Подбадривая себя, я потопал вперед. Боевой дух действительно слегка поднялся. Казалось, что загадки преисподней щелкаются как семечки. Пройдет час другой, и я наверняка узнаю, где та дверь, за которой открывается прекрасный и желанный мир живых людей.

Живых я пока не встретил, а вот мертвых уже вскоре обнаружил, причем в неограниченном количестве. Сперва я услышал звук. Стук, цокот и звон металла доносились издалека. Над происхождением этой какофонии голову ломать не пришлось. Шум земляных работ не спутаешь ни с чем. Прислушавшись к ударам тысяч тяжелых кирок, я остановился в нерешительности. Что делать? Идти вперед? Стремно как-то. А вдруг эти полоумные накинутся на меня всем скопом? От всех ведь не отобьешься.

Тогда какой выход? Долго оставаться на месте нельзя. Вскоре здесь все затопит кипящий золотой прилив. Может повернуть назад? И что? К примеру, выкарабкаюсь я на седьмой уровень, кинусь в драку с циклопами. Конечно, ледоруб это лучше, чем гвоздь, но даже с ним далеко не пробьешься. Правда, лестница позора расположена относительно недалеко. Кстати, и ведет наверх. Но вот что она из себя представляет, как охраняется? Луллий так ничего и не успел рассказать. Факт только, что он боялся ее как огня.

Нет, назад лучше не соваться. Остается выяснить, что там впереди. Тем более, что мне намекали… Этот грешник, из первых, говорил что-то про самые глубокие подземелья, мол, там и ищи выход. И еще, слушайся своих инстинктов.

А что подсказывают мои инстинкты? К сожалению, инстинкты пока молчат, зато смекалка тихо, но уверенно нашептывает, что после восьмого круга как пить дать начинается девятый. Он то и есть самое глубокое место в адовом подземелье. Но не это главное. Главное, что золото после девятого круга должно прямиком поступать по своему основному назначению. А какое у него назначение? Совращать души людей. Живых людей. Живых, усек?! Вот то-то и оно! Выходит, на девятом уровне и находится тот подъемник, с помощью которого адский металл отправляется наверх. Удивительное совпадение, мне с ним, оказывается, по пути. Приняв решение, я сделал уверенный шаг вперед.

Мне показалось, что я вижу забор. Такая, знаете ли, двухметровая каменная стена, тянущаяся до самых пределов видимости. Но, присмотревшись, я понял, что этот самый забор колышется и подрагивает, словно набегающая на берег волна. Еще несколько шагов вперед и сплошная серая стена распалась на отдельные фигуры. Они выстроились в цепь и без устали остервенело долбили золотой наст.

Вскинув ледоруб наперевес, я стал осторожно приближаться. Меня заметили. Несколько человек прекратили работу и уставились в мою сторону. Они не переговаривались, не делали друг другу никаких жестов или знаков. Просто смотрели и ждали, нетерпеливо поигрывая своими зазубренными кирками. Не очень-то дружелюбная встреча. По спине у меня поползли мурашки. Но особого выбора не было. Выход один – уверенно идти вперед и делать вид, что мне все нипочем.

Все новые и новые лица оборачивались в мою сторону. Вблизи я уже отчетливо мог их рассмотреть. Жуть какая! Маски для Хэллоуина – детский лепет по сравнению с этим. У большинства людей вообще не было кожи. Какая-то рыхлая бурая масса, из которой местами торчали оголенные лицевые кости. Тела под стать лицам. Такие же обглоданные радиоактивными челюстями, сочащиеся тягучей белой слизью. Новичков, еще сохранивших человеческий облик, совсем мало. То ли личных врагов у Дьявола в последнее столетие поубавилось, то ли новички здесь долго не удерживаются. Любопытно тогда, куда же они деваются?

Стараясь не думать об этом, я пытался сосредоточиться на манере своего поведения. Тут главное угадать. Черт его знает, как отреагирует местная братия на скромного, ни на что не претендующего парнишку. Не известно также, вызовет ли агрессию появление крутого мужика с железными яйцами, да еще претендующего на безоговорочное уважение к своей персоне. Так и не выбрав между первым и вторым, я громко и четко выпалил:

– Я вместо Рамиреса.

Толпа зашевелилась и загудела. По большей части это были нечленораздельные звуки, не достойные разумных существ. Однако, через мгновение их заглушил грубый низкий бас:

– А где Ганс? Он пошел поглядеть кого притащил циклоп. А потом появился ты, и у тебя его ледоруб.

Я почувствовал как взгляды сотен глаз прикипели к моим рукам. Ну, что ж, лукавить тут нечего. В басни типа «Ганс потерял, а я нашел…» или «Мы поменялись в знак вечной дружбы…» здесь никто не поверит. Поэтому получите, господа хорошие, чистую правду:

– Пришиб я вашего Ганса, – я неопределенно махнул в ту сторону, откуда пришел. – Валяется где-то там, без своей дурацкой башки.

По толпе прокатился гул, я бы даже сказал уважительный гул. Видать, пресловутый Ганс был известной фигурой среди старателей этого района, и победа над ним послужила мне отменной рекомендацией.

– Вон там его участок. – Груда гнилого мяса, которая и окликнула меня первой, указала на широкий разрыв в цепи землекопов. – И тачка у него есть. Сзади стоит. Увидишь ее, когда подойдешь.

– Весьма благодарен за информацию. – Взвесив в руке ледоруб, я двинулся в указанном направлении, как будто и впрямь собирался заняться донельзя увлекательной работой.

Не уверен, хотел ли я кромсать золотой настил, зато подобного вопроса не существовало для моих новых сотоварищей. Как только знакомство с новичком состоялось, они тут же кинулись остервенело рубить мягкий металл.

Я проходил мимо и невольно вздрагивал. Нет, не от жуткого вида обезображенных тел, к этому вынужденному злу я уже кое-как приспособился. Пугало другое – взгляды этих существ. Быстрые, ненавидящие, полные затаенной злобы и угрозы. И они относились не только ко мне. Ими обменивались друг с другом. Как только кому-то из соседей удавалось отколоть увесистый кусок золота, он тут же получал короткий как выстрел и такой же смертоносный взгляд.

Во, как мерзко тут все устроено! Общество, в котором правит алчность. Хотя, что ж тут такого нового? Это всего лишь уродливая, утрированная копия нашего мира. И там, и тут практически не осталось иных ценностей, кроме материальных. Вся человеческая жизнь без остатка тратится в погоне за ними.

Технический прогресс искусственно остановлен в угоду транснациональным корпорациям. Они ведь останутся с носом, если, не дай бог, человечество откажется от зловонных бензинов и керосинов, дешевых автомобилей или устаревших уже при производстве компьютеров. Жизнь и здоровье людей превращены в сверхприбыльный бизнес. Воспитание подрастающего поколения возложено на тупоумные развлекательные шоу, в которых счастливчикам достаются пресловутые автомобили, утюги и кофемолки. Мы восхищаемся миллионерами, а не учеными, мы завидуем успешным, а не талантливым, мы не задумываясь меняем честь и совесть на заманчиво хрустящие банкноты.

Господи, что же нас ждет?! Куда подевалось то общество, в котором люди смотрели на звезды и видели не бриллианты в пять, десять или двадцать карат, а новые еще неведомые миры? Куда исчезли влюбленные, для которых фраза «с милым рай в шалаше» еще не превратилась в ругательство? Куда запропастились детишки, мечтающие стать пожарными, летчиками и машинистами, а совсем не брокерами, банкирами и стоматологами? Нет, что-то не то с нашим миром! И это начинаешь отчетливо понимать лишь здесь, оказавшись за чертой. Тут мне стало по-настоящему горько и обидно… за человечество, за родную страну, за себя самого. Ох, только бы выбраться отсюда! Я бы жил по-другому! Не знаю еще как, но точно по-другому.

– Вот ваши владения, уважаемый господин, – мяукающий голос оторвал меня от размышлений. Он принадлежал сутулой низкорослой фигурке, тюкающей длинным тяжелым ломом на самой вершине невысокого холмика.

– Мои?

– Да, ваши. Вернее участок господина Ганса. Но вы ведь порубили его, а, значит, это место теперь по праву принадлежит вам.

Присмотревшись к говорившему, прислушавшись к интонациям его голоса, я пришел к выводу, что передо мной азиат, скорее всего китаец.