Тот факт, что ему придется иметь дело с семьей Поппи, которая, естественно, пребывает в ярости из-за вчерашних событий, нисколько не беспокоил Гарри. Он не сомневался, что сможет убедить Поппи выйти за него замуж. И сколько бы Хатауэи ни возражали, в конечном итоге они согласятся на его условия.

Единственный способ спасти репутацию Поппи – это выйти за него замуж. И все это понимают.

Сохраняя невозмутимый вид, Гарри предложил Лео и Кэму вина, но они отказались.

Лео подошел к камину и прислонился к каминной полке, сложив руки на груди. Кэм уселся в кожаное кресло, вытянув длинные ноги и скрестив их в лодыжках.

Их непринужденные позы не обманули Гарри. В комнате повисло напряжение, пропитанное гневом и враждой. Гарри молчал, ожидая, пока кто-нибудь из них не заговорит.

 – Вам следует знать, Ратледж, – сказал Лео приятным тоном, – что я собирался убить вас на месте, но Роан считает, что вначале нам нужно поговорить. Лично я думаю, что он пытается отвлечь меня, чтобы иметь удовольствие прикончить вас самому. Но даже если мы не убьем вас, ничто не помешает сделать это моему зятю, Меррипену.

Гарри присел на краешек массивного письменного стола красного дерева.

 – Я предлагаю подождать, пока мы с Поппи поженимся, чтобы она по крайней мере стала респектабельной вдовой.

 – А с чего вы взяли, – осведомился Кэм, – что мы позволим вам жениться на Поппи?

 – Если она не выйдет за меня замуж после того, что случилось, никто не женится на ней. Если уж на то пошло, сомнительно, что остальные члены вашей семьи будут желанными гостями в лондонских гостиных.

 – Мы и сейчас не слишком желанные, – заметил Кэм, сузив ореховые глаза.

 – Ратледж, – произнес Лео с обманчивой небрежностью, – прежде чем я унаследовал титул, Хатауэи прекрасно обходились без лондонского общества и не дали бы и ломаного гроша за всех аристократов, вместе взятых. Поппи не обязана выходить замуж по какой-либо причине, кроме ее собственного желания. А она придерживается мнения, что вы не подходите друг другу.

 – Мнения женщин часто меняются, – заявил Гарри. – Позвольте мне поговорить с вашей сестрой завтра. Я смогу убедить ее, что это наилучший выход из данной ситуации.

 – Вначале вам придется убедить нас, – сказал Кэм. – Поскольку то немногое, что я знаю о вас, меня чертовски беспокоит.

Гарри не удивился. Как бывший управляющий фешенебельным игорным клубом, Кэм располагал сведениями о частной жизни многих известных лиц. Интересно, что ему удалось разузнать?

 – Почему бы вам не рассказать мне; что вы знаете, – лениво предложил он, – Чтобы я мог подтвердить или опровергнуть ваши слова.

Кэм устремил на него немигающий взгляд ореховых глаз.

 – Вы происходите из Нью-Йорка, где ваш отец занимался гостиничным делом.

 – Вообще-то из Буффало, – уточнил Гарри.

 – Вы не поладили с ним. И занялись инженерным делом, где приобрели известность как талантливый механик и изобретатель. Вы запатентовали несколько моделей клапанов и бойлеров. В возрасте двадцати лет вы покинули Америку и перебрались в Англию по неустановленным причинам.

Кэм сделал паузу, наблюдая за впечатлением, которое произвели его слова.

Взгляд Гарри стал цепким, фигура напряглась. Он заставил себя расслабиться, подавив желание помассировать мышцы затылка.

 – Продолжайте, – вкрадчиво произнес он.

Кэм не заставил себя упрашивать.

 – Вы нашли частных инвесторов и, практически не вкладывая собственного капитала, приобрели несколько обветшавших домов. Сдав их в аренду, вы аккумулировали достаточно средств, чтобы выкупить всю улицу, и построили отель, которым ныне владеете. У вас нет родственников, не считая отца в, Нью-Йорке, но вы не поддерживаете с ним связей. У вас есть горстка влиятельных друзей и множество врагов, причем некоторые из них, несмотря ни на что, испытывают к вам симпатию.

Чтобы раскопать эти сведения, отметил Гарри, надо было располагать солидными связями.

 – Во всей Англии есть всего лишь три человека, которые знают обо мне столько, – заметил он, гадая, кто из них проговорился.

 – А теперь их пятеро, – отозвался Лео. – Кстати, Роан забыл упомянуть, что вы стали любимчиком военного ведомства, после того как усовершенствовали ружье, находящееся на вооружении армии. Однако, помимо дел с британским правительством, вы поддерживаете деловые отношения с иностранцами, от королей до представителей преступного мира. В общем, складывается впечатление, что единственная сторона, на которой вы играете, – ваша собственная.

Гарри холодно улыбнулся:

 – Я никогда не лгал относительно своего прошлого. Просто я предпочитаю не афишировать свою личную жизнь, насколько это возможно. И я никому ничем не обязан. – Он подошел к буфету, налил себе бренди и помедлил, согревая бокал в ладонях. Гарри готов был поклясться, что Кэм знает больше, чем нашел нужным сказать. Но эта беседа, как бы коротка она ни была, со всей очевидностью показала, что он не может рассчитывать на содействие семьи Хатауэй в его желании жениться на Поппи. Ее родственникам плевать на респектабельность, им не нужны ни его деньги, ни его влияние.

Это означает, что ему придется сосредоточиться исключительно на Поппи.

 – Независимо от вашего одобрения, – сказал он, – я намерен сделать предложение вашей сестре. Выбор за ней. И если она его примет, никакая сила на свете не остановит меня. Я понимаю вашу озабоченность, поэтому позвольте мне заверить вас, что она не будет ни в чем нуждаться. Я буду защищать ее, лелеять и даже баловать.

 – Вы не имеете никакого представления, как сделать ее счастливой, – возразил Кэм.

 – Роан, – отозвался Гарри со слабой улыбкой, – делать людей счастливыми – моя профессия. По крайней мере заставлять их так думать. – Он помедлил, глядя на их угрюмые лица. – Вы намерены запретить мне поговорить с ней? – поинтересовался он с вежливым интересом.

 – Нет, – ответил Лео. – Поппи – не ребенок и не домашний питомец. Если она захочет поговорить с вами, она это сделает. Но имейте в виду: какие бы доводы вы ни приводили, чтобы убедить ее выйти за вас, это не перевесит мнение семьи.

 – И учтите еще кое-что, – сказал Кэм с обманчивой мягкостью в голосе. – Если вам удастся жениться на ней, мы не откажемся от сестры. Вы получите в приданое всю семью, которая будет защищать ее любой ценой.

Этой угрозы было достаточно, чтобы Гарри задумался.

Почти.

– Вы не нравитесь моему брату и мистеру Роану, – сказала Поппи на следующее утро, когда они прогуливались с Гарри по розарию, разбитому в саду отеля. Поскольку новости о скандале распространялись по Лондону со скоростью лесного пожара, необходимо было что-то срочно предпринять.

Поппи знала, что как джентльмен Гарри Ратледж обязан сделать ей предложение, чтобы спасти от бесчестья. Однако она не была уверена, что пожизненный брак с неподходящим мужчиной лучше, чем быть парией. Она недостаточно хорошо знала Гарри, чтобы судить о его характере. И ее семья была категорически против него.

 – Моей компаньонке вы тоже не нравитесь, – продолжила Поппи, – а моя сестра Амелия еще не определилась, но склоняется к тому же мнению.

 – А как насчет Беатрикс? – поинтересовался Гарри с ироническим блеском в глазах.

 –Вы ей нравитесь, но она любит даже ящериц и змей.

 – А вы?

 – Я не выношу ящериц и змей.

Он улыбнулся:

 – Давайте не будем упражняться в остроумии, Поппи. Вы поняли, о чем я спросил?

Она неуверенно кивнула.

Это была адская ночь. Почти до рассвета Поппи спорила со своими близкими, а потом оказалось, что она не в силах заснуть. Утром споры продолжились, пока ее грудь не превратилась в котел бурлящих эмоций.

Ее привычный мир перевернулся вверх ногами, и прогулка в безмятежном саду была несказанным облегчением для ее измученных нервов. Странно, но в присутствии Гарри Ратледжа Поппи чувствовала себя лучше, чем в кругу близких, несмотря на то что она попала в эту переделку отчасти по его вине. Он был спокоен, уверен в себе, а его поведение, сочувственное и практичное, действовало успокаивающе.