– Посыпь немного на огонь, – сказала Ронвен шепотом.

Элейн опустила руку в мешочек, взяла пригоршню горько пахнувшей смеси и медленно высыпала ее в огонь.

Ронвен тихим низким голосом затянула песню. Она почти сливалась с воем ветра и шорохом ветвей, завораживая своей жуткой простотой и монотонностью. Элейн взяла еще горсть травы из мешочка, но порыв ветра не дал ей упасть в огонь, отбросил в сторону, посыпав землю.

Луна постепенно закрылась облаками. Ронвен все так же стояла, глядя в землю, но ее песня незаметно становилась все громче и громче. Вдруг, внезапно оборвав мелодию, она вскинула руки и, подняв лицо к темному небу, крикнула:

– Приди! Повелеваю тебе, приди! Она ждет тебя, приди!..

Джон сидел за столом рядом с Маргарет и рассеянно ковырял куски мяса в своей тарелке. Несколько раз он уже вставал и уходил на поиски Элейн, но безуспешно. Неожиданно около него появился Сенидд и прошептал:

– Позвольте сказать вам кое-что, милорд! – Лицо его было встревоженным.

Джон отбросил салфетку, встал и вышел вслед за Сениддом из зала.

– Простите меня, милорд, это моя вина! – сказал Сенидд. – Они ускользнули от меня. Должно быть, это Ронвен все устроила. Но я знаю, куда они делись! Думаю, мы их найдем!

Сенидд взглянул на своего кузена и увидел, что тот все понял. Ярость и решительность в мгновение преобразили Джона.

– Возьми четверых стражников, – сказал он Сенидду, – и поторопись!..

Подьехав к опушке леса, Джон и Сенидд оставили своих спутников, а сами осторожно пошли вперед, стараясь не сбиться со следа, оставленного лошадьми Ронвен и Элейн. На краю поляны они остановились, скрытые тенью высокого кустарника. Тихие тоскливые звуки песни Ронвен заставили их замереть.

– Что они делают? – прошептал Джон, вглядываясь в женские фигуры, освещенные дрожащим огоньком стоявшего на могильном холме светильника.

– Здесь похоронен Эинион, прорицатель! – таким же глухим шепотом ответил Сенидд.

– Святой Боже! – Джон перекрестился, почувствовав, как волосы встают у него дыбом. Его жена, склонившись над дымящейся плошкой, завороженно смотрела на нее, и красные отблески огня метались по ее лицу.

Мужчины взглянули друг на друга, и Сенидд выхватил из ножен свой меч.

– Мы должны остановить их! – сказал он.

– Элейн! – хрипло крикнул Джон, бросившись вперед, – остановись! Останови ее!

Элейн, казалось, ничего не слышала. Джон выхватил меч из рук Сенидда, перевернул, держа за лезвие, рукояткой вверх, изобразив подобие креста.

– Замолчи, женщина! – проревел он. – Я запрещаю тебе! Элейн, уходи! Уходи, пока не поздно! – Подняв меч перед собой, Джон попытался сделать шаг вперед, но не смог: холодный воздух, сгустившись, не пропускал его к Элейн.

– Элейн! – снова закричал он.

Элейн не шевельнулась. Все так же молча она смотрела на горящий перед ней огонь.

Сенидд, будто заколдованный, замер позади Джона.

– Схвати Ронвен, – заорал на него Джон, – схвати ее! Заткни ей рот! Ты что, не видишь, что она делает? Она вызывает дух мертвеца!

Сенидд, с круглыми от страха глазами, отшатнулся.

– Не прикасайтесь к ней, милорд! Не подходите к ней!

Ронвен повернулась к ним, словно только сейчас обнаружив их присутствие, и в ее руках Джон увидел сверкнувшее лезвие.

– Он здесь, – прошептала она, – слушай его, Элейн, слушай! Внемли ему, он здесь! – Она воздела руку к небу, и в ответ ей раздался грохот налетевшего ветра. Затряслись деревья, затрещали ветки, облака разбежались, обнажив холодную далекую луну.

Элейн пошевелилась, подняла голову, прислушиваясь, и дрожащим голосом спросила:

– Эинион?..

Один из стражников, кравшийся за Джоном и Сениддом, застыл на месте и стал похож на еще одно дерево.

– Нет! – Джон с диким воплем рванулся и схватил Элейн.

Выхватив из ее рук мешок с травами, он швырнул его на землю. – Эинион мертв, Элейн! Он умер, у него нет никакого послания для тебя! – Джон с трудом перекрикивал ветер. – Эта женщина, – он выбросил руку в сторону Ронвен, – сошла с ума, ты слышишь? Она сумасшедшая. – Он потянул Элейн за руку, пытаясь оттащить от проклятого места. – Сенидд, зови стражу!

– Отпусти ее! – Ронвен, повернувшись на месте, будто кошка, встала у Джона на пути. Рука ее сжимала тускло блестевший кинжал.

– Она наша! Смотри! – торжествующе зазвенел голос Ронвен. – Смотри, Джон Шотландский!

Против воли посмотрев туда, куда указывала рука Ронвен, в струящемся лунном свете, смешанном с дымом от светильника, Джон увидел высокую темную фигуру с длинными седыми волосами и посохом в руках.

Замерев от ужаса, Джон выпустил руку Элейн и выронил меч. Стражник, стоявший среди деревьев, упал на колени и закрыл лицо руками.

– Говори, лорд Эинион, – гремел голос Ронвен. – Видишь, я привела ее к тебе! Говори! Говори!!!

– Нет, проклятая ведьма! Нет! – Сенидд первым пришел в себя и бросился на Ронвен. – Ведьма! – крикнул он снова, пытаясь схватить кинжал.

Джон обнял Элейн.

– Уходи! Ради всего святого, уходи отсюда!

Бледная как сама смерть, Элейн огляделась вокруг и сдавленным, мертвенным голосом произнесла:

– Он ушел…

И тут же ветер стих так же внезапно, как и появился, и тишина воцарилась на поляне, нарушаемая лишь хриплым дыханием мужчины и женщины, барахтавшихся в снегу.

– Его не было, Элейн! Это луна, дым… Его не было! – Джон потащил ее безвольное тело прочь. – Пойдем быстрее, пойдем, пока…

Он вдруг остановился, когда сзади раздался крик, сменившийся захлебывающимся стоном. Обернувшись, Джон увидел, как Сенидд опустился на колени, прижимая руки к животу. Кровь, текшая у него между пальцами и изо рта, казалась черной под лунным светом.

– Стража! – закричал Джон, оттолкнул Элейн и рванулся к Сенидду.

Ронвен, поднявшись с земли, с ненавистью смотрела на прибижавшегося Джона, глаза ее безумно сверкали, руки сжимали окровавленный кинжал. Стражник подоспел на помощь, вдвоем они схватили Ронвен, но та, собрав последние силы, взмахнула рукой, метя кинжалом прямо в сердце Джона. Его спасли толстые складки одежды, и лезвие, скользнув, только слегка оцарапало ему плечо.

Тяжело дыша, Джон опустился на колени рядом с Сениддом и прикоснулся к его шее, ища пульс. Подняв голову, он нашел глазами Ронвен и тихо сказал:

– Он умер!

Ронвен, не сопротивляясь больше, стояла между двумя державшими ее стражниками и смотрела на стоявшего на коленях в снегу Джона.

– Я проклинаю тебя, Джон Шотландский, – гневно кричала она, – проклинаю тебя именем всех богов! Гореть тебе вечно в аду за то, что ты помешал мне сегодня!

Ланфаэс

Камера, в которую бросили Ронвен, была тускло освещена лунным светом через единственное окошко под потолком. На руках и ногах у нее были тяжелые цепи. На полу лежала охапка соломы. В голове Ронвен, не переставая, звенел крик, – она помнила его с прошедшей ночи. Кровь Сенидда уже высохла на ее платье, но в темноте ее не было заметно. Еще Ронвен смутно помнила блеск кинжала в своей руке, – этот блеск и остановил Эиниона, не дав ему сказать то, что он хотел.

Элейн, похоже, тоже кричала. Почему? Потому что лорд Честер пытался отнять кинжал? Или она, Ронвен, хотела ударить его? Она забыла.

Но где же Элейн? Почему она не приходит? И Сенидд… Где он? Она всегда так любила его…

Она пыталась поудобнее прислониться к стене, положив закованные в кандалы запястья на колени и потирая их, чтобы согреться. Келья была чистой, но солома не защищала от холода и сырости земляного пола; у Ронвен уже начали ныть кости. Она тихо заплакала.

– Папа, умоляю тебя, позволь мне увидеться с ней! – Элейн была в отчаянии. – Пожалуйста, ведь она сделала это ради меня!

– Ради тебя она убила твоего слугу, своего собственного брата? – Глаза Ливелина округлились. Гнев и отвращение, охватившие его, казалось, сотрясали воздух вокруг. Лорд Честер рассказал ему, что произошло. Черная магия, колдовство, убийство – Господи, спаси и сохрани! Его родная дочь – ведьма!