– Может, и хватит. Не знаю, – сказал Майид. – Один Аллах знает, сколько стоит нанять корабль с командой в Джубаиле. Кроме того, может, удастся откупиться от саудовских солдат, если уж они нас настигнут. Но это вряд ли – мы же перестреляли их людей.

Все вещи, которые Майид велел оставить, были сброшены в пропасть. Ракканцы вовсю причитали о том, с чем пришлось расстаться. Почти все лишились самого дорогого, что у них было – старинных чеканных наборов для кофе, которые достались от предков и передавались в их роду от отца к сыну из поколения в поколение.

Майид обошел трещину, заглянул в нее с разных сторон – дна так и не увидел. Тогда он сказал ракканцам:

– Слушайте меня! Я из клана Авазим, и ваши драгоценности спрятаны в земле моего клана, в месте, которое я всегда смогу найти. И я клянусь своей честью и честью моего клана, что ни один из азми их не получит! И как только смогу, я расскажу, что здесь произошло, великим шейхам Авазим, и они вернут вам все, что здесь погребено, кроме, может, только рассыпавшегося кофе! В этом я клянусь вам перед Богом честью моей и моего отца и честью моего клана! А теперь – в седла!

И они припустили быстрой рысью по каменистой пустыне, между трещинами в граните и базальте, в глубине которых, казалось, бушевало адское пламя.

– Ты в самом деле собираешься вернуть им эти чашки? – спросил Дэйн.

– Я должен это сделать, если останусь в живых, – ответил на полном серьезе Майид. – А если случится так, что кто-нибудь из них погибнет, я верну эти вещи их сыновьям и женам. У меня нет выбора. Я должен это сделать, я ведь поклялся честью!

Отряд ехал по раскаленной добела пустыне к побережью Хаса. Майид знал каждый холмик в землях клана Авазим и держал напрямик – на восток, чуть забирая к югу. В полдень они остановились на несколько минут, но Майид не позволил никому пить, – вода нужна для верблюдов, сказал он, и ракканцы только уныло смотрели, как измученные животные утоляли жажду.

Они снова пустились в путь. Бело-желтое солнце, казалось, прилипло к безоблачному небу, не желая опускаться на ночь в Красное море. Дэйн время от времени поглядывал на него и был совершенно уверен, что проклятое светило не сдвинулось ни на дюйм в течение последнего часа. Похоже, оно решило повиснуть там навечно, чтобы всадники испеклись заживо прямо в седлах.

Но вот солнце наконец поплыло вниз, и в пустыне, как всегда неожиданно, наступил вечер. Майид остановил отряд, когда, по его расчетам, пришло время вечерней молитвы, и позволил ракканцам часок поваляться на стынущем песке – вовсе не ради них самих, объяснил безжалостный бедуин, а только чтобы дать короткую передышку верблюдам. Но вот они снова забрались в седла и поехали дальше на восток, и чуть к югу, к побережью, в существование которого Дэйн уже почти не верил.

– В конце концов, грузовик с саудовцами нас еще не догнал, – обратился к нему Майид. – И это только потому, что мы целый день не слезали с верблюдов. Ночь поможет нам скрыться.

– Когда мы доберемся до Джубаила? – спросил Дэйн.

– Если сможем и дальше выдержать такой темп, и если не подведут верблюды, то, скорее всего, завтра к вечеру – да поможет нам Аллах!

– Но грузовик может нас нагнать уже утром.

– Может. Я вообще удивляюсь, что они до сих пор не показались. Наверное, у них не очень хороший следопыт-мурри, или что-то не заладилось с мотором грузовика.

– Может, какая-нибудь шальная пуля в той перестрелке угодила в мотор? – предположил Джабир. – Может, нас вообще никто не преследует!

– Я знаю – они идут за нами, – убежденно заявил Майид.

– С чего это ты взял? Как вообще это можно узнать?

– Я просто знаю это, и все. Не могу объяснить, как. Настоящие бедуины чувствуют такое нутром. Только с таким предчувствием и можно выжить в этих жестоких пустынных землях, где вокруг – одни враги.

– Обыкновенные суеверия! – сказал Джабир.

– Горожанину этого не понять, также, как многие другие простые вещи, – сказал Майид. – Гляди-ка, мы начали сдавать! Дэйн, Джабир, подгоните своих верблюдов! Нельзя терять темп!

Остаток ночи остался в сознании Дэйна как череда кошмарных видений, изредка прерывавшихся болью измученного тела и чувством отупения, охватившим мозг. С верблюдом все было в порядке, он не отставал от верблюда Майида, который бежал во главе отряда и задавал скорость. Дэйну ничего не оставалось делать, как только следить, чтоб поводья не выскользнули из пальцев, и дремать в седле с открытыми глазами.

Он вдруг ощутил, что панически боится – совершенно непонятно, почему – что звезды оторвутся от неба и упадут ему на голову. И никакие знания по астрономии не помогали перебороть этот страх. В другой раз ему показалось, что в десяти шагах перед его верблюдом встала сплошная гранитная стена, но он не успел так резко остановить верблюда или свернуть – и пришлось пройти прямо сквозь эту стену. Потом земля как будто разверзлась прямо у его ног громадной пропастью, потом стала болотом, превратилась в зыбучую трясину и снова в обрыв. А когда ужасные видения ушли, реальность оказалась ничуть не краше – Дэйн с напрочь онемевшими ногами колыхался на полумертвом от усталости верблюде, в легкие с хрипом врывался ледяной ночной воздух, щедро сдобренный песком и пылью, который драл глотку, как наждачная шкурка, веки на широко раскрытых глазах опухли и страшно болели, а перед глазами тянулась все та же однообразная безжизненная пустыня.

Часы бежали, из-за горизонта выплыл серебряный полумесяц молодой луны, и пытку жарой сменила пытка холодом. Задул ледяной шамаль – надо ж было ему начаться именно сейчас! Шамаль пронизывал до костей сквозь легкие летние одежды – холодный воздух с северо-востока, с заснеженных горных вершин Центрально-Азиатской возвышенности.

Отряд ехал, не останавливаясь, но уже не рысью, а шагом. И вот кто-то тихо сказал:

– Подождите!

Все встрепенулись. Говорил Мухаммед ибн Хисса, который присоединился к отряду, чтобы провести их через земли Бани Халиди. Это был невысокий человек с вечно озабоченным выражением на усеянном мелкими оспинами лице. На памяти Дэйна он заговорил впервые.

– Слушайте! – сказал Мухаммед.

Майид отъехал немного назад и привстал в седле. Он глянул на Мухаммеда, который мотнул головой к западу. Майид шепотом велел остальным замолкнуть, поднял лицо к небу и застыл, сосредоточенно прислушиваясь.

Шли минуты, Дэйн ничего не мог расслышать, только ветер свистел да негромко всхрапывали верблюды. Но вот Майид опустился в седло и сказал Мухаммеду:

– Да, это грузовик.

– Скорее всего, – подтвердил тот.

– Где-то к северо-западу от нас, верно?

Мухаммед кивнул.

– И движется на северо-запад.

– Надеюсь, что так, – сказал Мухаммед.

Джабир сказал:

– Может, вы это все просто выдумываете? Я ровным счетом ничего не услышал!

– Это потому что твои уши привычны только к звукам города, – пояснил Майид. – Негромкие звуки пустыни ускользают от тебя. А ты, Дэйн, слышишь мотор грузовика?

– Нет. Кстати, по-моему, мы давным-давно должны были увидеть свет его фар.

– Фары? – удивился Майид. – Ночью в пустыне фар не включают. Тем более когда за кем-то гонятся. Кроме того, зачем бы это им понадобилось, раз с ними мурранский проводник, который видит ночью не хуже кошки?

Майид снова повернулся к Мухаммеду.

– Ты знаешь колодец неподалеку отсюда, под названием Авайна?

– Знаю. Но я слышал, что этим летом он пересох.

– Раз уж он высох и раз уж ты об этом знаешь, саудовцам тоже это известно, и они не станут нас там искать. Дайте-ка подумать...

Майид прикрыл глаза руками и сосредоточился. Потом сказал:

– Во имя Аллаха! Если мы правильно распознали, в какую сторону они движутся, это означает, что саудовцы решили ехать в Тадж!

– Или в Хиннат, – предположил Мухаммед.

– Да, а может, в Нату! – Майид рассмеялся, Мухаммед тоже тихонько захихикал.