— Прислушивайся к интуиции, — напомнила она себе, ведя «БМВ» на сумасшедшей скорости и почти пролетая по эстакаде Пятьдесят первой скоростной дороги; она мчалась из делового района Талсы к модной Черри-стрит, где находилась ее пекарня.

Впредь она намеревалась слушаться внутреннего голоса. Она не будет настолько глупой, чтобы нанять еще одного служащего. О чем только она думала?

Лина вздохнула. Она вообще-то знала, о чем она тогда думала. Ей нужна была помощь. Денежная часть бизнеса никогда не была сильной стороной Лины. Этим всегда занимался отец, но три года назад они с мамой уехали к бабушке, в общину пенсионеров во Флориде. Отец был уверен, что Лина сама справится с финансовыми делами, и в прошлом году Лина не захотела признаться ему, что все-таки решилась взять бухгалтера. И вместо того чтобы спросить у отца совета, кого именно ей лучше нанять, она все испортила, поторопившись и выбрав Фрэнка Райбурна, мистера Ныне Уволенного Подлеца.

— Это как раз то, чего ты заслужила, позволив гордости взять верх, — пробормотала себе под нос Лина, поворачивая на Пятнадцатую улицу — улицу, которая через пару кварталов должна была влиться в Черри-стрит и в итоге привести Лину к ее самой прекрасной, невероятной, удивительной — и теперь полностью загубленной пекарне.

У Лины все оборвалось внутри. Должен, должен быть способ выплатить долг и сохранить старых служащих, а заодно торговую марку и место. Лина одной рукой крепко вцепилась в руль, а другой снова и снова дергала не слишком длинную прядь волос, наматывая ее на палец. Она не продаст свое имя. Она просто не может.

«Pani Del Goddess», или «Хлеб богини»… это звучало просто волшебно. Это название было неразрывно связано с самыми прекрасными воспоминаниями детства. «Pani Del Goddess» — это было то, что они с горячо любимой бабушкой создавали в скучные зимние дни, глядя в старый черно-белый телевизор и попивая душистый чай с медом.

— Каролина Франческа, ты печешь, как маленькая богиня!

Лина просто слышала, как доносится из детства голос бабушки, поощряющей ее экспериментировать с классическими рецептами древней страны, обожаемой Италии.

— Да, малышка, сначала изучи рецепт в том виде, как он записан, испробуй его, а уж потом начинай добавлять un poco — немножко того, немножко этого. Именно так ты создашь свой собственный хлеб.

И Лина создавала собственные рецепты — с талантом и жаром, поражавшими даже бабушку, прославленную кулинарку. И именно бабушка так хвасталась успехами внучки перед своими друзьями, что те стали просить Лину испечь «что-нибудь особенное» для них на праздники вроде дней рождения и разных годовщин. К тому времени как Лина закончила колледж, у нее уже было немало постоянных заказчиков, в основном пожилых вдов и вдовцов, весьма ценивших вкус и качество домашнего хлеба.

Когда бабушка предложила отправить Лину во Флоренцию, в знаменитую хлебопекарную школу «Апициус», Лина сразу начала строить планы воплощения своей мечты — мечты о собственной хлебопекарне. Ведь когда она была еще совсем маленькой, бабушка постоянно нашептывала ей, что хлебопечение и Италия навсегда в ее крови. И после окончания « Апициуса» Лина, приехав в Талсу, послушалась голосов детства. Лина привезла с собой маленький кусочек Италии, ее образ и ее романтику, вместе с поразительно широким ассортиментом сортов хлеба и кондитерских изделий. И снова ей помогла бабушка. Вместе они отыскали одно старое, никудышное здание прямо в центре богемного района Талсы, что именовался Черри-стрит. Они купили здание и постепенно превратили его в блистательный кусочек Флоренции.

Лина покачала головой и выключила радио. Нет, она не может позволить, чтобы «Хлеб богини» погиб. Это разобьет не только ее сердце; это смертельно ранит бабушку. А что будет с ее постоянными клиентами? Ведь кондитерская при пекарне давно стала любимым местом встреч для многих компаний; в основном это были местные оригиналы, знаменитости и отставные военные. Ее кондитерская была не просто кондитерской. Это был своего рода общественный клуб.

А что будет с Антоном и Долорес? Эти двое работали на Лину больше десяти лет. Конечно, Лина понимала — банально сказать, что эти люди для нее не просто служащие, но ведь это действительно так. Они стали ей родными, в особенности потому, что у нее не было детей.

Лина снова вздохнула, потом принюхалась. Несмотря на страх, преследовавший Лину, она улыбнулась. Дым, пахнущий сосной, проник в приоткрытые окна «БМВ». Лина как раз проезжала мимо «Сада Грумпи», маленького магазинчика, который стоял на самой границе района Черри-стрит. Как обычно, из труб этого домика, принадлежавшего милейшей леди по имени Шаун Грумпи, поднимались клубы дыма, насыщая окрестности выразительным запахом юго-западной сосны.

Лина почувствовала, как тает тяжелый ком в животе, когда она, сбросив скорость, очень медленно повела машину по улице, битком набитой пешеходами; они сновали от антикварных лавочек к современным книжным магазинам, от роскошных студий интерьерного дизайна к единственным в своем роде ресторанчикам. А в самом сердце этой улицы, приютившись между маленьким сверхмодным салоном минеральных вод и ювелирной лавкой, торгующей старинными драгоценностями, стояла кондитерская «Хлеб богини».

Как обычно, на самой улице нелегко было найти место для парковки, и Лина повернула в переулок, чтобы поставить машину на свое место позади кондитерской. Она едва успела выйти из автомобиля, когда почувствовала уже знакомый толчок… как будто что-то пробивалось в ее сознание. Только на этот раз все ощущалось сильнее. И сегодня это было похоже на то, как будто кто-то, находящийся очень далеко, произносил ее имя, а ветер вдувал эхо прямо в ее голову, минуя уши. Лина закрыла глаза. У нее действительно не было на это времени… не сегодня!

Лина тут же пожалела об этой мысли. И взяла себя в руки. Нет, она не позволит финансовым проблемам изменить ее сущность… а все это как раз и было частью ее сущности. Это был ее дар.

Оглянувшись вокруг, Лина ласково произнесла:

— Ты здесь, малышка? — Потом сосредоточилась, и в уме всплыл смутный образ. Лина улыбнулась. — Иди сюда, киса, кис-кис! — позвала она. — Я знаю, что ты там. Тебе нечего бояться.

Из тени мусоросборника, жалобно мяукнув, робко вышла тощая кошка, рыжая в полоску.

— Вы только посмотрите! Ты же настоящий нежный цветочек! Иди ко мне, девочка. Теперь все будет прекрасно.

Маленькая рыжая кошка как зачарованная пошла прямо к протянутым рукам Лины. Не обращая внимания на то, что могла сотворить невообразимо грязная кошка с ее безупречно чистым и очень дорогим шелковым костюмом, Лина подхватила на руки бродячее животное. Кошка с обожанием уставилась на свою спасительницу и оглушительно замурлыкала.

Сколько себя помнила, Лина всегда чувствовала духовное родство с животными. В детстве она просто усаживалась на заднем дворе дома, и вскоре к ней являлись кролики и белки и даже маленькие пугливые полевые мышки. Собаки и кошки обожали ее. Лошади ходили следом, словно гигантские щенки. Даже коровы, с их неповоротливыми мозгами, ласково наклонялись к ней, если она оказывалась рядом на пастбище. Животные всегда ее любили, но, только став подростком, Лина по-настоящему оценила силу своего дара.

Она умела понимать животных. Всяких. Она не была кем-то вроде доктора Дулитла, нет; она не умела разговаривать с животными. Ей скорее нравилось сравнивать себя с героем фильма «Заклинатель лошадей», вот только ее способности не ограничивались лошадьми. И было еще кое-что, чего не было у большинства людей. Иногда это «кое-что» подсказывало ей, что где-то есть кошка, нуждающаяся в помощи. И это «кое-что» включалось в ее ум, как вилка в розетку.

Лина прекрасно понимала, что это весьма таинственно.

Еще учась в колледже, она одно время всерьез подумывала, не стать ли ей ветеринаром. Она даже провела каникулы между первым и вторым курсами в роли волонтера в одной из ветеринарных клиник — в то лето она поняла, что кровь и паразиты не имеют отношения к ее дару, зато составляют обязательную часть работы ветеринара. Одно лишь воспоминание об этом заставляло Лину содрогаться и вызывало желание почесать голову.