– Мне следовало бы знать тебя лучше. Он улыбнулся:

– Девочка, я пока что не умер. И она тоже придет в себя. Она больше всего боится, что ты сделала неверный выбор. Как только она увидит, что ты поступила правильно, этот холодок пройдет.

– Я надеюсь на это, папа. Спасибо тебе. Отец улыбнулся:

– И тебе. Вам обоим. Похоже, ветер изменился. Я буду его поддерживать.

Как только виконт покинул комнату, Коннолл сгреб Джилли в охапку и стал ее целовать.

– Итак, любовь моя, я считаю, что нам нужно запланировать день свадьбы, – сказал он. – Думаю, нам подойдет разрешение на венчание без церковного оглашения прямо на следующей неделе. А ты как думаешь?

Она положила руки ему на плечи, чтобы можно было посмотреть ему в глаза.

– Думаю, это хорошая идея, – пробормотала она и потянулась к нему губами. – Даже очень хорошая.

Спустя шесть недель

Эванджелина сделала круг по гостиной на втором этаже в Роли-Парке в Девоншире. Коннолл несколько раз говорил ей о размерах дома, равно как и о блестящей рыбалке в озере, которое находилось в дальней части имения. Однако то, что она увидела, ее поразило.

– Ты снова танцуешь? – донесся до нее веселый негромкий голос, и обладатель его появился в дверях.

– Не могу сдержаться. Я знала, что у тебя отличный вкус в отношении картин, но это самый красивый дом, который я когда-либо видела.

– И он твой.

– Наш, – поправила она.

– Мы могли бы поспорить об этом. Я почти гарантирую, что ты выиграешь. – Его рука обвилась вокруг ее талии, и она оперлась об него.

– Почти? – переспросила она смеясь.

– Ладно. Я полностью гарантирую. Ты ведь знаешь меня. Я обожаю поединки.

– М-м-м…

В дверь постучали.

– Леди Роли, прибыла еще одна коробка для вас, – сказала Доретта, приподнимая деревянный контейнер размером с коробку для шляп.

– Она, однако, меньше, чем другие, – сказал Коннолл, отпуская Джилли. – Вероятно, у тебя, наконец, иссякли наряды, которые нужно доставить.

– Вздор, – сказала она, оттолкнувшись от его плеча и идя на середину комнаты, чтобы принять коробку. – Вероятно, это серьги.

– Боже милостивый, – пробормотал он. – В таком случае я иду расширять конюшню. – Поцеловав ее в ухо, он снова вышел из комнаты.

Эванджелина засмеялась, согнала Электру с кровати и села, чтобы открыть крышку коробки. Маленькая шкатулка красного дерева была помещена в солому, к ней прикреплена записка.

– Коннолл, – сказала она, инстинктивно отдернув руки от шкатулки.

Он тут же вернулся в комнату.

– Что-то случилось? – настороженно спросил он.

– Это…

– Проклятие! – чертыхнулся он, глядя на шкатулку. – Я-то думал, у нас есть шанс на спокойный брак.

– Я тоже так думала. – Вытерев ладони о юбку, Эванджелина сунула руку внутрь и развязала шнурок, которым была привязана записка.

– Джилли, не надо. Лучше я сразу выброшу все это в озеро.

– Вероятно, это убьет всех твоих рыб. И потом, я дотрагиваюсь до записки, а не до шкатулки.

– Я сомневаюсь, что «Соланум» столь тонко разбирается в нюансах, – мрачно заметил Коннолл.

Она понимала его беспокойство. С учетом новости, которую она сообщила ему вчера, они оба имели все основания не хотеть ничего другого, кроме счастья в течение последующих восьми месяцев. Однако ее мать ждала внуков, и Джилли не могла даже представить, чтобы виконтесса пошла на такой риск из мстительных соображений.

Почти не дыша, она развернула записку, быстро пробежала ее глазами и передала Конноллу, при этом на глазах у нее блеснули слезы.

– Вот, – сказала она, вытирая щеки.

– Боже милостивый, Джилли, – пробормотал он, обнимая свободной рукой ее за плечи.

– Ты прочитай.

– «Дорогая моя Эванджелина, – послушно начал читать Коннолл вслух, – недавно я обнаружила, что женщина может получить весьма важный урок от собственного ребенка – точнее, детей, ибо я должна включить сюда и Коннолла». – Он бросил взгляд налицо Джилли. – Это первый раз, когда она называет меня иначе, чем «этот мужчина».

– Читай дальше, Конн.

– Читаю, читаю. «Твой отец взял «Соланум» и спрятал его от меня. С того времени мы имели с ним несколько весьма интересных – и полезных – бесед. В результате этих бесед, а также твоего брака мы решили осенью совершить путешествие в Шотландию. И я не могу, нет, не хочу брать бриллиант с собой. Похоже, у меня наступила полоса счастья, и я не хочу подвергать это счастье риску. Так что бриллиант снова твой, поскольку тетушка Рейчел продолжает считать тебя наиболее подходящей кандидатурой для его хранения. Делай с ним все, что считаешь нужным. С наилучшими пожеланиями – твоя мама».

Они довольно долго сидели молча, глядя на шкатулку.

– Это так неожиданно, – сказал, наконец, Коннолл.

– Что мы будем делать с ним?

– У меня есть идея. – Он встал и поднял коробку, в которой лежала шкатулка с бриллиантом. – Пойдем со мной.

– Ты не можешь его выбросить. Кто-нибудь его найдет, и если затем с этим человеком что-нибудь случится, это будет наша вина. – Она проследовала за Конноллом по лестнице до его кабинета, где он сел за письменный стол и придвинул к себе лист бумаги. – Что ты делаешь?

– Пишу предупреждение, – ответил он. – Я не собираюсь его выбрасывать. – Он подул на листок, затем сложил его. Осторожно открыл коробку, заглянул внутрь, что-то пощупал внутри одним пальцем. – Он здесь, в бархатном мешочке. Как я уже сказал тебе, у меня есть идея.

– Но ты до сих пор не сказал мне, в чем она заключается.

– Я показываю тебе. – Коннолл сунул записку, внутрь шкатулки из красного дерева и захлопнул крышку снова, после чего поднял большую коробку. – Следуй за мной, любовь моя.

На сей раз, они вышли из дома и направились к большой каменной конюшне. Коннолл выгнал полдюжины конюхов и прошел в дальний задний угол одного из стойл. Наконец он поставил коробку на пол.

– Ты собираешься похоронить его в конюшне?

– Нет. – Он протянул руку вверх, ухватился за один из больших камней в стене и стал его раскачивать. Наконец камень подался и оказался в его руке. Коннолл поставил его рядом с коробкой.

– Я обычно прятал здесь свои сокровища, когда был маленьким, – пояснил он, глянув на Джилли через плечо. Сунув руку, он извлек из тайника свинцового солдатика и шиллинг. – Маловато, – сказал он, передавая эти сокровища ей.

– Ты помнишь, – спросила Эванджелина, когда он нагнулся и осторожно поднял шкатулку, – что я тебе говорила относительно объяснения тетушки по поводу проклятия?

– О том, что счастье следует за несчастьем, если ты убираешь подальше эту чертову штуку?

– Да, именно.

– Помню.

Он осторожно засунул шкатулку глубоко в стену и поставил на место камень. Когда все было закончено, угол выглядел так, словно никто к нему не прикасался, по крайней мере, несколько десятилетий.

– Ты замечательный человек, – сделала вывод Эванджелина.

– Знаю. Я ведь женился на тебе.

– Ты, в самом деле, думаешь, что он будет здесь в безопасности?

– Я не только думаю, что он будет здесь в безопасности. Я думаю, что Аддисоны будущих поколений выиграют оттого, что он спрятан в стене Роли-Парка.

– До тех пор, пока кто-то не снесет твою конюшню.

– До тех пор, пока кто-нибудь не найдет его. – Коннолл улыбнулся и нагнулся, чтобы поцеловать ее. – А если найдут, я могу лишь надеяться, что они умеют читать и немедленно снова его спрячут.

Эванджелина в ответ также поцеловала Коннолла, с наслаждением ощущая его теплое сильное тело.

– Или же, если они будут очень несчастливы, бриллиант вообще не окажет на них никакого действия.

– Ты говоришь о наших потомках, Джилли. Они не могут быть несчастливыми.

Эванджелина засмеялась, обвила рукой его шею, и он оторвал ее от пола.

– Но иногда несчастье может превращаться в счастье. Ты яркий тому пример.