Я не призываю к революции: я не предлагаю людям переселиться в новые, богом забытые места, создавать колонии, ходить нагими и жить в коммуне: не требую я и перехода на питание травами и съедобными кореньями. Я не зову к «свободной любви». Я просто пытаюсь увлечь вас новым побуждением, чисто словесным, которое может привести к преобразованию всей Вселенной, если только люди будут работать для его осуществления. Потому что Вселенная непременно изменится, если вы воспитаете своих детей свободными: но это будет не свобода распутства, а свобода поведения — такая свобода, которую мы даже не можем описать словами, потому что столь ничтожно мало наше знание о ней. И разве эти дети, живущие и мыслящие лучше своих родителей, заменив их в обществе, не воспитают своих детей еще более научным способом, и разве мир в конце концов не превратится в место, достойное человеческого существования? (Watson. 1930. P. 303–304.)

Планы Уотсона по замене старой спекулятивной этики, основанной на религии, программой экспериментальной этики, базирующейся на бихевиоризме, так и остались планами. Они никогда не были реализованы. Он очертил свою программу и оставил ее как костяк для будущих исследователей. Спустя многие годы Б. Ф. Скиннер начал разрабатывать более подробную программу научной утопии в духе, навеянном работами Уотсона.

В двадцатые годы психология стала весьма популярной наукой. Под влиянием Уотсона, с его обаянием, харизмой, умением убеждать и вселять надежду, американцы были буквально захвачены тем явлением, которое один писатель назвал «прорывом» в психологии. Значительная часть американской общественности уверовала а то, что путь к здоровью, счастью и процветанию пролегает через психологию, и вскоре страницы ежедневных газет запестрили заголовками «Советы психолога».

Колонка психолога Джозефа Ястроу, которая называлась «Как сохранить душевное здоровье», публиковалась более чем в ста пятидесяти газетах. Альберт Уиггем, который вовсе не являлся психологом, написал статью под названием «Исследуя свой разум», вызвавшую бурное одобрение читателей. В ней, в частности, говорилось:

Никогда еще психология не была необходима мужчинам и женщинам так. как она необходима им теперь. Молодые люди нуждаются в оценке своих умственных способностей и качеств, с тем чтобы выбрать себе карьеру как можно раньше и как можно более обоснованно… предпринимателям психология нужна для того. чтобы подыскивать себе сотрудников; родителям и воспитателям она нужна как помощь в воспитании и образовании детей: она нужно всем для обеспечения наивысшей эффективности собственного существования и счастья в жизни. Всею этого в полной мере невозможно добиться без знания своего разума и своей индивидуальности, которое может дать только психология. (Wiggam. 1986. P. 943.)

Канадский юморист Стивен Батлер Ликок отмечал, что в прошлом психология безопасно гнездилась в университетских городках, где была надежно изолирована от внешнего мира и не могла нанести заметного вреда тем, кто ее не изучает. Однако к 1924 году следы психологии уже можно было увидеть буквально повсюду. «В наши дни мы можем практически в любой момент, — писал Ликок, — позвонить в психологическую консультацию и обратиться за помощью к психологу, и это стало столь же естественным, как вызвать аварийную бригаду водопроводчиков. Во всех наших крупных городах уже появились — или скоро появятся — вывески, на которых написано «Психолог — принимает днем и ночью»» (цит. по: Benjamin. 1986. P. 944).

Таким образом, психология завоевала признание в Соединенных Штатах, и Уотсон сделал для этого больше, чем кто — либо другой.

Несмотря на то, что бихевиоризм захватил внимание американских психологов, не все они безоговорочно приняли формулировки Уотсона. Некоторые развивали свой собственный подход к бихевиоральной психологии на основе различных направлений и школ. В числе таких ранних бихевиористов были Эдвин Холт и Карл Лешли.

Эдвин Холт получил степень доктора философии у Вильяма Джемса в Гарвардском университете в 1901 году, а академической деятельностью занялся в Принстонском университете. Он не соглашался с уотсоновским отрицанием сознания и психических явлений, и полагал, что возможно связать мыслительные процессы с физическими точками отсчета. Подобно Уотсону, Эдвин Холт был убежден в преобладающем значении факторов окружающей среды над силами инстинктов.

Кроме того, он предполагал, что научение может происходить в ответ на внутреннюю мотивацию (внутренние потребности и побуждения — такие, например, как голод или жажда), равно как и в ответ на внешнюю мотивацию (внешние стимулы). Таким образом, Эдвин Холт стал одним из первых теоретиков, который предположил существование внутренних побуждений, чем предвосхитил более поздние работы но проблемам мотивации.

Эдвин Холт не пытался свести поведение к элементарным парам «стимул — реакция», он предпочитал иметь дело с более крупными единицами поведения, которые были направлены на достижение организмом определенных целей. Сам термин и концепция цели в системе Уотсона были строго запрещены. То внимание, которое Холт уделил целенаправленности поведения, послужило толчком для работ необихевиориста Э. К. Толмсна.

Карл Лешли был студентом Уотсона в университете Джонса Хопкинса, там же он получил степень доктора философии. Ьго карьера психолога — физиолога складывалась в университетах Миннесоты, Чикаго и Гарварда, и, наконец, в биологической лаборатории по изучению приматов в Иерксе. Карл Лешли был ярым сторонником бихевиоризма Уотсона — даже несмотря на то, что его исследование мозговых механизмов крыс подвергало сомнению основные положения системы Уотсона.

Он суммировал свои открытия в работе «Механизмы мозга и интеллект» (Brain Mechanrims and Intelligence, 1929 г.), где постулировал два основных принципа, ставших знаменитыми: закон воздействия массы, который утверждает, что эффективность научения является функцией неповрежденной части коры головного мозга, то есть чем больше имеется вещества коры головного мозга, тем лучше происходит научение; и принцип равных возможностей, который утверждает, что одна часть коры головного мозга в большинстве случаев равноценна другой ее части в деле вклада в процесс научения.

Карл Лешли предполагал обнаружить в церебральной коре специальные сенсорные и моторные центры, а также соответствующие соединения между сенсорным и моторным механизмами. Эти открытия смогли бы подтвердить представление рефлекторной дуги как элементарной составляющей поведения. Однако его результаты вступили в противоречие с идеей Уотсона о простейших связях между точками нервной системы, согласно которой мозг служил лишь для того, чтобы переключать поступающие сенсорные нервные импульсы на исходящие моторные.

Исследования Лешли предполагали, что мозг играет более активную роль в научении, нежели допускал Уотсоп. Лешли оспорил допущение Уотсона о том, что поведение составляется по кусочкам из условных рефлексов.

Несмотря на то, что исследования Лешли в значительной степени опровергали систему Уотсона, они ни в коей мере не подвергли сомнению основное положение бихевиоризма о том, что необходимо применять исключительно объективные методы исследований. Фактически, работы Лешли утвердили значение объективных методов в психологических исследованиях.

Вскоре после того, как Уотсон внедрил свою систему, ранние бихевиористы развернули бурную деятельность. Несмотря па некоторые отличия от подхода Уотсона, их исследования внесли существенный вклад в общий подъем бихевиоризма и укрепили понятие об объективной природе науки о поведении.