Пересмотр дела Скаррета не затянулся вопреки ожиданиям некоторых заинтересованных лиц. Прокурором был назначен человек не только деловой и компетентный, но и красноречивый, и ему не составило труда убедить новый состав присяжных, что обвиняемый проник в дом Лолы Делейни с намерением похитить внучку последней и это в конечном счете повлекло за собой ее безвременную кончину.

Скаррет выкручивался как мог, но все-таки был приперт к стенке, сорвался и показал свое истинное лицо. К концу перекрестного допроса он бился в руках стражи, выкрикивал грязные ругательства и обвинял прокурора в намеренной подтасовке фактов.

По его словам, он и не думал прикрываться малолеткой — когда старуха схватилась за оружие, девчонка валялась на полу, и он от страха, что ее могут подстрелить, начал поднимать ее. На вопрос, почему она валялась, он ответил, что пришлось ее «шлепнуть разок», чтоб не артачилась. Когда же ему было указано на то, что, помимо ранений, Эвери была исполосована ремнем чуть не до полусмерти, он заговорил о том, что ребенок должен чтить родную мать и повиноваться ей беспрекословно. Сказано: мать зовет — надо брать ноги в руки и бежать бегом.

Присяжным были предоставлены фотографии Эвери на момент приема в больницу — вернее, фотографии ее почти бездыханного тела. И часу не прошло, как вердикт был вынесен. Он оказался единодушным, и Скаррета отправили обратно в колонию.

Джон Пол, провожавший Эвери в Шелдон-Бич, оставался с ней все время суда. Кэрри привезли накануне дня дачи показаний, и Джон Пол, отлично знавший, через что ей пришлось пройти, ожидал увидеть сломленную женщину. Однако тетка Эвери была из тех, кто гнется, но не ломается. Измена мужа, которая, по идее, должна была стать последней каплей, настроила ее скорее воинственно.

Узнав, что Джон Пол намерен жениться на Эвери, Кэрри устроила ему головомойку совершенно в ее стиле: высказалась в том смысле, что ее племянница и без того натерпелась в жизни и заслуживает лучшей участи, чем браке плотником. Она лично присмотрит ей человека с положением и деньгами.

«М-да», — думал Джон Пол, выслушивая все это. — «Крепкий она орешек, Кэрри Делейни. Если что не по ней, настоящий крокодил!»

Он чем дальше, тем больше проникался к ней теплом.

— Мистер Картер ожидает вас.

— Спасибо.

Эвери приосанилась, расправила плечи и пошла к двери кабинета. Ей даже удалось улыбнуться секретарше.

— Хочешь, я пойду с тобой? — крикнул вслед Джон Пол.

— Лучше подожди здесь.

— Ладно.

Эвери переступила порог и окунулась в холод морозильной камеры. На этот раз она хорошо подготовилась — надела жакет потеплее.

— Доброе утро, сэр.

— Доброе утро, Делейни. Можете сесть.

Она уселась на стул, в который однажды чуть не вмерзла, и попыталась расслабиться. Картер не выглядел сияющим, и она напомнила себе, что это не его стиль — раздавать улыбки. Правда, на сей раз улыбка пришлась бы кстати. По крайней мере можно было бы сказать, как он настроен.

— Сэр, — начала она осторожно, — поскольку мне все равно грозит увольнение, нельзя ли самой написать заявление об уходе?

— Почему? — мрачно поинтересовался Картер.

— Чтобы мой послужной список не был безвозвратно испорчен.

— Нет, я спрашиваю, почему вам грозит увольнение?

— За нарушение субординации.

Руки вдруг задрожали. Пришлось сцепить их покрепче. Хотелось думать, что это озноб, но виновато было, конечно же, нервное напряжение. Картер мог кого хочешь вывести из равновесия одним только мрачным взглядом.

— Я знаю, что не проявила должной сообразительности, но поверьте, сэр, трудно соображать, когда раз за разом валишься в ледяные горные реки и уворачиваешься от пуль! — Картер хмыкнул, и Эвери поспешно продолжала: — Разумеется, это не оправдание. Мне следовало выкроить время на анализ накопленной информации. Я этого не сделала. Я вторично воспользовалась вашим именем и не стану утверждать, что ваш строгий запрет выпал у меня из памяти. Я не подчинилась приказу. Я помешала агентам, посланным охранять меня, выполнить их задачу. Я испортила вам ежемесячную партию в гольф, когда позвонила из Уолден-Пойнта, а между тем всем и каждому известно, что для вас это — дело святое!

Уголок рта Картера дрогнул, но невозможно было сказать, в преддверии добродушной улыбки или ехидной усмешки.

— В самом деле, Делейни, партию вы мне испортили. Я был в двух шагах от последней ямки, когда вы, бессовестно пользуясь кодом наивысшего приоритета, потребовали меня к телефону. Что, нельзя было пойти по цепочке, как положено?

Поскольку терять было нечего, Эвери ответила правду:

— Я надеялась, что вы меня выслушаете и скажете свое мнение о том, что я задумала. Время поджимало, поэтому важно было действовать быстро. Ваше «добро» сильно ускорило дело.

— Подробнее!

— Пока во Флориде люди из Бюро подготавливали все необходимое, я позвонила тете Кэрри и на этот раз не стала скрывать, где нахожусь. Наоборот, я во всех подробностях описала мотель «Фламинго старого Милта» в Уолден-Пойнте, где по предложению Джона Пола Рейнара мы должны с ней отсидеться до пересмотра дела Скаррета. Ставка была на то, что Кэрри немедленно свяжется с мужем и передаст все это ему. К тому времени телефон Тони Сальветти был поставлен на прослушивание.

— А если бы она не связалась с мужем?

— Тогда я сделала бы это за нее, но все вышло именно так, как и предполагалось. Кэрри позвонила Тони, слово в слово передала ему мой звонок, а Тони, в свою очередь, позвонил Джилли и передал новости ей. Затем он заказал себе билет на самолет до Флориды.

Эвери помолчала, собираясь с мыслями. Картер не торопил ее — он умел слушать.

— Пока выясняли местонахождение Джилли, она смылась оттуда, а с ней исчез и Монк. Но это уже было не важно, они могли направиться только в одно место.

— В Уолден-Пойнт?

— Именно так! Было очень неприятно использовать собственную тетку в качестве наживки… — Эвери смущенно улыбнулась, — и к тому же бессовестно врать ей, но другого выхода не было. Когда благодаря вам все нужные колесики завертелись и агент Келли взял инициативу на себя, у меня нашлась минутка для разговора с Кэрри. Я объяснила ей, почему она должна и впредь оставаться в Колорадо.

— Вы сказали ей все?

— Да. — Эвери понурилась.

— Ну и как она приняла новости насчет супруга?

— Мужественно, — ответила она, хотя наделе думала, что это разбило Кэрри сердце. — Конечно, ей пришлось нелегко, но она женщина стойкая. Так сказать, специалистка по выживанию.

— А кто сообразил, как именно Монк нанесет удар, вы или Рейнар?

— Джон Пол. Ловушка была расставлена в мотеле, и хотя мы к тому времени уже обосновались на катере, все выглядело так, словно номер обитаем. Джон Пол продумал все до мелочей. Он же обнаружил тайное убежище Монка, обезвредил взрывное устройство и ждал в засаде вместе с агентом Клейборном.

— Но сообразили, кто замешан и каким образом, именно вы. Как вам это удалось?

— Благодаря «политиканам», сэр. Картер вопросительно поднял бровь.

— Я сидела на пляже в позе… сидела там, размышляя, когда в памяти всплыла история с «политиканами». Помните? Они пытались представить дело так, что ими движут высокие политические мотивы, на деле же все вертелось вокруг денег. Это заставило меня задуматься о мотивациях вообще, и вот тут я поняла, что все это время… как бы это сказать… не видела леса за деревьями. Я взялась анализировать накопленную информацию точно тем же манером, что и в деле «политиканов»: для начала разделила на части и каждую часть рассмотрела отдельно под девизом «У каждого свои мотивации, своя программа действий». Монк, Джилли, Тони Сальветти… — Эвери не могла уже называть этого человека дядей, — все они чего-то хотели, за чем-то отчаянно гнались. За чем именно? Начнем с Джилли. Ее целью было изменить систему вещей, устроить все по-своему, подогнать под свое представление. От Кэрри я знала содержание оставленного ей письма. По мнению Джилли, Кэрри отняла у нее заветную мечту и отдала кому-то другому. Что это могло означать? Я попробовала понять смысл этого заявления в свете дневников, в свете того, на что в принципе способна Джилли. Ее терпение не знает границ — годы и годы она ждала подходящего момента, шанса «вернуть свое». Что же? Чего она так жаждала? Денег? Мести?