– А мне мешает твой сын, который орет с шести утра, не думая о том, что выходной. Еще он вопит посреди ночи, но я молчу, хотя тоже могла бы звонить тебе в дверь и требовать заткнуть крикуна.

Понимаете, с каким восторгом Кира ожидает вечера? В тот день все началось обычно: хлопок створки о косяк, вопль кошки, но надсадное мяуканье не стихло, наоборот, превратилось в истерический вой. И Катя не врубила музыку. Кира забеспокоилась, и, когда в десять с работы пришел муж, попросила его сходить к соседке. Сначала он отказывался, но в районе полуночи, когда кошачий концерт достиг апогея, отец малыша отправился на лестничную клетку. Он вежливо постучал, затем разозлился и в гневе снес хлипкую дверь.

Тело Кати он нашел на кухне, вокруг хозяйки металась обезумевшая кошка.

Егор снова застучал пальцами по клавиатуре.

– Сейчас покажу фото, которое сделали менты. Ну, что скажете?

– Она не оставила записки или на момент съемки вещдок уже успели забрать в лабораторию? – спросила я.

– Предсмертного письма не было, – оживился Егор, – а те, кто решился на суицид, всегда оставляют послание.

– Вовсе нет, – не согласилась Фатима, – хотя следует признать, что большинство людей хочет объяснить причины, толкнувшие их на крайнюю меру. Но встречаются такие, кто уходит молча.

– Изучите фотку, – потребовала Валя, – неужели не замечаете странности?

– На столике у мойки стоит пустая миска и невскрытая банка с надписью «Кролик в желе», – сказала я. – Катя не покормила кошку.

– Ты молодец! – удостоил меня похвалы Егор. – Ухватила суть. Екатерина обожала Муру, она вечно описывала в блоге ее проделки, а если уезжала в отпуск, всегда нанимала женщину, которая жила в ее квартире и ухаживала за кисой. По логике вещей…

– …Катя должна была, замыслив распрощаться с жизнью, пристроить Муру в хорошие руки, – перебил его Димон. – Катя не собиралась умирать! Кошка – это аргумент.

– Но не для милиции, – заявила Валентина, – гоблины в форме сразу решили: это суицид, и живенько умыли потные лапы!

Я вздохнула. Если б Коробков не имел дома четырех кисок, над которыми трясется, как клуша над цыплятами, он бы тоже отмел в сторону разговоры о Муре.

– Она ей даже поужинать не дала, – продолжал Коробок. – А что сразу делает владелец домашнего животного, когда возвращается домой?

– Немедленно подносит харч коту! – не замедлил с ответом Егор. – Не знаю, как другие, а я поступаю именно так!

В глазах Димона вспыхнул интерес.

– У тебя есть кошка?

– Бонапарт, – кивнул Гордин. – Мужик, красавец! Шерсть лиловая с серым отливом.

– Сел на любимого конька, – фыркнула Валентина, – сейчас его понесет, не остановить!

– А у меня четыре дамы, – объявил Коробок. – Окрас розовое золото!

Я откашлялась и решила вернуть кошатников к основной теме беседы.

– Полагаю, когда Катя вернулась с работы, она очень хотела есть, поэтому, прежде чем угостить Муру, взяла из холодильника бутылку, в два глотка опустошила ее и сожгла пищевод.

– Вам не кажется странным такое совпадение? – насупился Егор. – Алла лежит в клинике с изуродованным лицом, а ее лучшая подруга Катя погибает, выпив средство для чистки унитазов.

– Как отрава попала в бутылку? – спросил Коробок.

Егор задвигал мышкой.

– Я сейчас покажу съемку охраны супермаркета. За день до смерти, вечер, магазин возле дома Кати. Обратите внимание, камера наблюдения запечатлела Бочкину. Вот она берет яблоки, переходит к молоку, снимает со стеллажа йогурт, движется в ряды с консервами и там прихватывает кисель. Теперь касса, оплата чека, выход. Никто к Бочкиной не подходил, ее покупки не трогал, бесед не затевал. Кисель она приобрела в двадцать три пятнадцать, до подъезда ей идти тихим шагом менее трех минут.

– Может, она встретила кого-то во дворе? – предположила я. – Там камер нет, остановилась поболтать, а человек подменил бутылку.

– Для этого он должен был знать, что Катя поспешит перед сном в супермаркет и купит там конкретный напиток, – резонно заметил Приходько.

Но у меня иногда случаются приступы упрямства, поэтому я возразила:

– Убийца мог следить за девушкой. Увидел, что она отоварилась киселем, прихватил такой же, а затем подменил содержимое.

– И у него в кармане была бутылка с отравой, он куда-то вылил вкусный киселек, не постеснявшись ни посетителей, ни видеокамер, а потом наполнил тару бытовой химией? – Хакер довел ситуацию до абсурда.

Вместо того чтобы признать свое поражение, я буркнула:

– Разное бывает. Нельзя отбрасывать версию лишь потому, что тебе она кажется нереальной.

– Ладно, – кивнул Димон, – согласен! Выдвигаю новое предположение. На Землю опустились марсиане, которые решили поставить эксперимент: а что случится с земной женщиной, если та нахлебается дезинфекции?

– Не идиотничай! – рассердилась я.

Коробков хмыкнул.

– Тебе не угодить! Сама хотела предусмотреть все варианты, даже нереальные. Значит, марсиане с нами. Равно как и домовые, барабашки, Баба-яга, привидения, энергетические сущности и крысы-мутанты.

Егор откашлялся.

– Лучше посмотрите на запись. Справа бутылка, которую Катя достает с полки. Что вы видите интересного?

– Она последняя, больше таких нет, – отметила я, – со смятой этикеткой.

– Теперь момент у кассы, – зудел Гордин, – увеличиваю, ну и?

– Та же пластиковая емкость с бумажкой в гармошку, – подхватила Фатима.

– И последняя съемка, в квартире, что валяется на полу? – не успокаивался Умка.

– Упаковка из супермаркета очутилась дома у Бочкиной, – подвел черту шеф, – никто ей кисель не менял!

– Или в супермаркете торгуют отравой, или… – начала я, и тут меня перебила Валентина:

– Мы проверили! В московские больницы в ту неделю никто не обращался за помощью в связи с отравлением составом для дезинфекции. И самоубийц с ожогами пищевода не поступало. Один случай с Бочкиной!

Я подняла руку.

– Кисель Катя приобрела около полуночи, но бутылку открыла на следующий день, вернувшись с работы. Бочкина живет одна, пока она была на службе, квартира пустовала. Что, если в отсутствие хозяйки в нее вошел злоумышленник, который заменил кисель на отраву? При желании открытую пластмассовую пробку можно «приварить» на место при помощи простого устройства, которое легко помещается в кармане. Да и сомнительно, что бедная Бочкина внимательно изучала тару перед тем, как выпить из нее. Катя не подозревала ничего дурного, свинтила крышку и сделала пару глотков. Первая порция яда попала в желудок очень быстро, несчастная не успела понять, что к чему, а на втором глотке ей стало плохо, но она уже не могла ничего сделать. Сейчас большую часть бытовой химии производят в виде гелей, они по консистенции напоминают кисель.

– Медсестра любила исключительно черничный, – добавила Валентина, – цвет у него, бр-р, серо-синий. Фу! И жидкости для чистки унитаза тоже голубоватые.

– Кто-то знал о вкусах Бочкиной, – сделал вывод Егор. – Это хорошо спланированное убийство! Вероятно, этот человек покушался и на Аллу, но ей, если можно так выразиться, повезло! С Константиновой нужно поговорить! Да, могу пояснить, почему Катя не сразу выпила кисель. Он пользуется успехом, его быстро разбирают, Бочкина взяла бутылку про запас, думаю, она десять штук купила бы, но как мы помним, на полке осталась всего одна упаковка. Надо расспросить Аллу о ее врагах! Ну поймите, это преступление, убийца на свободе!

– Хотите, составлю для вас список вопросов к Алле? – предложила Валя.

– Благодарствуйте! – не выдержал Федор. – Сами справимся.

Я посмотрела на Приходько.

Ай да молодцы парни из милиции. Им не пришло в голову поинтересоваться, зачем самоубийце наливать отраву в емкость из-под киселя? К чему такая сложность?

На то, чтобы договориться с Аллой о встрече, ушел почти целый день. К телефону Константинова сама не подходила, а женщина, что снимала трубку, устроила мне форменный допрос, к концу которого я уже ожидала предложения сдать анализ ДНК и провериться на детекторе лжи. Выяснив детали моей биографии и тщательно расспросив о цели визита, собеседница заявила: