Проведя в кровати почти час в думах о Реджиналде и возможных последствиях их отношений, Синтия встала, приготовила себе крепкого черного кофе, открыла пишущую машинку и начала лихорадочно печатать, едва успевая за быстро бегущими мыслями. Кофе остыл, позабытый ею, на столе рядом с машинкой...

Прошло немало времени, прежде чем она взглянула на часы. Интересно, не забыл ли Реджи выпить лекарство? Черт, одернула она себя, он же не маленький, конечно, не забыл! Но это не помогло, и она набрала номер.

Ей ответил приятный, но незнакомый женский голос, и Синтия поспешно бросила трубку на рычаг. Очевидно, кто-то наконец вспомнил о больном и решил уделить ему толику внимания. Конечно, теперь, когда опасность заразиться от него гриппом миновала, это приятно...

Она вдруг поняла, что ревнует, отчаянно ревнует Реджиналда к этой неизвестной ей женщине. Только неимоверным усилием воли Синтия заставила себя выбросить из головы и его, и ее и сосредоточиться на романе. К тому времени, когда шум внизу сообщил ей, что Крис и Грегор вернулись домой с работы, она напечатала уже страниц пятнадцать.

Телефонный звонок прервал ее творческий процесс. И Синтия замерла, ожидая услышать голос Дэвида после сигнала автоответчика, но звонил не он, а Реджиналд.

– Синтия, я просто хочу сообщить, что принял таблетки в положенное время, выпил не меньше галлона воды и соков, а к кофе даже не притрагивался. Позвони, пожалуйста, как только сможешь, и скажи, что я молодец...

Она схватила трубку и, чуть задыхаясь от волнения, воскликнула:

– Я здесь! Как ты себя чувствуешь?

– Одиноко... – Синтия нахмурилась и промолчала, и Реджиналд продолжил: – Я догадался, что это ты звонила. Между прочим, тебе ответила Стелла... – Голос его звучал деланно небрежно.

Стелла! Секретарша! Синтия ощутила небывалый прилив сил и едва не закричала от радости.

– Это она напомнила тебе о лекарстве?

– Ты могла бы задать ей этот вопрос сама, если бы не повесила трубку. Но нет, Стелла приехала говорить не о лекарствах, а о работе, привезла бумаги на подпись и папку с новым делом. И, опасаясь заразиться, удрала как только смогла... Что ты делаешь сейчас? – поинтересовался он.

– Ничего. Только что отключила машинку. Собираюсь спуститься вниз и перекусить. Надеюсь, ты что-нибудь поел.

– Да, сиделка! К моему огромному удивлению, я проголодался, будто не ел неделю, и отдал должное твоей стряпне. Все разогрел.

– Прекрасно, значит, мне не о чем волноваться.

– А ты волновалась?

– В ту ночь, когда ты кашлял, как пушечная батарея, – еще как. И когда увидела цвет твоего лица – тоже...

Реджиналд радостно засмеялся.

– Благодаря твоей нежной и самоотверженной заботе, я быстро вернулся к жизни, Синди.

Она вспыхнула, вспомнив самую нежную свою заботу.

– Тогда, пожалуйста, не сделай все мои усилия напрасными и не забывай принимать лекарство.

– Синди, завтрашний день будет длинным и скучным без тебя, – сказал Реджиналд таким проникновенным тоном, что сильно поколебал ее решимость.

– Не думаю. Тебе, наверное, надо изучить новое дело, – поспешно ответила она. – Спокойной ночи. Отдыхай и поправляйся. – И повесила трубку, пока Реджиналд не начал ее уговаривать провести с ним завтрашний вечер. Потому что тогда она непременно согласилась бы.

Позже вечером Синтия немного поболтала с Бетси перед сном и обеспокоила подругу сообщением, что Дэвид продолжает звонить ей.

– Не пойму, почему он так настойчив? Что ему надо? Можно подумать, ты ушла, прихватив его фамильные драгоценности! – вознегодовала Бетси.

– Это я-то, воспитанная в лучших традициях католичка? Безусловно, нет!

– А как твой шикарный пациент?

– Да уж, шикарный... Но сейчас ему, к счастью, стало намного лучше. А два дня назад мне пришлось вызвать врача.

– Должно быть, было совсем плохо, раз он согласился на это. Мужчины обычно терпеть не могут врачей.

– Он и не соглашался. Но позвонил его брат и пригрозил, что расскажет все их матери. А она диабетик, и ей болеть никак нельзя. Он-то и попросил меня вызвать врача. Видела бы ты лицо Кормакса, когда врач оказался женщиной!..

Они болтали, пока не вернулся домой Пит Никколс и не потребовал полного внимания к своей персоне со стороны своей дражайшей половины.

– Синди, – прощаясь, сказала Бетси, – с тобой все в порядке?

– Да, в полном. Я ни разу не чихнула и не кашлянула...

– Я не это имею в виду. – Бетси поколебалась, потом продолжила: – Я хотела сказать, что ты только-только приходишь в себя после Бэррета. Не делай ничего поспешно-необдуманного, ладно?

Слишком поздно предупреждать, моя дорогая, усмехнулась Синтия, повесив трубку. Поспешно-необдуманное уже свершилось, и она не жалела об этом ни секунды. Конечно, ей надо было бы сопротивляться, протестовать, делать хоть что-то. Но когда Реджиналд Кормакс притянул ее к себе на кровать и навалился всем телом, желание сопротивляться исчезло, растворилось в его жарком объятии, в жадных поцелуях, неистовых ласках... Если бы она оттолкнула его, то не стала бы участницей этого потрясающего, перевернувшего все ее представления об интимной жизни любовного действа. Нет, она не упрекнет Реджиналда ни в чем, какими бы ни были последствия.

Синтия томно улыбнулась, вспоминая свое потрясающее открытие сексуального наслаждения... И внезапно вернулась на землю. Нет-нет, больше никаких добродетельно-сострадательных порывов! В конце концов, он не просил ее разыгрывать из себя добрую самаритянку. Отныне свою тягу к милосердию она будет ограничивать исключительно денежными пожертвованиями в пользу неимущих сограждан.

Остаток вечера тянулся медленно и тягостно. Синтия поняла, что преимущество ее работы, занимающей только руки и оставляющей голову свободной для размышлений, превратилось в недостаток. Ей надо было срочно чем-то занять свои мысли, которые постоянно возвращались к Реджиналду Кормаксу, снова и снова, как карусель...

И к последствиям их нечаянной встречи...

На следующее утро в кухне Кристофера Миллера раздайся телефонный звонок. Синтия как раз занималась особенно трудоемким соусом для энчилад и размышляла попеременно то о Реджиналде, то о своем главном герое, который уже напал на след преступной банды и успел влюбиться в очередную потрясающую блондинку. Она не стала снимать трубку, позволив, как обычно, автоответчику заняться своими прямыми обязанностями. Однако раздавшийся тревожный голос заставил ее оторваться от дела.

– Крис, это Линда, Линда Макрейн! У меня нет твоего рабочего телефона, а у Джин спрашивать не хочу. Но я решила, что тебе лучше быть в курсе. Видишь ли, Джин заболела...

Синтия схватила трубку.

– Линда, это Синтия Стэджерфорд. Что случилось?

– Синтия? – Линда была явно удивлена, но не стала задавать лишних вопросов. – Ты не можешь связаться с Крисом? Джин только что потеряла сознание у себя в кухне. Я уложила ее в постель, но выглядит она просто ужасно. И вся горит...

– Господи, а ты звонила ее родителям?

– Звонила. Они в отъезде, оставили только сообщение на автоответчике. Так некстати! Я связалась с врачом, надеюсь, он придет, пока дети еще будут в школе. Теда и Неда я, конечно, заберу вместе со своим парнем и накормлю, но если сумеешь сообщить Крису о наших новостях, то буду тебе крайне признательна.

Синтия закончила разговор и начала звонить Крису в университет. Секретарь учебной части сообщила, что он на лекции, но зато сумела разыскать и пригласить к телефону миссис Конрой.

– Хорошо, – ответила Берта, выслушав Синтию. – Я прямо сейчас вызову его с лекции. Думаю, это его лучший шанс: броситься на помощь даме в несчастье, как и подобает доблестному рыцарю в сияющих доспехах. Он скоро перезвонит вам. Не беспокойтесь.

– Спасибо, миссис Конрой.

Развязывая на ходу фартук, едва не забыв выключить кипящий соус, Синтия кинулась вверх по лестнице и схватила трубку своего уже заливающегося телефона.