Вы же любите друг друга, это очевидно. Простите мое нахальство, но так уж получилось, что это бросается в глаза. Вы мне симпатичны, Джованна, и я хочу помочь, хотя, возможно, не имею на это права. Пока, во всяком случае. Идите к нему. Поговорите с ним. И скажите ему о своей любви.

Джованна посмотрела Джеку в глаза, кивнула и быстро пошла по тропинке к дому. Она приняла решение. Она его выполнит.

Доди встретила Джованну на пороге. Вид у нее был встревоженный и немного потрепанный.

— Джо, что творится! Сначала эти придурки, наши гости, потом Франко, рычащий не хуже тигра. Теперь ты, с видом первой христианки, идущей на съедение тому самому тигру. Вы что, поссорились?

— Нет. Хуже. Он считает, что я флиртую с Джеком.

— А ты этого не делаешь?

— Доди, почему ты задаешь мне этот дурацкий вопрос?

— Потому, что у меня есть на это причины. В отличие от Франко, я тебе верю, но все это может подождать. Знаешь, зачем йог устроил нам короткое замыкание?

— Ну?

— Они с молодоженами решили нас грабануть.

— Что-о?!

— Обкурились травки втроем где-то в лесу и решили, что у нас есть сейф с сигнализацией, в котором мы храним деньги. Дедок устроил замыкание, но пал под грузом выпитого и выкуренного, тогда юные жертвы Гименея пошли проторенным и менее технологичным путем. Пока мы с Марго щелкали рассвет, а вы с Франко… короче, вас не было, молодожены жизнерадостно обчистили твою комнату. Марго проснулась и сразу заметила, что в комнате беспорядок. Мне-то это и в голову не пришло, по мне, так все было вполне нормально, когда я ее укладывала. Подумаешь, стол не заперт и ящики выдвинуты! У меня всегда так было. Когда у меня вообще был стол…

— Доди! Он же сам мне сказал!

— Кто, стол?

— Майлз! Молодожен этот несчастный! Он сказал, что ТЕПЕРЬ у них есть денежки! Так они сбежали?

— С такого похмелья? Куда там. Они дрыхли без задних ног, между прочим, как я и говорила, прямо в обуви поверх одеяла. Вонь у них стоит — кошмар. Марго вызвала Гвидо с ребятами, и теперь мы все ждем тебя, чтобы ты вызвала полицию. Марго обещала пока ничего не рассказывать Франко, чтобы не подливать масла в огонь.

— Доди, я пойду к ним.

— Деньги мы забрали, но без Гвидо…

— Я сама!

Джованна Кроу легкой птицей взлетела на второй этаж.

Злоумышленники сидели все втроем на кровати, вид у них был самый мрачный. Молодая непрестанно курила и тушила окурки в тончайшей фарфоровой кофейной чашечке — вчера Джованна сварила им кофе…

Джованна вошла и прислонилась к дверям.

— Я ведь предупреждала вас, мистер Майлз. Так вот, будет так, как я и говорила, за одним маленьким исключением. Не я верну вам деньги за проживание, а вы мне отдадите свои, вместе с документами.

— Счас! И чего мы будем делать?..

— Дослушайте меня. Вы отправитесь туда, откуда прибыли. Надо полагать, вы прилетели в Бари?

— Ну… да…

— Отлично. До Бари вы доберетесь автостопом, документы для этого не нужны. Учитывая разные непредвиденные ситуации, вам на это потребуется два-три дня. Если за это время вы не влипнете в неприятности с полицией, то в Бари вас будет ждать пакет с вашими деньгами и документами. После получения пакета на почте рекомендую сразу же отправиться по домам. В Италии довольно строгие законы.

— Не слушай ее, Билли, так она и вернула нам денежки…

— Если вы предпочитаете остаться при своих деньгах и документах, то я немедленно вызываю полицию. Пусть все будет по закону.

Незадачливые туристы переглянулись и полезли за бумажниками. Девица с ненавистью взглянула на Джованну, а потом встала и смачно плюнула прямо на смятые подушки.

Как выразилась Доди, прощание было кратким. Гвидо вызвался довезти всех троих на грузовичке до муниципальной трассы, так что очень скоро Джованна смогла вздохнуть с облегчением. Доди яростно сдирала простыни и наволочки, демонстративно натянув сразу две пары резиновых перчаток.

Джованна заставила себя сначала вымыть обе комнаты с шампунем и хлоркой, потом сменила белье на кроватях, распахнула настежь окна, потом приняла душ и переоделась — и только после этого отправилась в замок.

Она приняла решение. Она его выполнит…

Франко стоял у окна своей комнаты. В руках он сжимал нечто, напоминавшее кружевную тряпочку.

Это было смешно и глупо, он прекрасно это понимал. Ему тридцать шесть лет, из них двадцать он не девственник. У него были любовницы, были женщины, с которыми он пытался жить долго… Больше полугода не продержалась ни одна.

Смешно и глупо стоять у окна и время от времени подносить к лицу кружевной комочек. Женский лифчик, такой маленький и изящный, такой легкий, пахнущий кожей Джованны.

Ее смехом. Ее хриплыми стонами и тихими вскриками. Ее нежностью. Ее ласками. Ее прекрасным телом.

Вы, граф, фетишист, однако, На старости лет…

Франко тихо зарычал. Он не мог иначе вспоминать сегодняшнюю сцену у озера. Длинноволосый бородач держит Джо за руку, а она улыбается и целует его…

Ранним утром Франко уехал в Неаполь, его присутствие требовалось на важном судебном заседании. Впервые в жизни он был невнимателен к делам. Он просто не мог о них думать, потому что на губах еще не остыли поцелуи Джованны, а кожа горела от одного воспоминания о ее ослепительной, ошеломляющей наготе.

Он хотел эту женщину так, как не хотел ни одну из своих любовниц. Он умирал от желания, мечтал о близости, не мог насытиться этой близостью всю предыдущую ночь. Он мчался домой, как на крыльях, надеясь, что она все еще ждет в его комнате…

Вместо этого она целовалась с другим мужчиной.

Будь оно все проклято!

Джузеппе Торнаторе страдальчески завел глаза к небу. Почему, ну почему, Святая Роза Доманийская, почему толстухе Марии эта девушка достается в виде принцессы, а ему — исключительно в виде фурии? Мария утверждает, что синьорина Джованна ангел, то же говорит и синьора графиня, а синьора графа Джузеппе собственными глазами видел вчера танцующим с этой самой синьориной, так почему же именно ему, Джузеппе, приказано не пускать ангела синьорину Джованну к синьору графу?

Надо бросать службу в замке. Наняться в геологи. В укротители тигров. В полицию пойти. Все одно, это легче, чем понять молодого графа Аверсано и эту ангельскую синьорину, которая сейчас колотит по двери кулаками и каблуками.

Джузеппе приоткрыл дверь. Раскрасневшаяся Джованна немедленно потребовала:

— Открывайте, Джузеппе! Хотите разволновать графиню? Я ведь сейчас кричать начну.

— Синьорина Джованна, да что же я могу сделать? Синьор граф не велели к нему пускать, потому что они работают. Он рассердится…

— А я уже рассердилась! Открывай! Знаешь что, Джузеппе Торнаторе, ты вчера ел мой хлеб и пил мою воду, так что так поступать не имеешь права!

Джузеппе сдался. И хлеб, и вода вчера были превосходны.

Он надеялся, что успеет предупредить господина графа, но Джованна пронеслась мимо него настоящим вихрем. Джузеппе махнул рукой и отправился в кухню. Приближалось время ужина.

Джованна постучала в дверь и почти тут же повернула ручку. Она приняла решение, она его выполнит.

— Франко? То есть, синьор граф? Могу ли я нижайше молить об аудиенции?

— Не паясничай. Заходи. Даже если я скажу «нет», ты все равно войдешь, так?

— Ну что вы! Мы бедные, но гордые. Буду стоять во дворе на коленях до тех пор, пока вы не снизойдете…

— Джованна! Не надо… пожалуйста.

Он сказал это тихим и каким-то надломленным голосом, из-за чего у Джованны мгновенно пропала всякая охота воевать. Дальше они говорили по очереди, не слишком вслушиваясь в слова друг друга. Обоим было явно нелегко признавать свое поражение.

— Франко, я должна тебе сказать…

— Я успел все обдумать сегодня утром и принял решение…