– Мне просто повезло. Оказалась в нужном месте в нужное время.

– Ты бы подсказала, что это за место, – усмехнулась Сьюзи, – а уж времени бы я не пожалела.

– Как говорится, не было бы счастья... Большого выбора у меня после колледжа не было. Жених, если помните, сделал ноги... – она бросила быстрый взгляд в сторону Джины, и та поняла – Шилла ничего не забыла и, похоже, не все простила, – так что я пребывала не в лучших чувствах. Родители собирались на год в Европу и предложили мне составить им компанию. Правда, добралась я с ними только до Голландии. Решила задержаться в Амстердаме. Мама, конечно, воспротивилась – думала, что я начну покуривать травку, – но папа стал на мою сторону. В общем, выдали они мне карточку на пять тысяч баксов и отпустили на все четыре стороны. За неделю я обошла все музеи и однажды забрела на аукцион. Распродавали имущество какого-то старичка – мебель, утварь, картины. И так мне один пейзаж понравился – как говорилось в каталоге, неизвестного автора, – что я купила его за три тысячи. – Шила покачала головой, словно удивляясь собственной удаче. – Примерно через месяц, когда на счету осталось три или четыре сотни, решила, что переплатила и что пейзаж на хлеб не намажешь. Можно было бы обратиться к родителям, но гордость не позволила. Ну и начала я искать покупателя. И нашла. По Интернету. Один японец предлагал за мой пейзаж аж двенадцать тысяч. Японцы, как всем известно, искусство любят, но что-то мне подсказало – дело непростое. Обратилась к знатокам. Отыскала в Париже самого Мишеля Ларгона. Большой специалист и, надо отдать ему должное, приличный человек. Хоть и француз. Взял он у меня картину и провел экспертизу. И что вы думаете? Выяснилось – Сислей. Вот тут-то и началась, как говорится, большая игра.

– За сколько ж ты его продала? – деловито осведомилась Сьюзи.

Шилла улыбнулась улыбкой триумфатора.

– А я его и не продала. Вот он. – Она поднялась и подошла к стене, на которой в золотой рамке красовался скромных размеров пейзаж. – Это, девочки, пунтуализм. Видите, все точки да точки. Правда, любуюсь я им нечасто – отдаю на выставки. Разумеется, не даром. Такие вещи не дешевеют, а мне он приносит неплохую прибыль.

– Но разве ты сама не пишешь? – удивилась Джекки. – Тебя ведь везде называют художницей.

– Пишу. Для души – не на продажу. У меня три галереи – здесь, во Фриско, в Майами и в Лос-Анджелесе. У меня агентство, хорошие специалисты, отличные связи. Это бизнес. А свои я вам покажу. Позже. – Шилла взглянула на стоявшие в углу старинные напольные часы. – Как же я вам рада! Жаль только, что Клэр не смогла приехать. Я ее искала, но...

– Похоже, бедняжка Клэр так и не смогла оправиться после смерти брата, – сказала Джекки. – Она так им гордилась.

– По-моему, дело одной гордостью не ограничивалось, – многозначительно усмехнулась Сьюзи.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Джина, заметив, как переглянулись остальные.

– Брось, – махнула рукой Джекки. – Мы же здесь все свои. Неужели не замечала?

– Не понимаю. О чем ты говоришь?

Сьюзи вопросительно взглянула на Шиллу, но та отвернулась.

– Джин, ты же была за ним замужем. В колледже все об этом только и говорили.

– О чем? – тупо спросила Джина. Подруги вели себя, как заговорщики, скрывающие некую мрачную тайну.

– Боже, ну ты даешь! – не выдержала Шилла. – Клэр и Саймон питали друг к другу нежные чувства.

– Они были любовниками, – безапелляционно уточнила Джекки. – Поэтому Клэр никого к нему не подпускала. Вот только с тобой не справилась.

– Что ты такое говоришь?! Этого не может быть! – Джина всплеснула руками. – Я...

– Ты была слепа и глуха.

– Но...

– Ладно, не будем об этом, – решительно оборвала ее Шилла. – Саймона здесь нет, Клэр тоже, так что давайте оставим их в покое. – Она снова посмотрела на старинные массивные часы в прочном деревянном корпусе. – Поболтать мы еще успеем, а сейчас, девочки, хочу представить вам моего мужа. – Она улыбнулась и постучала пальцем по подлокотнику кресла. – То есть, конечно, пока еще жениха. Он должен приехать в полдень.

Не успели часы отбить двенадцать, как из холла донеслись шаги.

– Милая, у тебя гости?

– Да, дорогой. Мои подруги по колледжу. Хочу познакомить тебя с ними еще до свадьбы. И, пожалуйста, прихвати шампанское.

Сьюзи и Джекки удивленно переглянулись.

– Послушай, а это не...

Договорить Джекки не успела, потому что жених Шиллы Кристуорч уже вошел в гостиную. В одной руке он держал бутылку шампанского, в другой великолепную красную розу, свежую, благоухающую, с капельками воды на темно-зеленых листьях.

– О, дорогой, это мне? – расцвела Шилла. – Спасибо. А теперь познакомься с моими подругами. Крис? В чем дело?

Это и впрямь был Крис. Крис Гринстоун. До недавних пор гражданский муж Джины. Тот самый, что сбежал от нее несколько месяцев назад, прихватив семейные сбережения. Тот самый Крис, с которым она не далее как прошлым вечером занималась любовью.

Джекки и Сьюзи, знавшие Криса со времен колледжа, снова переглянулись. Джина замерла с открытым ртом. Шилла недоуменно переводила взгляд с жениха на подруг. Но самую впечатляющую картину являл собой Крис.

Лицо его в одну секунду отразило внушительную гамму человеческих эмоций, начиная от изумления и заканчивая сомнением. В следующий момент оно сделалось пунцовым, глаза полезли на лоб, а челюсть отвисла, словно Крис столкнулся не с четырьмя молодыми красивыми женщинами, а с инопланетянками, питающимися исключительно земными мужчинами.

– В чем дело, Крис? – В голосе Шиллы прозвучали резкие нотки. – Что здесь происходит?

Ответить, учитывая состояние Криса, могла бы Джина, но у нее зазвонил телефон. В наступившей драматической паузе звонок прозвучал неестественно громко. Она поднялась и, ни на кого не глядя, отошла в сторону.

– Да? – Сердце уже колотилось как сумасшедшее, руки вдруг вспотели.

– Включите телевизор, – произнес знакомый голос. Рекс. – Седьмой канал.

Джина огляделась – телевизора в гостиной не было. Она повернулась к Шилле.

– Где у тебя телевизор?

Та недоуменно нахмурилась.

– Что?

– Где у тебя телевизор? – нетерпеливо повторила Джина. Крис уже стоял рядом с ней. Рот он сумел закрыть, но речевая функция еще не восстановилась. – Мне нужен седьмой канал.

– Там. – Шилла растерянно кивнула в другую гостиную, обставленную более формально и отделенную от той, в которой они сидели, холлом. – Но что...

Джина быстро пересекла холл. Огромный плазменный телевизор занимал едва ли не полстены. Пульт лежал на столике, представлявшем собой искусно обработанную гранитную плиту с золотистыми прожилками.

Экран беззвучно вспыхнул. Камера показывала репортера, бравшего интервью у мужчины в дорогом сером костюме.

– Что дальше? – спросила Джина.

– Видите человека в сером?

– Да.

– Это ваш объект. Сейчас вы возьмете такси и поедете к нему домой. Вы скажете, что его дочь и внучка похищены и что за возможность увидеть их снова он должен заплатить наличными два миллиона долларов.

– Что? – Она едва не выронила пульт.

– Вы скажете, – продолжал, не повышая голоса Рекс, – что деньги должны быть уплачены завтра и что на связь я буду выходить через вас. Инструкции передам позже. И, конечно, никакой полиции. Это и в ваших интересах.

– Но... но у меня нет его адреса. Да и меня, скорее всего, и не впустят к нему. Пожалуйста, верните мне сына. Слышите?! Пожалуйста...

– Посмотрите на экран, Джина.

Она посмотрела.

– Вы ведь знаете его, не так ли? И адрес его у вас есть. Уверен, вы сможете его убедить. Успеха, Джина. И поторопитесь. Он будет дома до двух часов. Не теряйте времени. Берите такси – и вперед.

Рекс повесил трубку, а Джина так и осталась стоять перед телевизором, ошеломленно глядя на человека, которому ей предстояло сообщить страшное известие.

На человека, мир которого накрывала черная туча.