Председатель. – Позвольте поставить вам несколько вопросов. Что вы знаете, ближайшим образом, относительно распоряжения охранять порядок – в смысле пулеметов?

Хабалов. – В смысле пулеметов? Я решительно ничего не знаю относительно каких-то особенных пулеметов…

Председатель. – О пулеметах в руках полиции?

Хабалов. – Понятия не имею! Думаю, что их не было… Дело в том, что 23-го полиция отвечала за порядок на улицах.

Председатель. – У вас было введено осадное положение в Петрограде?

Хабалов. – Какое же осадное положение! Это осадное положение было поставлено на совещании у председателя Совета Министров, кажется, 27-го числа. Затем, вечером, когда мы были в Адмиралтействе, то мне передал об этом Беляев, как о высочайшем повелении. Оно было напечатано в Адмиралтействе, и так как не было возможности расклеить его по городу, то перед градоначальством по Адмиралтейской площади было разбросано несколько листков.

Председатель. – Оно было передано генералом Беляевым, как высочайшее повеление? Каким образом он его получил?

Хабалов. – Этого я не могу объяснить… Но оно было редактировано «по высочайшему повелению»… Генерал хотел, чтобы я сделал обязательное постановление, что, на основании этого осадного положения, воспрещается выходить из домов с 9-ти часов вечера. Но так как это являлось каким-то курьезом, под которым совестно было подписаться, то я его не издал… Да и какое же «осадное положение», когда власть владеет только площадью Зимнего дворца!…

Председатель. – И сама находится в осадном положении…

Хабалов. – Да и раньше, когда про это осадное положение говорили: законные права были даны командующему войсками – колоссальные… при чем тут осадное положение, которое ничего не прибавляет? Зачем его объявлять – я решительно понять не могу! Тут что-то говорили, что осадное положение потому нужно, что будто бы в это время не может заседать исполнительная Комиссия Государственной Думы… Такие были разговоры…

Председатель. – Где, в Совете Министров или нет?

Хабалов. – Вот не могу вам этого сказать: в Совете ли Министров это было, или говорил Протопопов…

Председатель. – Вы были в Совете Министров 27-го? Вы говорите, было заседание…

Хабалов. – Я там был, я днем туда поехал: это было часа в 2-3.

Председатель. – Где?

Хабалов. – В доме председателя Совета Министров… Но разговоры мои с председателем Совета Министров ограничились тем, что ему очень не понравилось, – он обиделся, что не был ему прислан караул для его охраны… Он даже рассердился… Но я поспешил уехать и прислал ему роту, которая закупорила Моховую.

Председатель. – Кого из министров вы видели у председателя Совета Министров?

Хабалов. – Кажется все были: был военный министр, кажется, Протопопов…

Председатель. – Будьте добры, очертите ваши встречи и содержание ваших разговоров с Протопоповым. Вы изволили не раз упоминать его имя, при чем вы сказали, что он несколько раз к вам приезжал. Так вот: зачем он к вам приезжал, какие были разговоры у вас с ним, и вообще, что делал в эти дни бывший министр внутренних дел?

Хабалов. – Вы меня ставите в очень затруднительное положение, – потому, что он приезжал в эти дни несколько раз, на короткое время… Раз он приставал, чтобы я воспользовался броневыми автомобилями. Нужно сказать, что про эти броневые автомобили я был такого мнения, – что это прекрасная вещь, если я знаю, кто там сидит и кто ими управляет, если я отвечаю за него: ведь ничего не значит повернуть направо, кругом, – нет ничего проще!…

Председатель. – Значит, он приставал к вам с броневыми автомобилями?

Хабалов. – Да, чтобы ими воспользоваться. Нужно сказать, что в последний день, 27-го утром, я не помню, кто – должно быть, Михайличенко, – потребовал… или капитан Московского полка? – кажется он, одним словом, тот, кто заменял, в течение двух часов больного полковника Павленкова… так или иначе, но ко мне в канцелярию градоначальника явился капитан автомобильной броневой роты и доложил, что у них есть несколько автомобилей в починке на Путиловском заводе, что из них может быть изготовлено два, вернее один, автомобиль. Я на это ему поставил такой вопрос: «Ну, хорошо, автомобиль-то автомобилем, а кто будет управлять: это лицо будет надежно?» Капитан остановился в затруднении и молчал. Я говорю: «Если руки, которые будут управлять автомобилем, ненадежные, то мне ваш автомобиль ненужен». – «Можно, – говорит, – посадить туда офицеров»… – «Прекрасно! тогда отправьтесь к генералу Секретову[*] и привезите мне ответ, и если автомобиль надежный, тогда присылайте, а если ненадежный, тогда благоволите его не присылать… И, мало того, благоволите сделать так, чтобы ни один из этих автомобилей не был захвачен революционерами, т.-е. благоволите снять магниты и проч.

Председатель. – Почему вы послали капитана к генералу Секретову?

Хабалов. – Потому что генерал Секретов[*] заведывает этими автомобилями.

Председатель. – Позвольте просить вас вернуться к тому, о чем речь шла раньше… На вопрос, что вы знаете о действиях и мероприятиях бывшего министра внутренних дел Протопопова, вы изволили сказать: он ко мне заезжал и приставал с этими автомобилями…

Хабалов. – Не только с ними, но приставал еще и с тем, чтобы я взял его начальника штаба ген. Никольского… Генерала Никольского я знаю с капитанских чинов: для чего мне Никольский? Что он сделает?

Председатель. – Пожалуйста, еще относительно Протопопова…

Хабалов. – Затем он же сказал, что город составил такое постановление, которое принять нельзя…

Председатель. – Вы уже упоминали об этом, что революционным он считал это постановление…

Хабалов. – Что организация эта революционная. Какая эта организация – я не видел…

Председатель. – Он приставал к вам с автомобилями – какого числа приблизительно?

Хабалов. – Этого я не могу сказать.

Председатель. – Давайте вспомним: 25-го была суббота, 26-го воскресенье, 27-го понедельник. Когда приблизительно? Может быть, по событиям припомните: в какой момент разыгравшихся событий он мог приставать к вам с автомобилями?

Хабалов. – Честное даю вам слово, что, при всем моем искреннем желании, я затрудняюсь вам ответить!…

Председатель. – Войска уже действовали оружием, когда он приставал с автомобилями? После приказа государя?

Хабалов. – Я думаю – раньше…

Председатель. – Так что еще до приказа пустить в ход оружие он приставал к вам пустить в ход броневые автомобили?

Хабалов. – Т.-е. рекомендовал как средство, чтобы ими воспользоваться…

Председатель. – Я понимаю. Какие еще мероприятия были предположены Протопоповым?

Хабалов. – В самый первый день он обратился ко мне, чтобы я выпустил воззвание к населению о том, что им нечего беспокоиться, что хлеб будет… Вот вследствие чего и было мое напечатанное объявление, что хлеб имеется – это было самое первое. Он обращался ко мне по телефону.

Председатель. – Больше вы ничего не припомните относительно Протопопова? Постарайтесь припомнить все, что вы знаете в этом отношении?

Хабалов. – Душой рад припомнить… Но дело в том, что тот, кто говорил с Протопоповым, тот знает, что это человек, у которого мысли скачут, и когда он приезжает, то сидит иногда довольно долго… А если захотите подвести резюме – да о чем же мы говорили? – это довольно трудно…

Смиттен. – Вы говорили, что во время вооруженного восстания, в квартире председателя Совета Министров, на Моховой, были заседания, на которых вы присутствовали. Одно из них было 27-го?

Хабалов. – Я был только на одном.