— Это Перон, сволочь. Спер мой нож, освободился и освободил Хорхе-Педро. Но ты правильно говорил, что они недоумки.

— Я не так говорил, — возразил Дима.

— Недоумки! Им бы завалить вход и уйти тихонько. А они наверное испугались, что я как найду волшебные секреты, так прямо тут и стану супер-колдуном и завал разберу. Хотя, наверное, так бы и пришлось. Воды для банок нет, а мочой порошок разводить нельзя.

— И то, слава богу.

— Ничего не слава. Пришлось бы себе кровь пустить и с демоном объединяться.

— Кровью бы и развел.

— Нельзя.

— Ладно, тебе виднее. Что это ты делаешь? — спросил Дима Вальдеса, который во время разговора достал из рюкзака облитые стеарином куколки и сейчас сковыривал стеарин с их голов.

— Придется Перону и Хорхе-Педро за коварство жестоко расплачиваться. Гораздо-гораздо жестче, чем мне бы хотелось, но вариантов нету. — с этими словами, Вальдес вынул из кармана свою рыболовную снасть и прилепил одной фигурке на голову волос Перона, а другой — Хорхе-Педро.

— Я ведь, чуял, что понадобятся. Первым делом их смастерил. Но так надеялся, что не придется в дело пускать! Очень надеялся.

— Куклы с волосами, это понятно. Ты мне вот что скажи, — заинтересовался Дима. — Ты ведь раньше никого по имени не называл, даже меня и Фиделя Кастро. А сейчас вот, не стесняешься.

— Ничего тебе не понятно. — отрезал Вальдес. — Думаешь, я куклам в жопу буду иголки втыкать, а Перон с Хорхе-Педро взвизгивать? А имена… это так, ерунда. Если колдун муахос называет чье-то имя, то поименованный может заболеть. Но этим двоим болеть уже не придется. — Вальдес положил куколок перед собой и, смешав рыбьи кости с волосатой гусеницей, окропил смесь из маленького пузырька маслом и выложил ее на полу ровной кучкой. Напевая и притопывая, он поставил фигурки на кучку. Опустился на колени и скрыл кукол под собой. Закричал на них, хлопнул над их головами в ладоши. Куколки мелко задрожали и почернели.

— Все. — грустно сказал Вальдес. — Открой саркофаг, пожалуйста. Надо их спрятать, а то если сломаются, Хорхе-Педро с Перон помрут сразу.

— А что с ними сейчас?

— Они принадлежат мне. Полностью. Я управляю их телом и мыслями. Сейчас они начнут разгребать завал. Эх, гнусное это дело…

***

К тому времени, как индейцы разобрали завал, в пещере уже стало душновато. Дима с удовольствием вдохнул вечернего воздуха и посмотрел на шаманов. Внешне, ничего с ними страшного не сделалось. Только молчали все время и провожали взглядом Вальдеса, куда бы он не направился. Смотрели на него без обожания и без ненависти, просто постоянно следили глазами.

— Знаешь, сказал грустный Вальдес, когда они вышли к реке, — Я здесь останусь. Руководить никем эти двое сами теперь не могут, нельзя же разом два племени осиротить. Поживу здесь немного, освоюсь с магией новой, присмотрю чтобы индейцы себе без начальства не сгинули.

— Вальдес, ты прости, конечно но какой из тебя вождь?

— Хреновый, наверное. Но что делать?

***

Диму проводили до маленького городка, из которого он добрался до Манауса на автобусе. Вальдес и послушные его воле шаманы помахали ему на прощанье. Дима уезжал и думал, что с одной стороны, то что он скрыл от Вальдеса смысл надписи на крышке сундука, было решением правильным. Ведь при слиянии с колдуном, демон не принеся реципиенту никаких мучений, а напротив, одарив наслаждениями, силой и мудростью, должен был стать абсолютно непобедимым, жестоким властелином мира. В абсолют Дима не верил и полагал, что управа найдется на всякого, но дел бы полудемон-полувальдес натворил бы — страшное дело. Но, с другой стороны, как-то не по-дружески. Ведь, наверное, Вальдес и сам бы отказался от мирового господства, построенного на крови и садических упражнениях на подвластных людях. Но Дима не рискнул и теперь стыдился.

Ах да! За поиски древнего магического сокровища, Дима получил новый уровень.

— Потерялись мы. — сказала Лера и поправила на Катушке шапочку.

— Взрослые сознательные гражданки не теряются. — возразила ей Рита, — Проебали вылет, вот как это называется.

— Кто это взрослые? Мне семнадцать, Катушке одиннадцать — полное право имеем потеряться. И, вообще, кто такие клуши, что все документы Стиву отдали, а сами сомбреры примерять пошли…

— Фига себе семнадцать! — присвистнула Рита, и, помогая себе движением головы, обвела взглядом Леру. — Я думала, ты мне ровесница, гадала, отчего у тебя такая шкура хорошая, спросить гордо было. Ну что, сядем ждать, когда об нас Стив вспомнит и вернется? Как он нас вообще потерять умудрился?

— Как-как… Яшину просьбу выполнял — приглядывал за эвакуируемыми. Их вон, какая толпа, одних моих пятеро. А мы-то, как бы магички, как бы, сами по себе и в присмотре не нуждаемся.

— Не нуждаетесь вы, ага. Ждать говорю будем, или сами доберемся?

— Ждать, наверное… — неуверенно сказала Лера.

Рита задумалась, машинально постукивая пальцами по голове стоящей между девушками Катушки. Та вывернулась из-под руки и прижалась к Лериному бедру.

— Лететь им долго. Потом Стив их так сразу не бросит, сперва пристроит как надо. Он мужик основательный, пусть даже нас проворонил. Значит не меньше двух суток в аэропорту кантоваться. Я не сдюжу, меня тут уже все злит.

— Рит, а деньги у тебя есть? Я-то, дурища, карточку в паспорт вложила, боялась потерять.

— Дурища и есть! — хмыкнула Рита. — Я, — она прищурилась, — впрочем, не лучше. Но у меня есть мелочь. Долларов пять.

— Дай, один пожалуйста, купим Катушке попить. А потом, можно нашим позвонить, они денег переведут.

— На карточки, которые со Стивом улетели? Или до востребования, чтобы мы их выпрашивали, а нам их не отдавали, потому что у нас документов нету? Богатая мысль!

— Тогда я не знаю.

— Я тоже. Пойдем гулять, может надумаем чего.

Лера, все еще растерянная, покорно поплелась вслед за устремившейся к выходу Ритой, крепко держа Катушку за руку.

— Не волнуйся, тетя Лера, — подала голос та, из под длинного козырька бейсболки, — Я могу в электричках петь и банкой для денег трясти, я умею. Ты такая будешь на гармошке играть, а тетя Рита по карманам шарить, пока народ на нас зырит. Тока надо в вагон не вместе входить, чтоб если ее поймают и бить станут, на нас не подумали, что мы с нею.

— Надеюсь, без этого обойдемся, — пробормотала Лера. — Да и не умею я на гармошке.

Жара уже спадала, чему Лера чрезвычайно радовалась. Ее жутко смущало то как она потеет и как от этого прилипает к телу платье. Вскоре она догнала Риту, уверенно чешущую вдоль по улице.

— Повезло нам, что аэропорт тут прямо в городе. А то бы топали по трассе как эти.

— Подвез бы кто-нибудь. — не согласилась Лера. — С ребенком бы, обязательно подвезли.

— А без тебя и ребенки этой, меня б еще быстрее подобрали.

— Это точно, — свысока ответила Лера. — И подобрали бы тебя и к работе по-способностям пристроили живенько. Куда б ты без паспорта и языка делась?

— Ой-ой-ой, — скривила рот Рита. — Тебя б и на такую работу не взяли, тебя ни в одном борделе кровать не выдержит.

— Ну, ты-то про бордели все знаешь!

— Да уж, — закипела Рита, — получше тебя знаю!

— Вот и я о чем.

Рита резко повернулась к Лере, та выпустила Катушкину ладошку и сложила руки на груди.

— Что, драться полезешь? — насмешливо спросила она, — Так я тебя даже бить не буду. Так сделаю, что у тебя из носу юшка пойдет и зубы зашатаются. Ну, не зашатаются, но болеть будет также.

Рита примерилась пнуть Леру в коленку, но не рискнула. Тем более, та сама постаралась унять ссору.