– Вы совсем не помешали. Думаю, мы уже закончили. Мистер Соамс, это мистер Данн, который проводил расследование.

Себастьян пожал ему руку.

– Здравствуйте, сэр, – его лицо ничего не выражало, но глаза были ледяными.

– Очень рад познакомиться. Вы здорово поработали, насколько я понимаю, – жестко сказал Соамс.

– Спасибо, сэр. Полковник Харрингтон, я только зашел сдать вам окончательный отчет, – он положил папку на стол.

– Спасибо, Данн. Подождите немного, я хотел бы перекинуться с вами парой слов. Думаю, что на этом все, мистер Соамс. Спасибо. Если у меня будут еще вопросы, я свяжусь с вами. Вы будете в Дорчестере?

– Да, еще несколько дней.

– Понятно. Дело или удовольствие?

– Не совсем дело, но уж, конечно, и не удовольствие: моя дочь Кейт сейчас здесь и у нее какие-то взбалмошные планы внезапно и некстати выйти замуж, а я хочу забрать ее домой.

– Как интересно. А вы собираетесь сказать ей правду о мистере Расселе? Вы можете это сделать.

– О, конечно, нет! – он ужаснулся.

– А вы не думаете, что она имеет право знать, – спокойно спросил полковник.

– Вы не знаете мою дочь. Как вы могли догадаться из того, что я рассказал, она упряма и импульсивна, но характер у нее не сильный. Не думаю, что ей можно доверять такого рода сведения.

– Кажется, я понимаю, – сказал полковник, вставая. – До свидания, мистер Соамс.

– До свидания, полковник Харрингтон. Мистер Данн, мои поздравления.

Он пожал им руки.

– До свидания, мистер Соамс, – ровно сказал Себастьян, наблюдая, как он уходит.

– Почему бы вам, Данн, не сесть и не вздохнуть несколько раз глубоко? Должно быть, вам стоило немалых усилий сдержаться.

– Его слова только подтвердили кое-что. Вы вынесли о нем какое-нибудь заключение?

– Если отставить то, что он напыщенный индюк и плохо разбирается в людях, думаю, он виновен только в близорукости. Нет, он и представления не имел о Расселе, и, к счастью, ему хватило здравого смысла, чтобы держать рот закрытым.

– Это облегчение. Как много он теперь знает?

– Я только рассказал ему о Группе. Он не знает ничего о роли Кейт в этом. Однако я разрешаю вам рассказать ему все, что сочтете нужным.

– Спасибо, сэр, поверьте, для меня это будет таким удовольствием.

– Да, могу себе представить. А теперь об этой информации. Я думаю, будет интересно узнать, что она оказалась очень полезной, несмотря на то, что целых сорок лет понадобилось, чтоб она дошла до нас. И причем благодаря его прекрасной внучке, случайно. В Кейт, безусловно, есть что-то от Эрнста. Вы, вероятно, не захотите, чтобы она работала с нами?

– Это абсолютно исключено, сэр. Не вздумайте даже спрашивать ее.

– Да, конечно, но очень жаль, – сказал он задумчиво.

– Я имею намерение дожить до старости рядом с моей женой, сэр. А это напоминает мне... – он вынул «беретту» из чехла и положил на стол. – Я оставляю это.

– И я не смогу уговорить вас передумать?

– Нет, сэр, – твердо сказал Себастьян.

– Ну хорошо. Я должен поблагодарить вас за доведение этой работы до завершения. Удивительно, как повернулась история. Эрнст бы уж наверняка позабавился.

– Полковник Харрингтон, разрешите полюбопытствовать, какую цитату из Брука вы употребили по поводу часов?

– Как сказал Брук в «Мертвых»: «В наследства входим мы права, И благородство нас не покидает». Очень подходит для Эрнста и Кейт, правда?

– Я так и думал, сэр. Но о Кейт и о себе я бы сказал:

«Под небесами Англии в сердцах их мир». «Солдат».

– Очень хорошо, Себастьян, – усмехнулся полковник, – а еще лучше то, что ваш вариант Брука помог нам восстановить документы. – Он пододвинул папку Себастьяну. – Вот мы и определили местоположение этих выживших офицеров СС, знаем, в каких странах и под какими они живут именами. Эти из короткого списка будут пойманы. А за теми, которые имеют свою собственную сеть, состоящую из молодых людей, будут наблюдать, и к ним будут инфильтрованы наши агенты. Думаю, что этот Мартин был выбран, чтобы контролировать ситуацию для Эрхардера. Ваш мистер Шваб был чрезвычайно полезен нам! Такое несчастье с его пальцами?

– Да, сэр, такая жалость, что это была правая рука.

Кейт энергично пропалывала клумбы Элизабет, размышляя о тысяче вещей, которые необходимо сделать перед свадьбой, предстоящей меньше чем через неделю. Семья Себастьяна, весьма заинтригованная всем этим, настаивала на том, чтобы они венчались в часовне Витворта. Молодые с радостью приняли это предложение, но постоянно должны были бороться за то, чтобы не раздувать список гостей. Себастьян и Кейт в конце концов решили, что ситуация вышла из-под контроля, сдались и отдали все на откуп Элизабет и леди Данн. Леди Данн достала свое подвенечное платье, нечто невиданное, из атласа цвета слоновой кости с кружевом, со шлейфом и с причудливой кружевной фатой. Себастьян из семейных подвалов извлек сапфир, кольцо, которое по традиции переходило к жене старшего сына и которое, как сказал Себастьян, смеясь, уже много лет собирало пыль. Кейт взорвалась слезами, чем вызвала его неромантические расспросы, уж не переутомилась ли она. Она усмехнулась, вспомнив, что за этим последовало. Сзади послышались шаги, и она распрямилась, все еще улыбаясь, ожидая увидеть Себастьяна.

– Привет, Кейт!

– Папочка, – она удивленно уставилась на него. – Что ты здесь делаешь? Ты передумал? – она медленно стянула садовые перчатки, не отводя глаз от его лица.

– Нет, вовсе я не передумал. Мне пришлось приехать в Лондон по делу, и я собираюсь вбить тебе в голову немного здравого смысла.

– О, мне следовало об этом подумать. Ну, может, войдем в дом, там нам будет удобнее, – Кейт вздохнула, сознавая, что разговор предстоит тяжелый. – Хочешь чаю? – спросила она, когда он сел.

– Нет, спасибо, Кейти. Я пришел не чай пить, а поговорить. Я все еще очень недоволен тобой, но хочу дать тебе еще один шанс. А сейчас скажи, что это за глупости с замужеством? Ты думала над тем, что я сказал?

– Это не глупости, и я выхожу замуж в субботу в Лейстершире, – она спокойно смотрела на него.

– Кейти, будь разумной! Ты будешь дурочкой, если вот так вдруг выскочишь замуж. Как долго ты знаешь этого человека?

—Достаточно долго, чтобы понять, что хочу быть с ним до конца жизни. И ничего из того, что ты скажешь, не изменит моего решения. Так что ты можешь уже начать к этому привыкать.

– По крайней мере ясно, что манеры твои он не сумел изменить.

– Мои манеры не имеют к этому никакого отношения. И я думаю, что для разнообразия неплохо бы тебе и меня послушать. Я люблю Себастьяна и не спрашиваю твоего позволения. Я только хотела бы, чтобы ты порадовался за меня. Дэвид и я... Ну, я не хочу вдаваться в детали, но это было очень плохо. А с Себастьяном все хорошо.

– Ладно, я готов признать, что, может быть, Дэвид был плох для тебя, Кейти, но ты же не можешь через три месяца выйти замуж за человека, которым просто увлеклась. В конце концов, из какой он семьи? Какие у него перспективы? Это, знаешь ли, важно.

Кейт холодно сказала:

– Уверяю тебя, с этим как раз все в порядке. Ты будешь доволен, когда узнаешь, какой он выдающийся и респектабельный человек. Но это не важно, неужели ты не понимаешь? Всю мою жизнь ты стараешься навязать мне свои стандарты, я уже устала от этого. Для меня важно только то, что он замечательный человек, и с ним я счастливее, чем была всю мою жизнь!

Питер Соамс жарко покраснел:

– А как же твоя работа? Ты же не можешь так безответственно бросить ее!

– Я все устроила: переведусь в Лондон, а пока мне дали до сентября отпуск.

– Ну, а как же с бабушкой?

– Папа, ты отлично знаешь, что она не узнает меня, так что нет никакой разницы для нее, где я нахожусь. Ты стараешься выискать причины, чтобы заманить меня домой и не дать последовать выбору, который я сделала. Но ты можешь особенно не стараться. Я выхожу замуж за Себастьяна в субботу и проживу с ним до конца моих дней. Твое дело принимать это, или нет.