— Дык, конечно враг. Друзей у него нету, насколько мне известно. Давай, хватит телиться, рассказывай.

— Не стану. Врагам хозяина — никакого содействия. Приказ такой. Щас вот, разбегусь, ткнусь башкой в стену и конец тебе.

— Связался ж с дауном… — вздохнул Иггерн и спрыгнул на великанье плечо, а оттуда соскользнул на землю. — Эй! — крикнул он снизу, — У вас тут в охране все такие дубаломы или есть смысл к другому обратиться?

— Все, как я. На подбор. Кровь с молоком. Братья мы тут, на второ-верхнем Северном Посту.

— Акробатья, — зло пробормотал Иггерн удаляясь.

Великан пошел за ним, поправляя пояс с булавой и ножом.

— Куда, а? Нельзя ходить, задержу.

Иггерн обернулся, серьезно сказал: — Отвяжись, а? — после чего пошевелил пальцами и сноп лазоревых лучей ударил в каменную стену между ним и великаном, выламывая их нее куски и заваливая ими проход. Великан посмотрел на возникший перед ним завал, услышал с другой его стороны "Вот, территорию прибери, раз такой мозгами не богатый!", вздохнул и подумал, что так и надо поступить. А то, опять их с братьями переведут из охраны в подсобные.

***

Иггерн походил по лесенкам и переходам, но так и не добился внятного ответа, как ему добраться до Клока. Все встречные либо не понимали чего ему надо, либо отказывались содействовать и, в зависимости от степени боевого задора и верности присяге, убегали от него или пытались остановить. В конце концов, Иггерн решил, что раз наверху сплошное дурачье, значит все умные и важные внизу. Он спускался по бесконечным переходам, пандусам и тоннелям, пока не остановился перед запертой дверью. Первой увиденной им дверью в этом безумном замке. Иггерн потрогал массивное медное кольцо, висевшее в качестве ручки над облицованной медью же замочной скважиной. Потрогал промасленные буковые доски, подумал "Ретро какое!" и решил не ломать. Алая струйка магии влилась в замочную скважину, изогнулась там, заискрилась и механизм замка с кваканьем сработал. Дверь, под собственной тяжестью приоткрылась вовнутрь. Иггерн толкнул ее и вошел в темное помещение.

Он шел, гулко топая каблуками по голому камню пола, когда вдруг почувствовал тяжесть в голове и остановился. Из темноты к нему вышел старик, в руках которого было светящееся зеркало. Старик нес его завернутым в полотенце как икону, бесшумно ступая тощими босыми ногами. Подойдя совсем близко, старик, неотрывно глядя в глаза Иггерну, вознес зеркало над головой и хватил им об пол. Сотни осколков брызнули в стороны, каждый тянул взгляд к себе и Иггерн, не в силах выбрать, пытался уследить за всеми сразу.

Самый большой из осколков отразил стоящего над ним старика, тонкую струйку темной крови, стекавшей по раненному стеклянной иглой мизинцу с желтым, горбатым растрескавшимся ногтем. Первая же капля крови попавшая на зеркальный многоугольник, заставила его подернуться туманом. Из тумана показалось лицо женщины, которую Иггерн когда-то любил. Она говорила ласковые слова и грустно кивала головой. Иггерн перевел взгляд на другой осколок зеркала и увидел в нем паутину, в центре которой билось человеческое сердце. Ритм его биения все учащался и наконец оно лопнуло, выплеснув из себя капли морской воды и крохотных рыбок, которых Игорь когда-то ел сидя на каменистом берегу, и шутил и слушал смех приятных ему людей и подносил зажигалку к сигарете в чувственных губах гибкой и нежной… Иггерн глянул на соседний осколок, в котором он бежал держа за руку рыжеволосую девушку. Опустив глаза, Иггерн различил, как в двух лежащих рядом осколках его затягивало в водоворот. В левом он еще цеплялся за скользкие ветки прибрежного куста, а в правом уже несся навстречу распахнутым на дне водоворота хищным челюстям медвежьего капкана. Еще левее, в совсем маленьком, треугольном осколке, крохотный Игорь, в голубой панамке, сидел на перекрестке тропинок в солнечном сосняке и не мог решить, по какой из теплых песчаных дорожек, присыпанных шишками и опавшей хвоей ему идти. А сзади уже приближался кто-то высокий и черный, с одним горящим глазом и одним льдисто-холодным.

— Глупость какая. — сказал Иггерн и зашарил по сторонам янтарными щупальцами магии, выросшими из его плеч, пальцев и шеи.

Одно из щупалец нашло кого-то, обвило, стянуло и поставило перед Иггерном, освещая ярким желтым светом. Пойманный — некрупный гуманоид с черными сальными волосами до пола и никогда не стриженными ногтями, задыхался, пучил глаза и уже вывалил изо рта синеющий язык.

— Ну, — укоризненно сказал ему Иггерн, — Что это за мешанина из эротических намеков, фобий и понадерганных у кого попало воспоминаний? Кто ж так работает, волосатик, это ведь дрянь, а не видения. — Он ослабил зажим и его пленник сперва раскашлялся, а потом сказал: — Это должно было приковать тебя навеки. Ты бы пробыл в забытьи годы и годы, всеми забытый и подвластный моим чарам.

— Ага, сейчас! — саркастически скривил рот Иггерн. — Как звать, волосатик? Почему тут ошиваешься?

— Я Куо Гуо, мастер сновидений. — ответил вопрошаемый глядя в пол, — Хозяин отправил меня сюда за плохой сон. Я у него теперь в опале, не хочет меня прощать, хотя с тех пор я делал ему только хорошие сны, ни разу не ошибался.

— Давно?

— Семь дней.

— О как! А что ж зарос как аббат Фария? Я думал, ты тут лет десять сидишь.

— Нет, это от расстройства. Очень переживаю, что хозяин меня не прощает.

— Проводишь меня к нему?

— Нет.

— Удавлю.

— Все равно нет.

— А к пленникам? Я ищу Вила и Арсена, знаешь таких?

Куо Гуо задумался, а Иггерн, чтобы напомнить о том, чем может оказаться чреват отказ, сжал щупальце вокруг тщедушного тела.

— Провожу к этим пленникам. Но там охрана, сам с ней разбирайся. Я хозяину слуга и с другими слугами ссориться не буду.

— Да я как-то на твою огневую поддержку и не рассчитывал. Видел уж, какой ты мастак. Пошли.

Куо Гуо вел Иггерна темными коридорами, держась чуть впереди и не пытаясь сбежать. Дойдя до окруженной низким бортиком круглой дырки, не то колодца, не то вентиляционной шахты, он замедлил шаг и, когда Иггерн поравнялся с ним, ткнул пальцем вниз.

— Если туда, то быстрее.

Из дырки тянул сквозняк, пахло маслянистым и жирным. Но не воняло, запах не был противным. Иггерн сунул Куо Гуо под мышку и шагнул в дыру. Его окутал слабо светящийся кокон из синеватых и белых нитей магии, сильно искрящийся и посвистывающий. Падали они быстро и долго, примерно на середине пути дорогу преградила решетка, противно взвизгнувшая, когда кокон ввинтился в нее, разорвал и оставил чем-то вроде модели морского ежа из ржавых прутьев. В конце пути, падение замедлилось и Иггерн коснулся дна с тем-же ощущением, как если бы спрыгнул с табуретки.

Маленькое округлое помещение, все с теми же каменным полом и стенами было пусто, если не считать незначительного количества мусора по углам. Перья, пуговицы, щепки, немного песка. Квадратная решетчатая дверь, запертая снаружи на задвижку, поддалась пинку и отворилась.

Куо Гуо высунул голову, поманил Иггерна за собой. Они прошли коротким коридором, запах, который Иггерн почувствовал наверху, резко усилился. Стало светлее. Коридор влился в широкую галерею, выведшую их к обширному помещению, где главной деталью были высоченные чугунные ворота, запертые тяжелым засовом. По обе стороны от ворот стояли стражи. Более всего похожие на затянутых в кольчуги морских слонов с человеческими лицами, они держали короткие ручки сложенными на груди, а глаза полуприкрытыми. Это они пахли. Прямо перед воротами лежал еще один страж, совсем иного вида. Свернувшаяся тугими петлями, тонкая, но необычайно длинная сколопендра, с совершенно несвойственным для ее обычных сородичей осмысленным выражением глаз. Возле ее головы, в маленькой жаровне теплились угли, а сама она расположилась точно под потолочным светильником, ярко освещавшим ее и, много хуже, остальное помещение.