владениях.

Гадес обрадовался. Он наклонился, быстро и уверенно поцеловал Лину, а потом помог ей сесть в седло.

День прошел просто восхитительно. Поля Элизиума представляли собой бесконечное приключение; здесь безупречно сливались воедино красота и гармония. И везде, где проезжали темный бог и богиня весны, души умерших радовались Персефоне. Лина была тронута до глубины души, видя счастье, что вспыхивало на лицах призраков, когда до них доходила весть о посещении Подземного мира богиней весны.

Гадес постоянно держался рядом с ней, частенько понуждая Дорадо подойти ближе, чтобы можно было коснуться богини. С горьковатой радостью он наблюдал, как Персефона общается с умершими. Духи уважали и боялись его самого. Некоторые были искренне ему преданы — однако при появлении Персефоны вспыхивало невиданное веселье. Но он совсем не завидовал. Он все понимал. Да и как он мог не понять? Она ведь и в нем самом пробуждала точно такие же чувства. И снова темный бог удивлялся, что так долго мог существовать без нее. И ему невыносима была мысль о том, что будет с ним и с его миром, если она не захочет остаться. Дневной свет угас, и на ночном небе вспыхнули огнями души Гиад, когда они наконец добрались до земель, прилегавших ко дворцу. Гадес подвел Дорадо вплотную к Ориону и взял Персефону за руку. Она улыбнулась. Рука Гадеса была теплой и сильной, и Лина с удовольствием переплела свои пальцы с его; пока они ехали через знакомую сосновую рощу, Лина мечтательно вспоминала все, что они видели в этот день. Когда же впереди показался первый уровень садов, Гадес натянул поводья, останавливая Дорадо, и Орион тоже вынужден был остановиться, хотя и выразил недовольство громким фырканьем.

— Есть еще кое-что, что мне хотелось бы показать тебе сегодня, если хочешь.

— Конечно хочу, — кивнула Лина.

— Но тогда нам придется пройтись пешком. — Гадес заговорил таинственным шепотом.

Лина тоже понизила голос, как заговорщик:

— А что нам тогда делать с... — Она осторожно показала пальцем на двух жеребцов, настороживших уши и прислушивавшихся. — С ними?

— Предоставь это мне.

Он стремительно соскочил на землю и протянул руки, чтобы помочь спешиться Лине. Она скользнула вдоль его тела, испытав совершенно особое эротическое ощущение от того, что с одной стороны ее касался мощный бок коня, а с другой на мгновение прижался крепкий разгоряченный бог. Гадес наклонился к ней и, сначала легонько прикусив чувствительную мочку ее уха, прошептал:

— Думаю, нам пора избавиться от наших дуэний.

Он выпрямился и резко приказал обоим жеребцам возвращаться в конюшню; голос темного бога прозвучал так могуче, что даже листья на окружающих деревьях затрепетали в ответ. Орион и Дорадо мгновенно сорвались с места и помчались в сторону дворца.

Лина, вскинув брови, посмотрела на Гадеса.

— О! Это впечатляет. Я и не думала, что они сбегут так быстро.

Губы Гадеса дрогнули в усмешке.

— Это они от удивления. Я редко вот так им приказываю. На самом-то деле они довольно избалованы.

— Потом они тебе это припомнят.

— Возможно. — Гадес рассмеялся и взял Лину за руку. — Нам в ту сторону.

Он повел ее по дорожке, что бежала по краю садов. Они шли вдоль затейливой зеленой изгороди, подстриженной в форме повторяющихся конусов. Перед изгородью росли спящие сейчас цветы, и Лина старалась следить за тем, чтобы ее рука не оказалась слишком близко к какому-нибудь из бутонов. Когда Гадес сошел с дорожки и направился к кипарисам, окружавшим сады, Лина уже не могла сдерживать любопытство.

— Куда мы идем?

— Недалеко. Вон к тому лугу. — Он показал вперед. Лина пока что видела только огромные деревья.

Земли около дворца были тщательно ухожены — пространство за деревьями поросло пышной травой, но там не было ни зарослей ежевики, ни сорняков. Птицы давно умолкли, заснув, и Лину вдруг немного испугала необъятная тишина. Она спросила шепотом:

— А что там, на лугу?

Гадес сжал ее руку.

— Совсем не обязательно вести себя так тихо.

— Ох... — Лина слегка смутилась. И повторила свой вопрос нормальным тоном: — Что там, на лугу?

— Светлячки.

— Светлячки?

Темный бог кивнул.

Последним на сегодня таинством Подземного мира должны стать простые светлячки? Лина не раз видела этих жучков и прежде. Множество таких жучков.

Заметив недоуменное выражение лица Персефоны, Гадес загадочно усмехнулся и сказал:

— Уверен, эти светлячки покажутся тебе весьма необычными.

Лина едва заметно пожала плечами и промолчала. Возможно, настоящей Персефоне зрелище луга со светлячками и показалось бы необычным, но вряд ли оно удивит девчонку из Оклахомы, где этих жуков хоть отбавляй... особенно после всех чудес, которые она видела в этот день.

— Вон там между деревьями можно пройти. Смотри под ноги, нам сначала надо перебраться через овражек.

Лина сосредоточилась на том, чтобы без потерь перепрыгнуть через неширокую канаву, и не смотрела вперед, пока они не вышли на край луга. Когда же Лина подняла наконец голову, ее глаза широко распахнулись от изумления.

Луг был полон света, но это были не те знакомые Лине с детства зеленовато-желтые огоньки. Это был цвет лунных лучей, тонких ручных кружев и...

— Нарциссы! — выдохнула Лина. «Misericordioso madre di Dio!» — Они творят цветки нарциссов!

Гадес радостно и немножко самодовольно рассмеялся.

— Немногие за пределами Подземного мира могли увидеть подобное. Итак, богиня весны, тебе это нравится?

Лина во все глаза таращилась на луг. Должно быть, там трудились многие тысячи светлячков. И кроме того, они могли летать! Из гущи обычной с виду травы взлетали стайки крошечных насекомых и кружились в сверкающем водовороте снова и снова, пока наконец их светящиеся брюшки, похожие на миниатюрные кометы, не сливались воедино... и не возникал прекрасный расцветший нарцисс.

— Это просто невероятно. И вот так появились все здешние нарциссы?

— Все до единого, что есть в Подземном мире. Иногда стайки светлячков сбиваются с пути, и их уносит к выходу в мир смертных. И они, случается, творят цветы в Верхнем мире, но я стараюсь этого не допускать. Как ты уже могла заметить, аромат моих нарциссов отличается от запаха цветов мира живых. Смертные находят его чересчур сильным.

Лина вспомнила тот вечер, когда она вдохнула аромат весьма необычного цветка нарцисса.

— Да, я понимаю, — чуть слышно произнесла она.

И в то же мгновение крошечные существа, как будто уловив ее голос, замерли. Потом, словно подхваченные порывом ветра, они сияющим потоком устремились к Лине. Они зависли перед ней, кружа на месте и издавая странный, тихий щебечущий звук, напомнивший Лине музыкальное пение сверчков.