На этот раз подошла моя очередь прицеплять и отцеплять строп. Пока я ходил в кубрик и облачался в «мокрый» гидрокомбинезон, группа флотских, состоявшая из трех-четырех рядовых, подготавливала экспериментальный прибор. Это был специально сконструированный гидроакустический маяк, привезенный с тихоокеанского ракетного полигона. Маяк излучал сигналы на частоте 9 и 45 килогерц. На борту «Блюдца» мы установили приемо-передатчик с подстройкой, так что его можно было настраивать на любую частоту. После погружения под номером 231 удавалось не раз использовать приемо-передатчик; поэтому мы полагали, что и сегодня под водой будет хороший ориентир. Командир или наблюдатель мог настроить приемник на частоту 9 или 45 килогерц и слушать сигналы маяка. Ученые были заинтересованы в опытах с использованием подводных маяков для разработки способов их пеленгования. Это им было нужно для практических целей — обнаружения упавших в воду боеголовок и различных частей ракет. Гидроакустический маяк доставили в точку с глубиной метров 200, в нескольких милях от берега. Визуально обнаружить маяк можно по бую, остающемуся на поверхности воды, прикрепленному полипропиленовым тросом. «Блюдце» предполагалось спустить на воду метрах в 700 от буя.
Сбросив буй, судно отошло на достаточное расстояние. Мы ждали, когда оно потеряет ход; в это время механик и Маленький Джо заметили акулу, которая медленно кружила неподалеку. Эта первая акула, которую мы встретили на Тихом океане, похоже, была голубой.
Как только Боб и Каноэ завинтили за собой крышку люка, а внешний осмотр аппарата закончился, мы подцепили его краном и плавно опустили на воду. Фред дернул за трос отдачи, гак раскрылся, и «Блюдце» удерживалось одной лишь оттяжкой. Повернувшись ко мне, Фред произнес:
— О-кей. Ныряй в воду.
Я прыгнул в воду рядом с «Блюдцем» и начал отвинчивать пальцы скоб, крепивших стальной строп. Строп состоял из трех тросов с огоном (петлей) на одном конце, другой конец соединялся с кольцом диаметром 20 сантиметров и толщиной 2,5 сантиметра. В воздухе строп весил килограммов 12, а в воде около 4,5. Температура воды составляла около 55°F (13°С). Взяв строп, я поплыл к моторной лодке и протянул его Ларри. Затем подождал, пока Гастон свяжется с Каноэ по обычному телефону и проверит в последний раз, все ли в порядке. Их разговор неизменно оканчивался фразой: «Bon'ciao!»[2]. Я оглянулся вокруг: не видно ли акулы? Возможно, яркая окраска «Блюдца» пришлась ей не по душе. Вытащив кабель, я потянулся к приспособлению, освобождавшему оттяжку, и взглянул на Фреда. Тот кивнул: отпускай. «Блюдце» теперь было предоставлено самому себе. Чтобы ускорить погружение, водолаз обычно влезает на люк аппарата, чтобы увеличить его вес. Аппарат преодолевает силы поверхностного натяжения воды и уходит вниз. Я стоял на крышке люка, словно оратор на трибуне, и наблюдал, как «Блюдце» медленно опускается. Но, уже уйдя на 4,5—6 метров под воду, аппарат снова начал всплывать. В динамике, установленном на моторной лодке, послышался голос: «Прошу дать добавочный груз!»
Каноэ не точно рассчитал вес дополнительного груза, и, чтобы погрузить «Блюдце» достаточно глубоко, нужен был балласт. Тогда лишний воздух, например, из аккумуляторов, выделится и аппарат будет погружаться. Я подплыл к судну (оно было метрах в 25), взял 3-килограммовый свинцовый груз и вернулся к «Блюдцу». Потом нырнул и положил балласт в корзину. Через иллюминатор Каноэ знаком показал, что нужен еще один груз. Я сделал новый «рейс», захватил еще одну свинцовую чушку. На этот раз командир поднял вверх большой палец: «Все в порядке!» Я снова притопил «Блюдце». Теперь уж оно не стало всплывать вверх. А я вернулся к моторке и снял гидрокостюм. Мы часто переговаривались с экипажем «Блюдца», иногда связь была хорошей. По-видимому, гидронавты двигались в заданном направлении, но, по их словам, случилось что-то с излучателем. Когда использовался диапазон 9 килогерц, то разница между истинным направлением и тем, которое показывал прибор, составляла целых 30°. Наилучшие результаты получились, когда аппарат двигался в 7—8 метрах от дна. Когда он приближался к маяку, звук посылки становился громче. Минут через 30 уже трудно было определить, чем занимался экипаж «Блюдца». Как впоследствии выяснилось, произошло сразу несколько неприятностей. Мы на моторной лодке принимали сигналы излучателя, установленного на аппарате и работающего на частоте 37 килогерц, но вблизи места, где находилось «Блюдце», могли, кроме того, слушать звуковые сигналы маяка, работающего на 9 и 45 килогерцах. Внезапно излучатель на «Блюдце» часто-часто защелкал, а затем умолк. По работе гидромотора водометного устройства можно было судить, что «Блюдце» по-прежнему движется. Из-за шума мотора телефон бездействовал. Ориентиром все время служил буй. Правда, порой мы посматривали на берег. Но теперь берег подернулся туманной дымкой. Судно, находившееся от нас на некотором расстоянии, дрейфовало.
Приблизительно тогда же Каноэ должен был несколько раз изменить курс. Он переключил маяк на другой диапазон. Гидронавты знали, что они приближаются к нам, так как звук усиливался. Но Ларри, когда гидронавты изменили курс, потерял «Блюдце» из поля зрения. Прошло часа полтора, и тут мы заметили, что буй дрейфует. Сообщили об этом на «Хью-Тайд», чтобы там выяснили, в чем дело. Оказалось, буй отвязался от троса, соединенного с маяком на дне. Целый час вызывали «Блюдце», но связь наладить не могли. Мы. еще твердили: «Soucoupe... Soucoupe...», как в динамике послышался знакомый пронзительный свист, каким Каноэ обычно начинал передачи по УКВ.
Он проговорил: «Soucoupe на поверхности, Soucoupe на поверхности». Мы изменили курс.
С обеспечивающего судна нас спросили, где находится «Блюдце», но мы сами этого не знали. Туман стал плотным, не было видно даже линии горизонта.
— Soucoupe, Soucoupe, говорит дежурная лодка. Вас не видим. Ударьте вверх струей.
—Говорит Soucoupe. Водомет не можем включить. Мотор вышел из строя.
Мы вместе с экипажем «Хью-Тайда» не меньше четверти часа переговаривались с обитателями «Блюдца», прежде чем обнаружили его. Даже при спокойном море оно возвышается над водой на 15—50 сантиметров. Нашлось «Блюдце» без особого труда, но этот случай напомнил нам, что надо постоянно находиться поблизости от него, чтобы сразу обнаружить при любых обстоятельствах.
Когда «Блюдце» подняли на борт обеспечивающего судна, выяснилось, что сгорел электромотор, приводящий в движение помпу водометного устройства. Боб Элзенга был расстроен тем, что не удалось обнаружить маяк, еще больше он огорчился, узнав, что узел на полипропиленовом тросе был плохо завязан и маяк стоимостью 700 долларов остался на дне. Во время обсуждения операции мы сделали вывод, что, несомненно, кое-чему научились, но искусство пользоваться подводными маяками еще не освоили.
Настроение несколько поднялось, когда Маленький Джо пригласил всех к праздничному столу. Для 20 обитателей «Хью-Тайда» он приготовил настоящее пиршество. Индейка с картофельным пюре, кукуруза, клюквенное варенье, соус из гусиных потрохов, пирог с начинкой... Маленький Джо стал поваром всего несколько лет назад, перейдя на камбуз из палубной команды буксирного теплохода, и оказался мастером своего дела; коньком его были поварские книги и различные рецепты: на пароходе собралась целая кулинарная библиотека.
После пиршества мы, возвращаясь в порт, смотрели по телевизору футбольный матч.
Даже Гастон, самый серьезный из нас, вечно занятый своей работой, Гастон, который лез из кожи вон, чтобы аппарат всегда был в полном порядке, решил отдохнуть после обеда. Он, правда, заявил, что вечером все-таки полезет в аппарат. Нам предстояло перебраться с «Хью-Тайда» на более просторный «Бэрч-Тайд», где находилась большая часть оборудования и фургоны с разным добром, которого недоставало последний месяц.
За 25 дней мы совершили 20 погружений, приобрели определенные навыки, обучили почти всех членов экипажа и теперь были готовы заняться более сложными операциями.
