Мы уже видели, что бихевиоризм, как и любое другое течение с хорошо отработанной системой взглядов, имеет длинную историю. Джон Б. Уотсон поднял голос в поддержку изменения «духа времени» в американской психологии, когда восстал против менталистического подхода и формально утвердил объективную науку о поведении. Этим решительным шагом отмечено начало новой эры в американской психологии.

Затем последовал период энтузиазма формирования новых направлений бихевиоризма. Спустя пятьдесят лет после публикации статьи Уотсона, где он сформулировал основные принципы бихевиоризма, Б. Ф. Скиннер отметил эту годовщину статьей под названием «Бихевиоризм через пятьдесят лет» (Skinner. 1963), в которой утверждал, что прогресс в экспериментальной психологии в Соединенных Штатах во многом обязан влиянию бихевиоризма.

Однако несмотря на всю свою популярность и влияние бихевиоризм подвергался нападкам многих психологов, включая также и тех, кто считал себя приверженцами бихевиоризма. Они подвергали сомнению правомерность отрицания бихевиоризмом психических и когнитивных процессов и сформировали новое направление, а именно социальное научение или социально — бихевиоральный подход. Это ознаменовало начало когнитивной революции в психологии. Упомянутое движение отмечает третий этап в развитии бихевиоризма как школы научного мышления, оно получило название нео — необихевиоризм.

Начиная примерно с шестидесятых годов в психологии сформировалась тенденция освобождения бихевиоризма от «ограничивающих пут, более гибкого подхода к понятию когнитивных процессов» (Bruner. 1982. P. 42). В настоящее время сознание в полной мере вернулось в психологию. Как и следовало ожидать, Скиннер критиковал эту тенденцию, отмечая, что «ментализм вернулся, как наводнение… Стало модным вставлять словечко «когнитивный» где только можно» (Skinner. 1983Ь. Р. 194).

В главе 15 мы обсудим истоки и наиболее влиятельные когнитивные движения современной психологии. Здесь же мы рассмотрим только два примера того, как допущение понятия сознания меняет природу бихевиоризма: работы нео — необихевиористов Альберта Бандуры и Джулиана Роттера.

Альберт Бандура родился в Канаде, в городке настолько маленьком, что в местной школе было всего двадцать учеников и два учителя. После окончания школы он работал с бригадой строителей на территории Юкона на починке дорог Аляски. Бандура искренне восхищался теми людьми, с которыми ему пришлось работать на Севере. «Оказавшись среди разношерстной компании интересных личностей, большинство которых составляли те, кто прятался от кредиторов или уплаты алиментов, или условно осужденные, у Бандуры быстро развились способности оценивать психопатологию повседневной жизни, которая пышным цветом цвела посреди суровой тундры» («Выдающиеся ученые» 1981. P. 28).

Бандура получил степень доктора философии в университете штата Айова в 1952 году и поступил на факультет Стэнфордского университета. Еще в начале шестидесятых годов он предложил свою версию бихевиоризма, которую исходно определил как социальный бихевиоризм, а позднее назвал социальной когнитивной теорией (Banciura. 1986).

Социальная когнитивная теория Бандуры является менее экстремальной формой бихевиоризма, чем бихевиоризм Скиннера; она отражает возобновление интереса психологии к когнитивным факторам. Общий подход Бандуры основан на бихевиоризме. Его исследования базируются на наблюдении за поведением испытуемых людей в процессе их взаимодействия. Он не использует интроспекцию и отдает должное значению подкрепления в формировании или модификации поведения.

Однако система Бандуры является не только бихевиоральной, но и когнитивной. Он подчеркивает влияние на внешние схемы подкрепления таких установок, как вера, ожидания, инструкции. Согласно Бандуре, поведенческая реакция не включается автоматически внешним раздражителем, как это происходит у роботов или машин. Напротив, реакции на раздражители являются самоактивизирующимися. Человек сознательно воспринимает положительное подкрепление, он предвидит его получение в случае соответствующего поведения.

Несмотря на то, что Бандура соглашается со Скиннером, что человеческое поведение можно модифицировать посредством подкрепления, а также верит в то — и даже доказывает это эмпирическим путем, — что человек может освоить практически все виды поведения без непосредственного получения какого — либо подкрепления.

Нам далеко не всегда требуется подкрепление; мы можем учиться на чужом опыте, посредством косвенного подкрепления[96], наблюдая за поведением других людей и последствиями этого поведения.

Такая способность обучаться на примерах и на основе косвенного подкрепления предполагает, что человек обладает способностью прогнозировать и оценивать последствия того, что он наблюдал у других людей, что еще не пережито им на личном опыте. Мы можем регулировать и направлять наше собственное поведение, представляя или воображая себе еще не пережитые его последствия. Бандура полагает, что связь между стимулом и реакцией, поведением и подкреплением не прямая, как это предусматривается системой Скиннера. Он вводит понятие промежуточного механизма между стимулом и реакцией, этим механизмом являются когнитивные процессы личности.

Таким образом, когнитивные процессы играют важнейшую роль в социальной когнитивной теории, их рассматривание является основным отличием взглядов Бандуры от системы Скиннера. Как полагает Бандура, не сама по себе схема подкрепления является эффективным фактором модификации поведения, а то, что именно человек думает об этой схеме подкрепления. Вместо того, чтобы учиться на собственном опыте полученных подкреплений, мы учимся при помощи моделирования, наблюдая за другими людьми и примеривая на себя их модели поведения. Согласно взглядам Скиннера, тот, кто контролирует подкрепление, контролирует и поведение. Согласно взглядам Бандуры, тот, кто контролирует <модели> в обществе, контролирует и поведение.

Бандура провел широкомасштабные исследования характеристик тех моделей, которые оказывают влияние на наше поведение. Он обнаружил, что мы склонны моделировать поведение людей того же пола, примерно такого же возраста — то есть человека, равного нам, который с успехом решает проблемы, сходные с нашими. Кроме того, на нас производит сильное впечатление поведение «моделей», занимающих высокое положение в обществе. Различные типы поведения служат образцом для подражания в разной степени. Более простые типы поведения имитируются намного чаще, чем более сложные. Агрессивное и враждебное поведение имитируется с наибольшей готовностью, особенно детьми (Bandura.1986). Таким образом, то, что мы видим в реальной жизни и в средствах массовой информации, и определяет наше поведение.

Подход Бандуры получил название теории социального научения, поскольку он занимается изучением поведения на уровне его формирования и модифицирования в социальных ситуациях. Бандура критиковал исследования Скиннера, который использовал только отдельные виды подопытных животных, в основном крыс и голубей, а не людей, взаимодействующих друг с другом. Лишь немногие люди проживают в условиях полной социальной изоляции. Бандура утверждал, что не стоит ожидать новых научных открытий в психологии, если будет игнорироваться изучение социального взаимодействия, столь характерного для современного мира.

Бандура провел серьезные исследования такого понятия, как эффективность личности[97], которую он описал как чувства самоуважения и собственного достоинства, адекватность и проявление умения решать жизненные проблемы (Bandura.1982). Его работа показала, что люди, обладающие высокой личной эффективностью, считают, что они в состоянии справиться с неблагоприятными событиями и обстоятельствами жизни. Они ожидают от себя способности преодолевать препятствия. Они сами ищут испытаний, усложняют свои задачи и в своем стремлении к успеху поддерживают высокий уровень уверенности в своих силах.