Маргарита Аверсано улыбнулась своей грустной, нежной улыбкой и протянула Доди руки.

— Зато ты не меняешься, Доди! И я так этому рада! Что ты здесь делаешь, старый друг?

— Вношу хаос в упорядоченную жизнь Джо. Это мое жизненное кредо. Ты очень бледная.

— Да, меня все за это ругают. Послушай, они меня уговаривают прийти на праздник, а я все никак не решусь.

— Чего ты боишься, Марго?

— Я уже слишком стара для праздников…

— Знаешь что, Марго Аверсано, графине надо быть потактичнее! Ты же на два года младше! меня!

Доди уперла руки в бока и воинственно вздернула курносый нос. Вместе с величественной и статной графиней они составляли такую потешную пару, что Джованна не сдержала улыбки.

— …Кроме того, Марго, нам понадобится, твоя помощь. Джо не рассказывала тебе? Нет? Ну так я сейчас, быстренько. Все дело в том, что гостей будет несколько больше, чем мы думали…

Джованна едва не ахнула в голос, но ирландская террористка уже уводила Маргариту в сад, по пути оживленно жестикулируя и выкладывая все тайны Пикколиньо. Наверное, это и к лучшему, устало подумала Джованна. Тайны, тайны, слишком много тайн. Доди права, надо просто взять и все рассказать.

Синьора Баллиоли поманила девушку пальцем и зашептала громогласным шепотом, который наверняка можно было услышать даже в деревне.

— Я обалдела, синьорина Джо, просто обалдела, когда увидела ее одетую и готовую для прогулки. Ведь в иные дни она вообще с постели не вставала. А по ночам плакала во сне, да так жалобно, ровно больной ребенок в горячке… А насчет праздника вы не волнуйтесь, я пригоню своих девчонок пораньше, все сделаем.

— Ой, что вы, синьора Ба…

— Зови меня Марией, девочка. Ты же не чужая в этих местах.

Маргарита и Доди вернулись в дом. На щеках графини проступил слабый румянец, глаза блестели.

— Раньше мы устраивали огромные приемы в замке, два раза в год точно, а то и чаще. Альдо… Альдо очень любил гостей. Да ты же помнишь, Доди. На одном из таких праздников мы и познакомились. Лу тебя привезла прямо с раскопок, я помню. Джо, дорогая, руководи нами. Мы все приготовим в лучшем виде.

Джованна села и посмотрела на трех пожилых женщин, собравшихся вокруг нее. Три ангела-хранителя, не иначе. Три феи-крестные.

Поздно вечером Доди занялась приготовлением кофейного ликера, а Джованна вытянула гудевшие ноги и с блаженным вздохом откинулась на спинку кресла. Маленькая художница довольно хмыкнула.

— Ты сделала для Марго больше, чем все доктора, вместе взятые.

— Не прибедняйся, Доди. Ты тоже. Господи, я так рада была увидеть блеск ее глаз! Доди, а ты уверена, что мы правильно делаем? Я имею в виду, успеем ли мы?

— Разумеется, успеем. А что не успеем — доделают гости.

— Доди, так нельзя.

— Можно и даже нужно. Ты что им обещала. Простую сельскую жизнь, без прикрас и удобств. Вот она их и ждет, особенно если электричества так и не будет.

— А праздник? Вдруг еды не хватит?

— Джои, я отношу эти стоны к обычному кокетству домохозяйки, которая отлично знает, что у нее все в порядке, но набивает себе цену.

— Неправда!

— Правда, дорогая моя, правда. Сколько у нас профитролей? А птифуров? А пирожков с мясом и печенью? Можно армию накормить, если она согласится питаться сладкой дрянью.

— Это не дрянь, что ты меня пугаешь…

— Прости, милая, я это не ем, потому и зову дрянью.

— Доди, ты же любишь ликеры?

— Не ликеры, а всего один ликер, ирландский, кофейный, с настоящими сливками, не покупной на порошковом молоке. И это единственная сладость, которую я себе позволяю.

— Да? А лимонный кекс?

— Балда, это же ностальгия по родине. В Англии я и в рот не возьму эту сладкую замазку. Нет, вот рулетики с чесноком — это сила! Короче говоря, не волнуйся. Еды хватит на всю Италию, не говоря уж об этой маленькой деревеньке.

— Мне хочется, чтобы им понравилось. Всем. Да, еще не забыть поставить в вазы цветы. Столы прибудут из замка завтра, утром, накроем часов в двенадцать, а в три придут первые гости… Ох, Доди, мне страшно.

— Брось ты! Они же все знакомы между собой, еда вкусная, вино прекрасное… Ты им и не понадобишься. Вот у меня был жуткий случай, слушай. Защищала я докторскую диссертацию, а дело было в Копенгагене…

— Что это ты делала в Копенгагене? У тебя же диссертация была об этрусках?

— Это следующая. А та была о викингах. Так вот, после нее, защиты, должен быть банкет, и тут эта сволочь Линдстрем…

— Кто такой Линдстрем?

— Хельга Агнета Линдстрем, крупнейший специалист по ранним норманнам. Так вот, она и говорит, надо, мол, домой пригласить. У нас, мол, принято в узком кругу…

— Доди, и ты готовила? Сама?

— А с чего вдруг такой ужас? С мясом я всегда справлялась неплохо, правда, в тот раз оно сгорело. Не совсем, только сверху. Спасла меня водка.

— Ты выпила?

— Нет, напоила весь ученый совет. Эти потомки викингов пьют как кони. Они напились в полном молчании и разошлись по домам. Оказалось, они друг другу были не представлены, а сами познакомиться стеснялись. Самая жуткая вечеринка в моей жизни.

— Доди, ты меня успокаиваешь, да?

— Даже в голове не держала. Гостевые комнаты готовы?

— Да. Во сколько они приедут?

— Если не заблудятся, то к двенадцати, а если опоздают… Что ж, тогда выясним их личности методом исключения. Кто после праздника не уползет в деревню, тот и наш клиент. Франко будет?

— Наверное, нет. С одной стороны, жалко, с другой — лучше уж потом ему все объяснить. Ладно, пойдем спать.

— Куда? А ликер?

— Доди…

— Нет, моя милая. Я готовила, мучилась, ты не хлопнешь со мной на ночь по маленькой? Не пойдет. Давай-ка в сад. Там расцвела маттиола. Пахнет, как в раю. Слушай, а не так уж плохо без электричества. Я уже привыкла.

— Главное, чтобы наши гости были осторожны. Второго пожара я не переживу. Франко обещал…

— Когда вытаскивал тебя из омута? Романтично. Не топись, кричит, Джованна Кроу, будет тебе электричество…

— Очень смешно.

— А ты не будь такой серьезной. Завтра праздник.

Гости оказались весьма своеобразными. Пожилой йог из Манчестера, молодожены из Кентукки и рок-музыкант не первой свежести из Чикаго. На него Джованна посмотрела с подозрением, на молодоженов со смешанным чувством радушия и жалости. Оба были ужасно некрасивые, с торчащими передними зубами и довольно грязными волосами. Пожилой английский йог молча поклонился Джованне и сразу удалился наверх, в свою комнату, попросив не беспокоить его до завтрашнего утра, так как он будет медитировать и читать мантры.

Часом позже Джованна обнаружила неаппетитный комок жвачки, прилепленный прямо к холодильнику, и немедленно возненавидела рок-музыканта. Доди он, наоборот, понравился, и Джованна с неудовольствием наблюдала в окно кухни, как они о чем-то добродушно, но бурно спорят среди рододендронов.

Самой Джованне было некогда. Она носилась, словно белка в колесе, с ужасом понимая, что все равно не успевает. «Девчонки» синьоры Баллиоли оказались краснощекими и расторопными, столы привезли вовремя, фужеры, вилки и тарелки уже разложили, но Джованна все равно волновалась.

Потом стали появляться первые гости. Собственно, деревня явилась на праздник поистине стройными рядами. Джованна, как ни была она занята, специально остановилась, чтобы поприветствовать аптекаря, синьора Мантеньо. Он явился вместе с целой армией черноглазых девчонок-погодков. Шесть дочек от трех до двенадцати лет и только один мальчишка, годовалый бутуз, задумчиво и сурово сосавший палец, сидя на руках у синьоры Мантеньо, такой же черноглазой и смешливой, как и ее дочери.

Джованне улыбались, Джованну обнимали, Джованну поздравляли, дарили ей подарки и бурно выражали свой восторг перед тем фактом, что она поселится в «Роза ди Казерта». Гвидо со своей невестой принес громадный букет лилий, и Джованна на несколько секунд зарылась лицом в душистую прохладу…